Детально: акафист св луке войно ясенецкому - со всех открытых источников и разных уголков мира на сайте 1000-molitv.ru для наших уважаемых читателей.
Память: 18 марта (05 марта ст. ст.); 11 июня (29 мая ст. ст.)
Конда́к 1.
Избра́нный святи́телю Це́ркве Правосла́вныя и испове́дниче, возсия́вый стране́ на́шей, я́ко светоза́рное свети́ло, до́бре потруди́выйся и за и́мя Христо́во гоне́ние претерпе́вый, прославля́юще просла́вльшаго тя́ Го́спода, дарова́вшаго на́м тебе́ но́ваго моли́твенника и помо́щника, похва́льное воспева́ем ти́ пе́ние; ты́ же, я́ко име́яй ве́лие дерзнове́ние ко Влады́це Небесе́ и земли́, от вся́ких неду́гов душе́вных и теле́сных свободи́ на́с и до́бре стоя́ти во Правосла́вии укрепи́, да вси́ во умиле́нии зове́м ти́: Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
И́кос 1.
А́нгелов собесе́дниче и челове́ков наста́вниче, Луко́ пресла́вный, подо́бне евангели́сту и апо́столу Луце́, ему́же тезоимени́т сы́й, от Бо́га да́р цели́ти неду́ги челове́ческия прия́л еси́, мно́гия труды́ подъе́мля во врачева́нии боле́зней бли́жних, пло́ть нося́, о пло́ти не раде́л еси́, де́лы же до́брыми Отца́ Небе́снаго просла́вил еси́. Те́мже благода́рне во умиле́нии зове́м ти́:
Ра́дуйся, от ю́ности ра́зум сво́й и́гу Христо́ву покори́вый; ра́дуйся, пречестно́е Святы́я Тро́ицы селе́ние бы́вый.
Ра́дуйся, блаже́нство ми́лостивых, по сло́ву Го́спода, унасле́довавый; ра́дуйся, ве́рою Христо́вою и зна́нием богодарова́нным мно́гия неду́жныя исцели́вый.
Ра́дуйся, стра́ждущих неду́ги теле́сными врачу́ милосе́рдый; ра́дуйся, во дни́ бра́ни вожде́й и во́инов цели́телю иску́сный.
Ра́дуйся, все́х враче́в наста́вниче; ра́дуйся, ско́рый в ну́ждах и ско́рбех су́щим помо́щниче.
Ра́дуйся, Це́ркве Правосла́вныя утвержде́ние; ра́дуйся, земли́ на́шея озаре́ние.
Ра́дуйся, кры́мския па́ствы похвале́ние; ра́дуйся, гра́да Симферо́поля украше́ние.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 2.
Ви́дя в челове́цех во вре́мя врачева́ний, а́ки в зерца́ле, прему́дрость и сла́ву Творца́ вся́ческих Бо́га, к Нему́ ду́хом всегда́ возноси́лся еси́, богому́дре; све́том же богоразу́мия твоего́ и на́с озари́, да вопие́м ку́пно с тобо́ю: Аллилу́ия.
И́кос 2.
Ра́зум тво́й Боже́ственными уче́ньми просвети́л еси́, Луко́ всесла́вне, отве́ргнув вся́кое плотско́е мудрова́ние, с ра́зумом же и во́лю повину́л еси́ Го́сподеви, подо́бен апо́столом бы́в. Ти́и бо, по сло́ву Христо́ву: гряди́те по Мне́, и сотворю́ вы́ ловцы́ челове́ком, оста́виша вся́ и по Не́м идо́ша, и ты́, свя́те, услы́шав Го́спода Иису́са, зову́щаго тя́ на служе́ние, прие́млеши свяще́нство в Це́ркви Правосла́вней. Сего́ ра́ди, я́ко богому́драго наста́вника тя́ ублажа́юще, воспева́ем си́це:
Ра́дуйся, о души́ при́сное попече́ние показа́вый; ра́дуйся, А́нгела храни́теля твоего́ возвесели́вый.
Ра́дуйся, во уче́нии преспева́вый и мудрецы́ ми́ра сего́ удиви́вый; ра́дуйся, от творя́щих беззако́ние стопы́ твоя́ уклони́вый.
Ра́дуйся, Бо́жия Прему́дрости пропове́дниче и созерца́телю; ра́дуйся, и́стиннаго богосло́вия златослове́сный учи́телю.
Ра́дуйся, апо́стольских преда́ний блюсти́телю; ра́дуйся, Правосла́вия ревни́телю.
Ра́дуйся, звездо́, пу́ть ко спасе́нию показу́ющая; ра́дуйся, свеще́, Бо́гом возжже́нная, мра́к нече́стия разгоня́ющая.
Ра́дуйся, раско́льников обличи́вый; ра́дуйся, свиде́ний и оправда́ний Госпо́дних возжада́вый.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 3.
Си́лою благода́ти Бо́жия, еще́ во вре́менней жи́зни прия́л еси́ да́р, свя́те Луко́, неду́ги цели́ти, да вси́ усе́рдно притека́ющии к тебе́ исцеле́ния боле́зней теле́сных и наипа́че душе́вных сподобля́ются, вопию́ще Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 3.
Име́я неусы́пное попече́ние о спасе́нии ду́ш, вве́ренных тебе́ от Бо́га, Луко́ блаже́нне, па́стырски к душеспаси́тельной жи́зни и сло́вом, и са́мым де́лом непреста́нно и́х наставля́л еси́. Сего́ ра́ди приими́ от на́шего усе́рдия похвалы́, досто́йно тебе́ приноси́мыя:
Ра́дуйся, ра́зума Боже́ственнаго испо́лненный; ра́дуйся, благода́тию Ду́ха Свята́го приосене́нный.
Ра́дуйся, нището́ю Христо́вою обогати́выйся; ра́дуйся, щи́те, защища́яй благоче́стие.
Ра́дуйся, па́стырю до́брый, блужда́ющих по гора́м суему́дрия взыска́вый; ра́дуйся, де́лателю виногра́да Христо́ва, ча́д Бо́жиих в ве́ре укрепля́яй.
Ра́дуйся, непоколеби́мый Правосла́вия сто́лпе; ра́дуйся, тве́рдый ка́меню ве́ры.
Ра́дуйся, душепа́губнаго неве́рия и обновле́нческаго раско́ла обличи́телю; ра́дуйся, в де́лании духо́внем подвиза́ющихся му́дрый укрепи́телю.
Ра́дуйся, от ми́ра гони́мым приста́нище ти́хое указу́яй; ра́дуйся, я́ко прии́м кре́ст, Христу́ после́довал еси́.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 4.
Бу́рю вну́трь име́я помышле́ний мно́гих, недоумева́ше ра́б Бо́жий, что́ рече́т о не́м Госпо́дь, егда́ проразумева́ху его́ досто́йна бы́ти епи́скопом гра́ду Ташке́нту, оба́че всего́ себе́ Христу́ Бо́гу преда́в, Тому́ о все́м благодаре́ние возсыла́ше, зовы́й: благослове́н Бо́г, излива́яй благода́ть Свою́ на архиере́и Своя́, и поя́ Ему́: Аллилу́ия.
И́кос 4.
Слы́шавше лю́дие правосла́внии, в гоне́нии су́щии, о благопло́дных добро́тах души́ твоея́, богоно́се Луко́, и ви́девше тя́ на степе́ни святи́тельства, я́ко досто́йный сосу́д Боже́ственныя благода́ти, вся́ немощна́я врачу́ющия и оскудева́ющая восполня́ющия, дивля́хуся чу́дному промышле́нию Бо́жию о тебе́ и приноша́ху ти́ благохвале́ния сицева́я:
Ра́дуйся, архиере́ю, от Самаго́ Го́спода пронарече́нный; ра́дуйся, о надписа́нии са́на епи́скопскаго на кни́зе твое́й предуказа́ние мы́сленное прие́мый.
Ра́дуйся, иера́рхов изря́дное украше́ние; ра́дуйся, па́стырю, ду́шу за о́вцы Христо́вы положи́ти гото́вый.
Ра́дуйся, многосве́тлый Це́ркве свети́льниче; ра́дуйся, апо́столов соприча́стниче.
Ра́дуйся, испове́дников удобре́ние; ра́дуйся, вся́кое о себе́ отве́ргнувый попече́ние.
Ра́дуйся, скорбе́й утоли́телю; ра́дуйся, о людски́х неве́жествиих печа́льниче.
Ра́дуйся, иска́вших спасе́ния пра́вым уче́нием оглаша́вый; ра́дуйся, житие́м твои́м сего́ уче́ния не посрами́вый.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 5.
Богото́чною Кро́вию Христо́вою от ве́чныя сме́рти искупле́нныя жела́я соблюсти́, во дни́ стра́шных гоне́ний са́н епи́скопский от ру́к архиере́ев правосла́вных прия́л еси́, святи́телю Луко́, и де́ло благове́стника до́бре сотвори́л еси́, облича́я, запреща́я, умоля́я со вся́ким долготерпе́нием и уче́нием и поя́ Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 5.
Ви́девше А́нгельстии чи́нове вели́кия по́двиги твоя́, удиви́шася, егда́ по за́поведи Госпо́дней: блаже́ни изгна́ни пра́вды ра́ди, я́ко те́х е́сть Ца́рствие Небе́сное, в кре́пости серде́чней безро́потно поне́сл еси́ заточе́ние и изгна́ние за и́мя Го́спода и Святу́ю Це́рковь Христо́ву, терпе́нием ве́лиим устроя́я спасе́ние свое́, приме́ром же свои́м ве́рных ду́ши назида́я. Мы́ же тя́, усе́рдно любо́вию почита́юще, честву́ем похвала́ми си́ми:
Ра́дуйся, свети́льниче, на све́щнице церко́внем поста́вленный; ра́дуйся, подви́жниче, о́браз любве́ долготерпя́щия яви́вый.
Ра́дуйся, защища́ти тя́ ве́рным воспрети́вый; ра́дуйся, в ру́ки мучи́телей за ве́ру смире́нно но́щию преда́выйся.
Ра́дуйся, посо́бниками непра́ведных суде́й уничиже́нный; ра́дуйся, в заточе́ние со смире́нием безро́потно ше́дый.
Ра́дуйся, пра́вды ра́ди с па́ствою твое́ю ташке́нтскою разлуче́ние претерпе́вый; ра́дуйся, я́ко ве́рнии о разлуче́нии с тобо́ю рыда́ху.
Ра́дуйся, за Го́спода распя́таго изъязвле́нный и зауше́нный; ра́дуйся, лжи́вая уста́ безбо́жных загради́вый.
Ра́дуйся, пра́ведными усты́ твои́ми Небе́сныя и́стины и во изгна́нии веща́вый; ра́дуйся, я́ко му́ченицы на Небесе́х о терпе́нии твое́м ликовствова́ху.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 6.
Пропове́дник немо́лчный та́йны Пресвяты́я, Единосу́щныя и Неразде́льныя Тро́ицы бы́л еси́ и в темни́це, и во гра́дех изгна́ния сиби́рскаго, терпя́ гла́д, мра́з страны́ се́верныя и жесто́кость клевре́тов безбо́жных. Сего́ ра́ди пропове́дует Це́рковь Кры́мская вели́чия Бо́жия, явле́нная на тебе́, святи́телю Луко́. Мы́ же еди́нем се́рдцем и еди́неми усты́ воспева́ем Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 6.
Возсия́л еси́, я́ко звезда́ лучеза́рная, красноя́рской па́стве и тамбо́вской, озаря́я ду́ши ве́рных и разгоня́я тьму́ нече́стия и безбо́жия. И испо́лнишася на тебе́ слова́ Христо́вы: блаже́ни есте́, егда́ поно́сят ва́м, и иждену́т, и реку́т вся́к зо́л глаго́л на вы́, лжу́ще, Мене́ ра́ди. Ты́ бо, гони́мый из гра́да во гра́д и клеветы́ терпе́вый, архипа́стырское служе́ние усе́рдне исполня́л еси́ и сла́достию писа́ний твои́х вся́ а́лчущия и жа́ждущия пра́вды насыща́л еси́, и́же благода́рне взыва́ют тебе́:
Ра́дуйся, наста́вниче, все́х к Небеси́ путеводя́й; ра́дуйся, о сла́ве Бо́жией и́скренно ревнова́вый.
Ра́дуйся, во́ине Христо́в непобеди́мый; ра́дуйся, за Христа́ Го́спода темни́цы и бие́ния терпе́вый.
Ра́дуйся, смире́ния Его́ и́стинный подража́телю; ра́дуйся, вмести́лище Ду́ха Свята́го.
Ра́дуйся, вше́дый с му́дрыми в ра́дость Го́спода твоего́; ра́дуйся, корыстолю́бия обличи́телю.
Ра́дуйся, па́губу тщесла́вия показа́вый; ра́дуйся, беззако́нники ко обраще́нию призыва́вый.
Ра́дуйся, тобо́ю бо Христо́с просла́вися; ра́дуйся, тобо́ю бо сатана́ посрами́ся.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 7.
Хотя́ досто́йно соверши́ти по́двиг, от Бо́га ти́ угото́ванный, обле́клся еси́ во вся́ ору́жия Бо́жия и ста́л еси́ на бра́нь проти́ву миродержи́телей тьмы́ ве́ка сего́, духо́в зло́бы поднебе́сных, препоя́сав чресла́ своя́ и́стиною и оде́явся в броню́ пра́вды, угаси́л еси́, испове́дниче Луко́, вся́ стре́лы лука́ваго, поя́ Соде́телю и Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 7.
Но́вое гоне́ние воздвиго́ша беззако́ннии и безбо́жнии челове́цы на Це́рковь Правосла́вную и во глубину́ да́льния тае́жныя страны́ изгна́ша тя́, святи́телю Луко́, и бли́з сме́рти бы́в, руко́ю же Бо́жиею сохране́н, взыва́л еси́ со апо́столом Па́влом: до ны́нешняго часа́ и а́лчем, и жа́ждем, и наготу́ем, и стра́ждем, и скита́емся. Гони́ми, терпи́м; я́коже отре́бие ми́ру бы́хом, все́м попра́ние досе́ле. Сего́ ра́ди, ве́дуще о тебе́ такова́я, ублажа́ем тя́:
Ра́дуйся, испове́дниче Христо́в блаже́нный; ра́дуйся, мра́з лю́тый и гла́д во изгна́нии претерпе́вый.
Ра́дуйся, бли́з сме́рти бы́вый, Го́сподем же сохране́нный; ра́дуйся, самоотверже́ние всеце́лое показа́вый.
Ра́дуйся, уневе́стивый ду́шу твою́ Жениху́ Христу́; ра́дуйся, Го́спода, распя́таго на Кресте́, при́сно пред собо́ю предзре́вый.
Ра́дуйся, во бде́ниих и моли́твах неосла́бно пребы́вый; ра́дуйся, Единосу́щныя Тро́ицы и́стинный ревни́телю.
Ра́дуйся, вся́кия боле́зни ско́рый и безме́здный врачу́; ра́дуйся, от неисце́льных гно́йных боле́зней и ра́н стра́ждущия здра́вы возста́вивый.
Ра́дуйся, я́ко ве́рою твое́ю разсла́бленнии исцеле́ша.
Ра́дуйся, я́ко труды́ твои́ми враче́бными исцеле́ннии к ве́ре приведе́ни бы́ша.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 8.
Стра́нник во юдо́ли земне́й бы́в, терпе́ния, воздержа́ния и чистоты́ о́браз показа́л еси́, испове́дниче Луко́. Егда́ оте́чество в беде́ от наше́ствия иноплеме́нник пребыва́ше, любо́вь ева́нгельскую явля́я, денноно́щно во враче́бнице труди́лся еси́, исцеля́я неду́ги и ра́ны вожде́й и во́инов оте́чества земна́го, непамятозло́бием и любо́вию удивля́я все́х творя́щих ти́ напа́сти, и мно́гия си́м обрати́л еси́ ко Христу́, во е́же пе́ти Ему́: Аллилу́ия.
И́кос 8.
Ве́сь испо́лнь любве́ Христо́вы, Луко́ благосе́рде, ду́шу твою́ полага́л еси́ за дру́ги твоя́, и я́ко А́нгел храни́тель бы́л еси́ бли́жним и да́льним, злотворя́щия укроща́я, вражду́ющия примиря́я и спасе́ние все́м устроя́я. Помина́юще труды́ твоя́ во бла́го люде́й оте́чества твоего́, благода́рне взыва́ем ти́:
Ра́дуйся, ди́вную любо́вь ко оте́честву земно́му показа́вый; ра́дуйся, смире́ния и незло́бия учи́телю.
Ра́дуйся, изгна́ние и жесто́кия му́ки му́жественно претерпе́вый; ра́дуйся, за Христа́ страда́вый и му́чим бы́вый.
Ра́дуйся, тве́рдо Его́ испове́давый; ра́дуйся, зло́бу враго́в любо́вию Христо́вою победи́вый.
Ра́дуйся, о́тче благосе́рдый, спасе́ния мно́гих взыска́вый; ра́дуйся, вели́кими скорбьми́ искуше́нный.
Ра́дуйся, в гоне́ниих терпе́ние ди́вное яви́вый; ра́дуйся, я́ко за враги́ Го́сподеви моли́лся еси́.
Ра́дуйся, я́ко любо́вь твоя́ вся́ку вражду́ победи́; ра́дуйся, я́ко незло́бие твое́ сердца́ жесто́кая покори́.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 9.
Все́м бы́л еси́ вся́, я́коже и святы́й Па́вел, дабы́ спасти́ хотя́ бы не́которых, святи́телю Луко́, архипа́стырский по́двиг соверша́я, в Тамбо́вском кра́и мно́гими труды́ хра́мы обновля́я и созида́я, уста́вы святооте́ческия стро́го соблюда́я, спасе́нию па́ствы твоея́ служи́ти не престава́л еси́, чи́сто Бо́гови поя́: Аллилу́ия.
И́кос 9
Вети́и челове́честии не возмо́гут по достоя́нию изрещи́ твои́х благодея́ний мно́жество, егда́ яви́ся на Кры́мской земли́, я́ко оте́ц чадолюби́вый, святи́телю о́тче Луко́: щедрода́тельная бо десни́ца твоя́ всю́ду досяза́ше. Мы́ же, благосе́рдию твоему́ подража́ти хотя́ще, во удивле́нии взыва́ем к тебе́:
Ра́дуйся, луче́ любве́ Бо́жия; ра́дуйся, сокро́вище милосе́рдия Спа́сова неистощи́мое.
Ра́дуйся, я́ко вся́ своя́ неиму́щим раздава́л еси́; ра́дуйся, бли́жния твоя́ па́че себе́ возлюби́вый.
Ра́дуйся, стра́ждущих сиро́т пита́телю и окорми́телю; ра́дуйся, безпомо́щных ста́рцев и ста́риц попечи́телю.
Ра́дуйся, я́ко боля́щия и в темни́це заключе́нныя посеща́л еси́; ра́дуйся, я́ко ну́жды бе́дных во мно́зех ме́стех оте́чества своего́ предваря́л еси́.
Ра́дуйся, я́ко ни́щия ми́луя, трапе́зы и́м устроя́л еси́; ра́дуйся, я́ко о глубине́ милосе́рдия твоего́ Ма́ти Бо́жия возра́довася.
Ра́дуйся, а́нгеле земны́й и челове́че Небе́сный; ра́дуйся, я́ко коему́ждо в го́рестех, а́ки А́нгел уте́шитель, явля́лся еси́.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 10.
Спасе́нию кры́мския па́ствы твоея́ служи́ти многоле́тне не престава́я, по о́бразу Пастыренача́льника Христа́, на ра́мена заблу́ждшия взе́м, Небе́сному Отцу́ приве́л еси́, наде́ждею бо на Бо́жие милосе́рдие утеша́я, ко исправле́нию жития́ словесы́ учи́тельными твои́ми вле́кл еси́ вся́, во е́же се́рдцем чи́стым пе́ти Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 10.
Царя́ Небе́снаго Христа́ Бо́га ве́рный служи́тель бы́в, святи́телю о́тче Луко́, неуста́нно возвеща́л еси́ сло́во И́стины во все́х хра́мех земли́ Таври́ческия, душеспаси́тельною пи́щею уче́ния ева́нгельскаго ве́рная ча́да пита́я и уста́в церко́вный стро́го исполня́ти повелева́я. Те́мже тя́, я́ко па́стыря до́браго, прославля́ем си́це:
Ра́дуйся, неутоми́мый пропове́дниче ева́нгельския пра́вды; ра́дуйся, я́ко Бо́гом вруче́нное тебе́ ста́до слове́сное до́бре упа́сл еси́.
Ра́дуйся, о́вцы своя́ от душепа́губных волко́в охраня́вый; ра́дуйся, чи́на церко́внаго стро́гий блюсти́телю.
Ра́дуйся, чистоты́ ве́ры правосла́вныя охрани́телю; ра́дуйся, тобо́ю бо Ду́х Святы́й написа́ словеса́ спаси́тельная.
Ра́дуйся, мудреце́м ве́ка сего́ бытие́ Бо́жие пропове́давый; ра́дуйся, я́ко сло́во твое́, а́ки в ри́зы позлаще́ны, в та́йны ве́ры оде́яся.
Ра́дуйся, мо́лние, горды́ню низлага́ющая; ра́дуйся, гро́ме, беззако́нно живу́щия устраша́яй.
Ра́дуйся, церко́внаго благоче́стия насади́телю; ра́дуйся, архипа́стырю, па́стыри духо́вныя наставля́яй и вразумля́яй непреста́нно.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 11.
Пе́ние у гро́ба твоего́, уго́дниче Бо́жий, не умолка́ше во дне́х блаже́ннаго успе́ния твоего́. Мно́зи бо, ве́дуще тя́ богоно́сна и равноа́нгельна, собра́шася от все́х преде́л земна́го оте́чества твоего́ соверши́ти моле́ние собо́рное о души́ твое́й, в го́рния оби́тели Оте́чества Небе́снаго восходя́щей, воспева́юще Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 11.
Свеще́ю, в Це́ркви Христо́вей горя́щею све́том невеще́ственным благода́ти Бо́жия, бы́л еси́, святи́телю Луко́, вся́ концы́ земли́ на́шея озаря́я. Помина́юще блаже́нное успе́ние и ве́лие твое́ на Небеси́ и на земли́ прославле́ние, с ра́достию прино́сим ти́ благохвале́ния сия́:
Ра́дуйся, свети́льниче неме́ркнущий Све́та Невече́рняго; ра́дуйся, я́ко мно́зи просла́виша твои́х ра́ди до́брых де́л Отца́ Небе́снаго.
Ра́дуйся, уго́дниче Бо́жий, тече́ние благоче́стне сконча́вый; ра́дуйся, ве́ру, наде́жду и любо́вь от Го́спода стяжа́вый.
Ра́дуйся, со Христо́м, Его́же возлюби́л еси́, на ве́ки соедини́выйся; ра́дуйся, Ца́рствия Небе́снаго и сла́вы ве́чныя насле́дниче.
Ра́дуйся, я́ко све́т до́брых де́л твои́х пред челове́ки просвети́ся; ра́дуйся, мно́гих научи́вый за́поведем Христо́вым и сотвори́вый я́.
Ра́дуйся, архиере́ю, от Ве́чнаго Архиере́я Христа́ благода́тными да́ры испо́лненный; ра́дуйся, ско́рый помо́щниче призыва́ющим тя́.
Ра́дуйся, земли́ Кры́мския но́вое свети́ло и утвержде́ние; ра́дуйся, ро́да христиа́нскаго благода́тный покрови́телю.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 12.
Благода́ть, свы́ше ти́ да́нную, позна́вше, благогове́йно лобыза́ем честны́й о́браз тво́й, святи́телю Луко́, ча́юще тобо́ю прия́ти проси́мое от Бо́га. Те́мже припа́дающе ко святе́й ико́не твое́й (а́ще же пред мощьми́ глаго́леши: ко святы́м моще́м твои́м), со умиле́нием мо́лим тя́: укрепи́ на́с до́бре стоя́ти в ве́ре правосла́вней, и угожда́юще благи́ми де́лы, немо́лчно пе́ти Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 12.
Пою́ще Бо́га, ди́внаго во святы́х Свои́х, хва́лим тя́, Христо́ва испове́дника, святи́теля и предста́теля пред Го́сподем. Ве́сь бо еси́ в вы́шних, но и ни́жних не оставля́еши, святи́телю о́тче Луко́, при́сно со Христо́м ца́рствуеши и о на́с гре́шных пред Престо́лом Бо́жиим хода́тайствуеши. Сего́ ра́ди во умиле́нии зове́м ти́:
Ра́дуйся, Све́та непристу́пнаго зри́телю; ра́дуйся, тебе́ бо сора́дуются А́нгели и о тебе́ веселя́тся челове́цы.
Ра́дуйся, де́лы и писа́ньми твои́ми неве́рующия просвеща́яй; ра́дуйся, малове́рныя и малоду́шныя укрепля́яй и утвержда́яй.
Ра́дуйся, я́ко досто́ин яви́лся еси́ Ца́рствия Небе́снаго; ра́дуйся, путе́м испове́дничества ра́йских селе́ний дости́гнувый.
Ра́дуйся, поноше́ния Христа́ ра́ди терпе́вый и ве́чную с Ни́м сла́ву прие́мый; ра́дуйся, ду́ши на́ша к Ца́рствию Небе́сному путеводя́й.
Ра́дуйся, предста́телю пред Престо́лом Бо́жиим за на́с гре́шных; ра́дуйся, Правосла́вия похвало́ и земли́ на́шея ра́дование.
Ра́дуйся, в со́нме святы́х бы́ти сподо́бивыйся; ра́дуйся, собо́ру все́х Кры́мских святы́х соприча́стниче.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 13.
О вели́кий и пресла́вный уго́дниче Бо́жий, святи́телю о́тче на́ш Луко́, приими́ сие́ похва́льное пе́ние от на́с недосто́йных, с любо́вию сыно́внею тебе́ приноси́мое! Предста́тельством твои́м у Престо́ла Бо́жия и моли́твами твои́ми все́х на́с в ве́ре правосла́вней и до́брых де́лех утверди́, от вся́ких бе́д, скорбе́й, боле́зней и напа́стей, в се́й жи́зни находя́щих, сохрани́, и от муче́ний в бу́дущем ве́це изба́ви и сподо́би в ве́чней жи́зни ку́пно с тобо́ю и со все́ми святы́ми пе́ти Творцу́ на́шему: Аллилу́ия.
И́кос 1.
А́нгелов собесе́дниче и челове́ков наста́вниче, Луко́ пресла́вный, подо́бне евангели́сту и апо́столу Луце́, ему́же тезоимени́т сы́й, от Бо́га да́р цели́ти неду́ги челове́ческия прия́л еси́, мно́гия труды́ подъе́мля во врачева́нии боле́зней бли́жних, пло́ть нося́, о пло́ти не раде́л еси́, де́лы же до́брыми Отца́ Небе́снаго просла́вил еси́. Те́мже благода́рне во умиле́нии зове́м ти́:
Ра́дуйся, от ю́ности ра́зум сво́й и́гу Христо́ву покори́вый; ра́дуйся, пречестно́е Святы́я Тро́ицы селе́ние бы́вый.
Ра́дуйся, блаже́нство ми́лостивых, по сло́ву Го́спода, унасле́довавый; ра́дуйся, ве́рою Христо́вою и зна́нием богодарова́нным мно́гия неду́жныя исцели́вый.
Ра́дуйся, стра́ждущих неду́ги теле́сными врачу́ милосе́рдый; ра́дуйся, во дни́ бра́ни вожде́й и во́инов цели́телю иску́сный.
Ра́дуйся, все́х враче́в наста́вниче; ра́дуйся, ско́рый в ну́ждах и ско́рбех су́щим помо́щниче.
Ра́дуйся, Це́ркве Правосла́вныя утвержде́ние; ра́дуйся, земли́ на́шея озаре́ние.
Ра́дуйся, кры́мския па́ствы похвале́ние; ра́дуйся, гра́да Симферо́поля украше́ние.
Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Конда́к 1.
Избра́нный святи́телю Це́ркве Правосла́вныя и испове́дниче, возсия́вый стране́ на́шей, я́ко светоза́рное свети́ло, до́бре потруди́выйся и за и́мя Христо́во гоне́ние претерпе́вый, прославля́юще просла́вльшаго тя́ Го́спода, дарова́вшаго на́м тебе́ но́ваго моли́твенника и помо́щника, похва́льное воспева́ем ти́ пе́ние; ты́ же, я́ко име́яй ве́лие дерзнове́ние ко Влады́це Небесе́ и земли́, от вся́ких неду́гов душе́вных и теле́сных свободи́ на́с и до́бре стоя́ти во Правосла́вии укрепи́, да вси́ во умиле́нии зове́м ти́: Ра́дуйся, святи́телю и испове́дниче Луко́, врачу́ благи́й и ми́лостивый.
Моли́тва.
О всеблаже́нный испове́дниче, святи́телю о́тче на́ш Луко́, вели́кий уго́дниче Христо́в! Со умиле́нием прекло́ньше коле́на серде́ц на́ших, моля́щеся пред святы́м о́бразом твои́м (а́ще же пред мощьми́ глаго́леши: и припа́дающе к честны́м и многоцеле́бным моще́м твои́м), я́коже ча́да отца́, мо́лим тя́ всеусе́рдно: услы́ши на́с гре́шных и принеси́ моли́тву на́шу к ми́лостивому Человеколю́бцу Бо́гу, Ему́же ты́ ны́не в ра́дости святы́х и с ли́ки А́нгел предстои́ши. Ве́руем бо, я́ко лю́биши ны́ то́ю же любо́вию, е́юже вся́ бли́жния возлюби́л еси́, на земли́ пребыва́я.
Испроси́ у Христа́ Бо́га на́шего, да утверди́т во Святе́й Свое́й Правосла́вней Це́ркви ду́х пра́выя ве́ры и благоче́стия, па́стырем ея́ да да́ст ре́вность святу́ю и попече́ние о спасе́нии па́ствы, вве́ренныя и́м: пра́во ве́рующия соблюда́ти, сла́быя и немощны́я в ве́ре укрепля́ти, неве́дущия наставля́ти, проти́вныя облича́ти. Все́м на́м пода́й да́р, коему́ждо благопотре́бен, и вся́, я́же к жи́зни вре́менней и к ве́чному спасе́нию поле́зная: градо́в на́ших утвержде́ние, земли́ плодоно́сие, от гла́да и па́губы избавле́ние, скорбя́щим утеше́ние, неду́гующим исцеле́ние, заблу́ждшим на пу́ть и́стины возвраще́ние, роди́телем благослове́ние, ча́дом в стра́се Госпо́днем воспита́ние и науче́ние, си́рым и убо́гим по́мощь и заступле́ние.
Пода́ждь все́м на́м твое́ архипа́стырское свято́е благослове́ние, да те́м осеня́еми, изба́вимся от ко́зней лука́ваго и избе́гнем вся́кия вражды́ и нестрое́ний, ересе́й и раско́лов.
Да́руй на́м по́прище жи́зни вре́менныя богоуго́дно прейти́, наста́ви на́с на пу́ть, веду́щий в селе́ния пра́ведных, изба́ви возду́шных мыта́рств и моли́ о на́с Всеси́льнаго Бо́га, да в ве́чней жи́зни с тобо́ю непреста́нно сла́вим Отца́, и Сы́на, и Свята́го Ду́ха, в Тро́ице сла́вимаго Бо́га, Ему́же подоба́ет вся́кая сла́ва, че́сть и держа́ва во ве́ки веко́в. Ами́нь.
А҆ка́ѳїстъ ст҃и́телю лꙋкѣ̀, а҆рхїепⷭ҇кпꙋ кры́мскомꙋ, и҆сповѣ́дникꙋ.
Конда́къ а҃.
И҆збра́нный ст҃и́телю цр҃кве правосла́вныѧ и҆ и҆сповѣ́дниче, возсїѧ́вый странѣ̀ на́шей, ꙗ҆́кѡ свѣтоза́рное свѣти́ло, до́брѣ потрꙋди́выйсѧ и҆ за и҆́мѧ хрⷭ҇то́во гоне́нїе претерпѣ́вый, прославлѧ́юще просла́вльшаго тѧ̀ гдⷭ҇а, дарова́вшаго на́мъ тебѐ но́ваго мл҃твенника и҆ помо́щника, похва́льное воспѣва́емъ тѝ пѣ́нїе. Ты́ же, ꙗ҆́кѡ и҆мѣ́ѧй ве́лїе дерзнове́нїе ко влⷣцѣ нб҃сѐ и҆ землѝ, ѿ всѧ́кихъ недꙋ́гѡвъ дꙋше́вныхъ и҆ тѣле́сныхъ свободѝ на́съ и҆ до́брѣ стоѧ́ти во правосла́вїи ᲂу҆крѣпѝ, да всѝ во ᲂу҆миле́нїи зове́мъ тѝ:
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
І҆́косъ а҃.
А҆́гг҃лѡвъ собесѣ́дниче и҆ человѣ́кѡвъ наста́вниче, лꙋко̀ пресла́вный, подо́бнѣ є҆ѵⷢ҇лі́стꙋ и҆ а҆пⷭ҇лꙋ лꙋцѣ̀, є҆мꙋ́же тезоимени́тъ сы́й, ѿ бг҃а да́ръ цѣли́ти недꙋ́ги человѣ́чєскїѧ прїѧ́лъ є҆сѝ, мнѡ́гїѧ трꙋды̀ под̾е́млѧ во врачева́нїи болѣ́зней бли́жнихъ, пло́ть носѧ̀, ѡ҆ пло́ти не радѣ́лъ є҆сѝ, дѣ́лы же до́брыми ѻ҆ц҃а̀ нбⷭ҇наго просла́вилъ є҆сѝ. Тѣ́мже бл҃года́рнѣ во ᲂу҆миле́нїи зове́мъ тѝ:
Ра́дꙋйсѧ, ѿ ю҆́ности ра́зꙋмъ сво́й и҆́гꙋ хрⷭ҇то́вꙋ покори́вый: ра́дꙋйсѧ, пречтⷭ҇но́е ст҃ы́ѧ трⷪ҇цы селе́нїе бы́вый.
Ра́дꙋйсѧ, бл҃же́нство млⷭ҇тивыхъ, по сло́вꙋ гдⷭ҇а, ᲂу҆наслѣ́довавый: ра́дꙋйсѧ, вѣ́рою хрⷭ҇то́вою и҆ зна́нїемъ бг҃одарова́ннымъ мнѡ́гїѧ недꙋ̑жныѧ и҆сцѣли́вый.
Ра́дꙋйсѧ, стра́ждꙋщихъ недꙋ̑ги тѣле́сными врачꙋ̀ млⷭ҇рдый: ра́дꙋйсѧ, во дни̑ бра́ни вожде́й и҆ во́инѡвъ цѣли́телю и҆скꙋ́сный.
Ра́дꙋйсѧ, всѣ́хъ врачє́въ наста́вниче: ра́дꙋйсѧ, ско́рый въ нꙋ́ждахъ и҆ ско́рбехъ сꙋ́щымъ помо́щниче.
Ра́дꙋйсѧ, цр҃кве правосла́вныѧ ᲂу҆твержде́нїе: ра́дꙋйсѧ, землѝ на́шеѧ ѡ҆заре́нїе.
Ра́дꙋйсѧ, кры́мскїѧ па́ствы похвале́нїе: ра́дꙋйсѧ, гра́да сѷмферо́полѧ ᲂу҆краше́нїе.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ в҃.
Ви́дѧ въ человѣ́цѣхъ во вре́мѧ врачева́нїй, а҆́ки въ зерца́лѣ, премꙋ́дрость и҆ сла́вꙋ творца̀ всѧ́ческихъ бг҃а, къ немꙋ̀ дꙋ́хомъ всегда̀ возноси́лсѧ є҆сѝ, бг҃омꙋ́дре. Свѣ́томъ же бг҃оразꙋ́мїѧ твоегѡ̀ и҆ на́съ ѡ҆зарѝ, да вопїе́мъ кꙋ́пнѡ съ тобо́ю: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ в҃.
Ра́зꙋмъ тво́й бжⷭ҇твенными ᲂу҆че́ньми просвѣти́лъ є҆сѝ, лꙋко̀ всесла́вне, ѿве́ргнꙋвъ всѧ́кое плотско́е мꙋдрова́нїе, съ ра́зꙋмомъ же и҆ во́лю повинꙋ́лъ є҆сѝ гдⷭ҇еви, подо́бенъ а҆пⷭ҇лѡмъ бы́въ. Ті́и бо, по сло́вꙋ хрⷭ҇то́вꙋ: грѧди́те по мнѣ̀, и҆ сотворю̀ вы̀ ловцы̀ человѣ́кѡмъ, ѡ҆ста́виша всѧ̀ и҆ по не́мъ и҆до́ша, и҆ ты̀, ст҃е, ᲂу҆слы́шавъ гдⷭ҇а і҆и҃са, зовꙋ́щаго тѧ̀ на слꙋже́нїе, прїе́млеши сщ҃е́нство въ цр҃кви правосла́внѣй. Сегѡ̀ ра́ди, ꙗ҆́кѡ бг҃омꙋ́драго наста́вника тѧ̀ ᲂу҆бл҃жа́юще, воспѣва́емъ си́це:
Ра́дꙋйсѧ, ѡ҆ дꙋшѝ при́сное попече́нїе показа́вый: ра́дꙋйсѧ, а҆́гг҃ла храни́телѧ твоегѡ̀ возвесели́вый.
Ра́дꙋйсѧ, во ᲂу҆че́нїи преспѣва́вый и҆ мꙋдрецы̀ мі́ра сегѡ̀ ᲂу҆диви́вый: ра́дꙋйсѧ, ѿ творѧ́щихъ беззако́нїе стѡпы̀ твоѧ̑ ᲂу҆клони́вый.
Ра́дꙋйсѧ, бж҃їѧ премꙋ́дрости проповѣ́дниче и҆ созерца́телю: ра́дꙋйсѧ, и҆́стиннагѡ бг҃осло́вїѧ златослове́сный ᲂу҆чи́телю.
Ра́дꙋйсѧ, а҆пⷭ҇льскихъ преда́нїй блюсти́телю: ра́дꙋйсѧ, правосла́вїѧ ревни́телю.
Ра́дꙋйсѧ, ѕвѣздо̀, пꙋ́ть ко сп҃се́нїю показꙋ́ющаѧ: ра́дꙋйсѧ, свѣщѐ, бг҃омъ возжже́ннаѧ, мра́къ нече́стїѧ разгонѧ́ющаѧ.
Ра́дꙋйсѧ, раско́льникѡвъ ѡ҆бличи́вый: ра́дꙋйсѧ, свидѣ́нїй и҆ ѡ҆правда́нїй гдⷭ҇нихъ возжада́вый.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ г҃.
Си́лою бл҃года́ти бж҃їѧ, є҆щѐ во вре́меннѣй жи́зни прїѧ́лъ є҆сѝ да́ръ, ст҃е лꙋко̀, недꙋ́ги цѣли́ти, да всѝ ᲂу҆се́рднѡ притека́ющїи къ тебѣ̀ и҆сцѣлє́нїѧ болѣ́зней тѣле́сныхъ и҆ наипа́че дꙋше́вныхъ сподоблѧ́ютсѧ, вопїю́ще бг҃ꙋ: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ г҃.
И҆мѣ́ѧ неꙋсы́пное попече́нїе ѡ҆ сп҃се́нїи дꙋ́шъ, ввѣ́ренныхъ тебѣ̀ ѿ бг҃а, лꙋко̀ бл҃же́нне, па́стырски къ дꙋшесп҃си́тельной жи́зни и҆ сло́вомъ, и҆ са́мымъ дѣ́ломъ непреста́ннѡ и҆̀хъ наставлѧ́лъ є҆сѝ. Сегѡ̀ ра́ди прїимѝ ѿ на́шегѡ ᲂу҆се́рдїѧ похвалы̑, досто́йнѡ тебѣ̀ приноси̑мыѧ:
Ра́дꙋйсѧ, ра́зꙋма бжⷭ҇твеннагѡ и҆спо́лненный: ра́дꙋйсѧ, бл҃года́тїю дх҃а ст҃а́гѡ прїѡсѣне́нный.
Ра́дꙋйсѧ, нището́ю хрⷭ҇то́вою ѡ҆богати́выйсѧ: ра́дꙋйсѧ, щи́те, защища́ѧй бл҃гоче́стїе.
Ра́дꙋйсѧ, па́стырю до́брый, блꙋжда́ющихъ по гора́мъ сꙋемꙋ́дрїѧ взыска́вый: ра́дꙋйсѧ, дѣ́лателю вїногра́да хрⷭ҇то́ва, ча̑дъ бж҃їихъ въ вѣ́рѣ ᲂу҆крѣплѧ́ѧй.
Ра́дꙋйсѧ, непоколеби́мый правосла́вїѧ сто́лпе: ра́дꙋйсѧ, тве́рдый ка́меню вѣ́ры.
Ра́дꙋйсѧ, дꙋшепа́гꙋбнагѡ невѣ́рїѧ и҆ ѡ҆бновле́нческагѡ раско́ла ѡ҆бличи́телю: ра́дꙋйсѧ, въ дѣ́ланїи дꙋхо́внѣмъ подвиза́ющихсѧ мꙋ́дрый ᲂу҆крѣпи́телю.
Ра́дꙋйсѧ, ѿ мі́ра гони̑мымъ приста́нище ти́хое ᲂу҆казꙋ́ѧй: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ прїи́мъ крⷭ҇тъ, хрⷭ҇тꙋ̀ послѣ́довалъ є҆сѝ.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ д҃.
Бꙋ́рю внꙋ́трь и҆мѣ́ѧ помышле́нїй мно́гихъ, недоꙋмѣва́ше ра́бъ бж҃їй, что̀ рече́тъ ѡ҆ не́мъ гдⷭ҇ь, є҆гда̀ проразꙋмѣва́хꙋ є҆го̀ досто́йна бы́ти є҆пⷭ҇кпомъ гра́дꙋ ташке́нтꙋ, ѻ҆ба́че всего̀ себѐ хрⷭ҇тꙋ̀ бг҃ꙋ преда́въ, томꙋ̀ ѡ҆ все́мъ бл҃годаре́нїе возсыла́ше, зовы́й: бл҃гослове́нъ бг҃ъ, и҆злива́ѧй бл҃года́ть свою̀ на а҆рхїерє́и своѧ̀, и҆ поѧ̀ є҆мꙋ̀: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ д҃.
Слы́шавше лю́дїе правосла́внїи, въ гоне́нїи сꙋ́щїи, ѡ҆ бл҃гопло́дныхъ добро́тахъ дꙋшѝ твоеѧ̀, бг҃оно́се лꙋко̀, и҆ ви́дѣвше тѧ̀ на степе́ни ст҃и́тельства, ꙗ҆́кѡ досто́йный сосꙋ́дъ бжⷭ҇твенныѧ бл҃года́ти, всѧ̀ немощна̑ѧ врачꙋ́ющїѧ и҆ ѡ҆скꙋдѣва̑ющаѧ восполнѧ́ющїѧ, дивлѧ́хꙋсѧ чꙋ́дномꙋ промышле́нїю бж҃їю ѡ҆ тебѣ̀ и҆ приноша́хꙋ тѝ бл҃гохвалє́нїѧ сицева̑ѧ:
Ра́дꙋйсѧ, а҆рхїере́ю, ѿ самагѡ̀ гдⷭ҇а пронарече́нный: ра́дꙋйсѧ, ѡ҆ надписа́нїи са́на є҆пⷭ҇кпскагѡ на кни́зѣ твое́й пред̾ꙋказа́нїе мы́сленное прїе́мый.
Ра́дꙋйсѧ, і҆ера́рхѡвъ и҆зрѧ́дное ᲂу҆краше́нїе: ра́дꙋйсѧ, па́стырю, дꙋ́шꙋ за ѻ҆́вцы хрⷭ҇тѡ́вы положи́ти гото́вый.
Ра́дꙋйсѧ, многосвѣ́тлый цр҃кве свѣти́льниче: ра́дꙋйсѧ, а҆пⷭ҇лѡвъ соприча́стниче.
Ра́дꙋйсѧ, и҆сповѣ́дникѡвъ ᲂу҆добре́нїе: ра́дꙋйсѧ, всѧ́кое ѡ҆ себѣ̀ ѿве́ргнꙋвый попече́нїе.
Ра́дꙋйсѧ, скорбе́й ᲂу҆толи́телю: ра́дꙋйсѧ, ѡ҆ людски́хъ невѣ́жествїихъ печа́льниче.
Ра́дꙋйсѧ, и҆ска́вшихъ сп҃се́нїѧ пра́вымъ ᲂу҆че́нїемъ ѡ҆глаша́вый: ра́дꙋйсѧ, житїе́мъ твои́мъ сегѡ̀ ᲂу҆че́нїѧ не посрами́вый.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ є҃.
Бг҃ото́чною кро́вїю хрⷭ҇то́вою ѿ вѣ́чныѧ сме́рти и҆скꙋплє́нныѧ жела́ѧ соблюстѝ, во дни̑ стра́шныхъ гоне́нїй са́нъ є҆пⷭ҇кпскїй ѿ рꙋ́къ а҆рхїере́євъ правосла́вныхъ прїѧ́лъ є҆сѝ, ст҃и́телю лꙋко̀, и҆ дѣ́ло бл҃говѣ́стника до́брѣ сотвори́лъ є҆сѝ, ѡ҆блича́ѧ, запреща́ѧ, ᲂу҆молѧ́ѧ со всѧ́кимъ долготерпѣ́нїемъ и҆ ᲂу҆че́нїемъ и҆ поѧ̀ бг҃ꙋ: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ є҃.
Ви́дѣвше а҆́гг҃льстїи чи́нове вели̑кїѧ по́двиги твоѧ̀, ᲂу҆диви́шасѧ, є҆гда̀ по за́повѣди гдⷭ҇ней: бл҃же́ни и҆згна́ни пра́вды ра́ди, ꙗ҆́кѡ тѣ́хъ є҆́сть црⷭ҇твїе нбⷭ҇ное, въ крѣ́пости серде́чнѣй безро́потнѡ поне́слъ є҆сѝ заточе́нїе и҆ и҆згна́нїе за и҆́мѧ гдⷭ҇а и҆ ст҃ꙋ́ю цр҃ковь хрⷭ҇то́вꙋ, терпѣ́нїемъ ве́лїимъ ᲂу҆строѧ́ѧ сп҃се́нїе своѐ, примѣ́ромъ же свои́мъ вѣ́рныхъ дꙋ́шы назида́ѧ. Мы́ же тѧ̀, ᲂу҆се́рднѡ любо́вїю почита́юще, чествꙋ́емъ похвала́ми си́ми:
Ра́дꙋйсѧ, свѣти́льниче, на свѣ́щницѣ цр҃ко́внѣмъ поста́вленный: ра́дꙋйсѧ, подви́жниче, ѻ҆́бразъ любвѐ долготерпѧ́щїѧ ꙗ҆ви́вый.
Ра́дꙋйсѧ, защища́ти тѧ̀ вѣ̑рнымъ воспрети́вый: ра́дꙋйсѧ, въ рꙋ́ки мꙋчи́телей за вѣ́рꙋ смире́ннѡ но́щїю преда́выйсѧ.
Ра́дꙋйсѧ, посо́бниками непра́ведныхъ сꙋде́й ᲂу҆ничиже́нный: ра́дꙋйсѧ, въ заточе́нїе со смире́нїемъ безро́потнѡ ше́дый.
Ра́дꙋйсѧ, пра́вды ра́ди съ па́ствою твое́ю ташке́нтскою разлꙋче́нїе претерпѣ́вый: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ вѣ́рнїи ѡ҆ разлꙋче́нїи съ тобо́ю рыда́хꙋ.
Ра́дꙋйсѧ, за гдⷭ҇а распѧ́таго и҆з̾ѧзвле́нный и҆ заꙋше́нный: ра́дꙋйсѧ, лжи̑ваѧ ᲂу҆ста̀ безбо́жныхъ загради́вый.
Ра́дꙋйсѧ, првⷣными ᲂу҆сты̀ твои́ми нбⷭ҇ныѧ и҆́стины и҆ во и҆згна́нїи вѣща́вый: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ мч҃нцы на нб҃сѣ́хъ ѡ҆ терпѣ́нїи твое́мъ ликовствова́хꙋ.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ ѕ҃.
Проповѣ́дникъ немо́лчный та́йны прест҃ы́ѧ, є҆диносꙋ́щныѧ и҆ нераздѣ́льныѧ трⷪ҇цы бы́лъ є҆сѝ и҆ въ темни́цѣ, и҆ во гра́дѣхъ и҆згна́нїѧ сиби́рскагѡ, терпѧ̀ гла́дъ, мра́зъ страны̀ сѣ́верныѧ и҆ жесто́кость клевре́тѡвъ безбо́жныхъ. Сегѡ̀ ра́ди проповѣ́дꙋетъ цр҃ковь кры́мскаѧ вели̑чїѧ бж҃їѧ, ꙗ҆влє́ннаѧ на тебѣ̀, ст҃и́телю лꙋко̀. Мы́ же є҆ди́нѣмъ се́рдцемъ и҆ є҆ди́нѣми ᲂу҆сты̀ воспѣва́емъ бг҃ꙋ: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ ѕ҃.
Возсїѧ́лъ є҆сѝ, ꙗ҆́кѡ ѕвѣзда̀ лꙋчеза́рнаѧ, красноѧ́рской па́ствѣ и҆ тамбо́вской, ѡ҆зарѧ́ѧ дꙋ́шы вѣ́рныхъ и҆ разгонѧ́ѧ тьмꙋ̀ нече́стїѧ и҆ безбо́жїѧ. И҆ и҆спо́лнишасѧ на тебѣ̀ слова̀ хрⷭ҇тѡ́вы: бл҃же́ни є҆стѐ, є҆гда̀ поно́сѧтъ ва́мъ, и҆ и҆жденꙋ́тъ, и҆ рекꙋ́тъ всѧ́къ ѕо́лъ глаго́лъ на вы̀, лжꙋ́ще, менє̀ ра́ди. Ты́ бо, гони́мый и҆зъ гра́да во гра́дъ и҆ клеветы̑ терпѣ́вый, а҆рхїпа́стырское слꙋже́нїе ᲂу҆се́рднѣ и҆сполнѧ́лъ є҆сѝ и҆ сла́достїю писа́нїй твои́хъ всѧ̀ а҆́лчꙋщыѧ и҆ жа́ждꙋщыѧ пра́вды насыща́лъ є҆сѝ, и҆̀же бл҃года́рнѣ взыва́ютъ тебѣ̀:
Ра́дꙋйсѧ, наста́вниче, всѣ́хъ къ нб҃сѝ пꙋтеводѧ́й: ра́дꙋйсѧ, ѡ҆ сла́вѣ бж҃їей и҆́скреннѡ ревнова́вый.
Ра́дꙋйсѧ, во́ине хрⷭ҇то́въ непобѣди́мый: ра́дꙋйсѧ, за хрⷭ҇та̀ гдⷭ҇а темни̑цы и҆ бїє́нїѧ терпѣ́вый.
Ра́дꙋйсѧ, смире́нїѧ є҆гѡ̀ и҆́стинный подража́телю: ра́дꙋйсѧ, вмѣсти́лище дх҃а ст҃а́гѡ.
Ра́дꙋйсѧ, вше́дый съ мꙋ́дрыми въ ра́дость гдⷭ҇а твоегѡ̀: ра́дꙋйсѧ, корыстолю́бїѧ ѡ҆бличи́телю.
Ра́дꙋйсѧ, па́гꙋбꙋ тщесла́вїѧ показа́вый: ра́дꙋйсѧ, беззако́нники ко ѡ҆браще́нїю призыва́вый.
Ра́дꙋйсѧ, тобо́ю бо хрⷭ҇то́съ просла́висѧ: ра́дꙋйсѧ, тобо́ю бо сатана̀ посрами́сѧ.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ з҃.
Хотѧ̀ досто́йнѡ соверши́ти по́двигъ, ѿ бг҃а тѝ ᲂу҆гото́ванный, ѡ҆бле́клсѧ є҆сѝ во всѧ̀ ѻ҆рꙋ̑жїѧ бж҃їѧ и҆ ста́лъ є҆сѝ на бра́нь проти́вꙋ мїродержи́телей тьмы̀ вѣ́ка сегѡ̀, дꙋхѡ́въ ѕло́бы поднебе́сныхъ, препоѧ́савъ чресла̀ своѧ̀ и҆́стиною и҆ ѡ҆дѣ́ѧвсѧ въ броню̀ пра́вды, ᲂу҆гаси́лъ є҆сѝ, и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, всѧ̀ стрѣ́лы лꙋка́вагѡ, поѧ̀ содѣ́телю и҆ бг҃ꙋ: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ з҃.
Но́вое гоне́нїе воздвиго́ша беззако́ннїи и҆ безбо́жнїи человѣ́цы на цр҃ковь правосла́внꙋю и҆ во глꙋбинꙋ̀ да́льнїѧ тае́жныѧ страны̀ и҆згна́ша тѧ̀, ст҃и́телю лꙋко̀, и҆ бли́зъ сме́рти бы́въ, рꙋко́ю же бж҃їею сохране́нъ, взыва́лъ є҆сѝ со а҆пⷭ҇ломъ па́ѵломъ: до ны́нѣшнѧгѡ часа̀ и҆ а҆́лчемъ, и҆ жа́ждемъ, и҆ наготꙋ́емъ, и҆ стра́ждемъ, и҆ скита́емсѧ. Гони́ми, терпи́мъ. Ꙗ҆́коже ѻ҆тре́бїе мі́рꙋ бы́хомъ, всѣ̑мъ попра́нїе досе́лѣ. Сегѡ̀ ра́ди, вѣ́дꙋще ѡ҆ тебѣ̀ такова̑ѧ, ᲂу҆бл҃жа́емъ тѧ̀:
Ра́дꙋйсѧ, и҆сповѣ́дниче хрⷭ҇то́въ бл҃же́нный: ра́дꙋйсѧ, мра́зъ лю́тый и҆ гла́дъ во и҆згна́нїи претерпѣ́вый.
Ра́дꙋйсѧ, бли́зъ сме́рти бы́вый, гдⷭ҇емъ же сохране́нный: ра́дꙋйсѧ, самоѿверже́нїе всецѣ́лое показа́вый.
Ра́дꙋйсѧ, ᲂу҆невѣ́стивый дꙋ́шꙋ твою̀ женихꙋ̀ хрⷭ҇тꙋ̀: ра́дꙋйсѧ, гдⷭ҇а, распѧ́таго на крⷭ҇тѣ̀, при́снѡ пред̾ собо́ю предзрѣ́вый.
Ра́дꙋйсѧ, во бдѣ́нїихъ и҆ мл҃твахъ неѡсла́бнѡ пребы́вый: ра́дꙋйсѧ, є҆диносꙋ́щныѧ трⷪ҇цы и҆́стинный ревни́телю.
Ра́дꙋйсѧ, всѧ́кїѧ болѣ́зни ско́рый и҆ безме́здный врачꙋ̀: ра́дꙋйсѧ, ѿ неисцѣ́льныхъ гно́йныхъ болѣ́зней и҆ ра́нъ стра́ждꙋщыѧ здра̑вы возста́вивый.
Ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ вѣ́рою твое́ю разсла́бленнїи и҆сцѣлѣ́ша: Ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ трꙋды̑ твои́ми враче́бными и҆сцѣле́ннїи къ вѣ́рѣ приведе́ни бы́ша.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ и҃.
Стра́нникъ во ю҆до́ли земнѣ́й бы́въ, терпѣ́нїѧ, воздержа́нїѧ и҆ чистоты̀ ѻ҆́бразъ показа́лъ є҆сѝ, и҆сповѣ́дниче лꙋко̀. Є҆гда̀ ѻ҆те́чество въ бѣдѣ̀ ѿ наше́ствїѧ и҆ноплемє́нникъ пребыва́ше, любо́вь є҆ѵⷢ҇льскꙋю ꙗ҆влѧ́ѧ, денноно́щнѡ во враче́бницѣ трꙋди́лсѧ є҆сѝ, и҆сцѣлѧ́ѧ недꙋ́ги и҆ ра́ны вожде́й и҆ во́инѡвъ ѻ҆те́чества земна́гѡ, непамѧтоѕло́бїемъ и҆ любо́вїю ᲂу҆дивлѧ́ѧ всѣ́хъ творѧ́щихъ тѝ напа̑сти, и҆ мнѡ́гїѧ си́мъ ѡ҆брати́лъ є҆сѝ ко хрⷭ҇тꙋ̀, во є҆́же пѣ́ти є҆мꙋ̀: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ и҃.
Ве́сь и҆спо́лнь любвѐ хрⷭ҇то́вы, лꙋко̀ бл҃госе́рде, дꙋ́шꙋ твою̀ полага́лъ є҆сѝ за дрꙋ́ги твоѧ̀, и҆ ꙗ҆́кѡ а҆́гг҃лъ храни́тель бы́лъ є҆сѝ бли̑жнимъ и҆ да̑льнимъ, ѕлотворѧ́щыѧ ᲂу҆кроща́ѧ, враждꙋ́ющыѧ примирѧ́ѧ и҆ сп҃се́нїе всѣ̑мъ ᲂу҆строѧ́ѧ. Помина́юще трꙋды̀ твоѧ̀ во бл҃го люде́й ѻ҆те́чества твоегѡ̀, бл҃года́рнѣ взыва́емъ тѝ:
Ра́дꙋйсѧ, ди́внꙋю любо́вь ко ѻ҆те́чествꙋ земно́мꙋ показа́вый: ра́дꙋйсѧ, смире́нїѧ и҆ неѕло́бїѧ ᲂу҆чи́телю.
Ра́дꙋйсѧ, и҆згна́нїе и҆ жестѡ́кїѧ мꙋ̑ки мꙋ́жественнѡ претерпѣ́вый: ра́дꙋйсѧ, за хрⷭ҇та̀ страда́вый и҆ мꙋ́чимь бы́вый.
Ра́дꙋйсѧ, тве́рдѡ є҆го̀ и҆сповѣ́давый: ра́дꙋйсѧ, ѕло́бꙋ врагѡ́въ любо́вїю хрⷭ҇то́вою побѣди́вый.
Ра́дꙋйсѧ, ѻ҆́тче бл҃госе́рдый, сп҃се́нїѧ мно́гихъ взыска́вый: ра́дꙋйсѧ, вели́кими скорбьмѝ и҆скꙋше́нный.
Ра́дꙋйсѧ, въ гоне́нїихъ терпѣ́нїе ди́вное ꙗ҆ви́вый: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ за врагѝ гдⷭ҇еви моли́лсѧ є҆сѝ.
Ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ любо́вь твоѧ̀ всѧ́кꙋ враждꙋ̀ побѣдѝ: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ неѕло́бїе твоѐ сердца̀ жестѡ́каѧ покорѝ.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ ѳ҃.
Всѣ̑мъ бы́лъ є҆сѝ всѧ̀, ꙗ҆́коже и҆ ст҃ы́й па́ѵелъ, дабы̀ сп҃стѝ хотѧ́ бы нѣ́которыхъ, ст҃и́телю лꙋко̀, а҆рхїпа́стырскїй по́двигъ соверша́ѧ, въ тамбо́вскомъ кра́и мно́гими трꙋды̑ хра́мы ѡ҆бновлѧ́ѧ и҆ созида́ѧ, ᲂу҆ста́вы ст҃оѻте́чєскїѧ стро́гѡ соблюда́ѧ, сп҃се́нїю па́ствы твоеѧ̀ слꙋжи́ти не престава́лъ є҆сѝ, чи́стѡ бг҃ови поѧ̀: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ ѳ҃.
Вѣті̑и человѣ́честїи не возмо́гꙋтъ по достоѧ́нїю и҆зрещѝ твои́хъ бл҃годѣѧ́нїй мно́жество, є҆гда̀ ꙗ҆ви́сѧ на кры́мской землѝ, ꙗ҆́кѡ ѻ҆те́цъ чадолюби́вый, ст҃и́телю ѻ҆́тче лꙋко̀: щедрода́тельнаѧ бо десни́ца твоѧ̀ всю́дꙋ досѧза́ше. Мы́ же, бл҃госе́рдїю твоемꙋ̀ подража́ти хотѧ́ще, во ᲂу҆дивле́нїи взыва́емъ къ тебѣ̀:
Ра́дꙋйсѧ, лꙋчѐ любвѐ бж҃їѧ: ра́дꙋйсѧ, сокро́вище млⷭ҇рдїѧ сп҃сова неистощи́мое.
Ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ всѧ̀ своѧ̀ неимꙋ́щымъ раздава́лъ є҆сѝ: ра́дꙋйсѧ, бли̑жнїѧ твоѧ̀ па́че себє̀ возлюби́вый.
Ра́дꙋйсѧ, стра́ждꙋщихъ сиро́тъ пита́телю и҆ ѡ҆корми́телю: ра́дꙋйсѧ, безпомо́щныхъ ста́рцєвъ и҆ ста́рицъ попечи́телю.
Ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ болѧ́щыѧ и҆ въ темни́цѣ заключє́нныѧ посѣща́лъ є҆сѝ: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ нꙋ̑жды бѣ́дныхъ во мно́зѣхъ мѣ́стѣхъ ѻ҆те́чества своегѡ̀ предварѧ́лъ є҆сѝ.
Ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ ни́щыѧ ми́лꙋѧ, трапє́зы и҆̀мъ ᲂу҆строѧ́лъ є҆сѝ: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ ѡ҆ глꙋбинѣ̀ млⷭ҇рдїѧ твоегѡ̀ мт҃и бж҃їѧ возра́довасѧ.
Ра́дꙋйсѧ, а҆́гг҃ле земны́й и҆ человѣ́че нбⷭ҇ный: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ коемꙋ́ждо въ го́рестехъ, а҆́ки а҆́гг҃лъ ᲂу҆тѣ́шитель, ꙗ҆влѧ́лсѧ є҆сѝ.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ і҃.
Сп҃се́нїю кры́мскїѧ па́ствы твоеѧ̀ слꙋжи́ти многолѣ́тнѣ не престава́ѧ, по ѻ҆́бразꙋ пастыренача́льника хрⷭ҇та̀, на ра́мена заблꙋ́ждшыѧ взе́мъ, нбⷭ҇номꙋ ѻ҆ц҃ꙋ̀ приве́лъ є҆сѝ, наде́ждею бо на бж҃їе млⷭ҇рдїе ᲂу҆тѣша́ѧ, ко и҆справле́нїю житїѧ̀ словесы̀ ᲂу҆чи́тельными твои́ми вле́клъ є҆сѝ всѧ̀, во є҆́же се́рдцемъ чи́стымъ пѣ́ти бг҃ꙋ: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ і҃.
Цр҃ѧ̀ нбⷭ҇нагѡ хрⷭ҇та̀ бг҃а вѣ́рный слꙋжи́тель бы́въ, ст҃и́телю ѻ҆́тче лꙋко̀, неꙋста́ннѡ возвѣща́лъ є҆сѝ сло́во и҆́стины во всѣ́хъ хра́мѣхъ землѝ таври́ческїѧ, дꙋшесп҃си́тельною пи́щею ᲂу҆че́нїѧ є҆ѵⷢ҇льскагѡ вѣ̑рнаѧ ча̑да пита́ѧ и҆ ᲂу҆ста́въ цр҃ко́вный стро́гѡ и҆сполнѧ́ти повелѣва́ѧ. Тѣ́мже тѧ̀, ꙗ҆́кѡ па́стырѧ до́браго, прославлѧ́емъ си́це:
Ра́дꙋйсѧ, неꙋтоми́мый проповѣ́дниче є҆ѵⷢ҇льскїѧ пра́вды: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ бг҃омъ врꙋче́нное тебѣ̀ ста́до слове́сное до́брѣ ᲂу҆па́слъ є҆сѝ.
Ра́дꙋйсѧ, ѻ҆́вцы своѧ̀ ѿ дꙋшепа́гꙋбныхъ волкѡ́въ ѡ҆хранѧ́вый: ра́дꙋйсѧ, чи́на цр҃ко́внагѡ стро́гїй блюсти́телю.
Ра́дꙋйсѧ, чистоты̀ вѣ́ры правосла́вныѧ ѡ҆храни́телю: ра́дꙋйсѧ, тобо́ю бо дх҃ъ ст҃ы́й написа̀ словеса̀ сп҃си́тєльнаѧ.
Ра́дꙋйсѧ, мꙋдрецє́мъ вѣ́ка сегѡ̀ бытїѐ бж҃їе проповѣ́давый: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ сло́во твоѐ, а҆́ки въ ри̑зы позлащє́ны, въ та̑йны вѣ́ры ѡ҆дѣ́ѧсѧ.
Ра́дꙋйсѧ, мо́лнїе, горды́ню низлага́ющаѧ: ра́дꙋйсѧ, гро́ме, беззако́ннѡ живꙋ́щыѧ ᲂу҆страша́ѧй.
Ра́дꙋйсѧ, цр҃ко́внагѡ бл҃гоче́стїѧ насади́телю: ра́дꙋйсѧ, а҆рхїпа́стырю, па̑стыри дꙋхѡ́вныѧ наставлѧ́ѧй и҆ вразꙋмлѧ́ѧй непреста́ннѡ.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ а҃і.
Пѣ́нїе ᲂу҆ гро́ба твоегѡ̀, ᲂу҆го́дниче бж҃їй, не ᲂу҆молка́ше во дне́хъ бл҃же́ннагѡ ᲂу҆спе́нїѧ твоегѡ̀. Мно́зи бо, вѣ́дꙋще тѧ̀ бг҃оно́сна и҆ равноа́гг҃льна, собра́шасѧ ѿ всѣ́хъ предѣ́лъ земна́гѡ ѻ҆те́чества твоегѡ̀ соверши́ти моле́нїе собо́рное ѡ҆ дꙋшѝ твое́й, въ гѡ́рнїѧ ѻ҆би́тєли ѻ҆ч҃ества нбⷭ҇нагѡ восходѧ́щей, воспѣва́юще бг҃ꙋ: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ а҃і.
Свѣще́ю, въ цр҃кви хрⷭ҇то́вѣй горѧ́щею свѣ́томъ невеще́ственнымъ бл҃года́ти бж҃їѧ, бы́лъ є҆сѝ, ст҃и́телю лꙋко̀, всѧ̀ концы̀ землѝ на́шеѧ ѡ҆зарѧ́ѧ. Помина́юще бл҃же́нное ᲂу҆спе́нїе и҆ ве́лїе твоѐ на нб҃сѝ и҆ на землѝ прославле́нїе, съ ра́достїю прино́симъ тѝ бл҃гохвалє́нїѧ сїѧ̀:
Ра́дꙋйсѧ, свѣти́льниче неме́ркнꙋщїй свѣ́та невече́рнѧгѡ: ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ мно́зи просла́виша твои́хъ ра́ди до́брыхъ дѣ́лъ ѻ҆ц҃а̀ нбⷭ҇нагѡ.
Ра́дꙋйсѧ, ᲂу҆го́дниче бж҃їй, тече́нїе бл҃гоче́стнѣ сконча́вый: ра́дꙋйсѧ, вѣ́рꙋ, наде́ждꙋ и҆ любо́вь ѿ гдⷭ҇а стѧжа́вый.
Ра́дꙋйсѧ, со хрⷭ҇то́мъ, є҆го́же возлюби́лъ є҆сѝ, на вѣ́ки соедини́выйсѧ: ра́дꙋйсѧ, црⷭ҇твїѧ нбⷭ҇нагѡ и҆ сла́вы вѣ́чныѧ наслѣ́дниче.
Ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ свѣ́тъ до́брыхъ дѣ́лъ твои́хъ пред̾ человѣ̑ки просвѣти́сѧ: ра́дꙋйсѧ, мно́гихъ наꙋчи́вый за́повѣдемъ хрⷭ҇тѡ́вымъ и҆ сотвори́вый ѧ҆̀.
Ра́дꙋйсѧ, а҆рхїере́ю, ѿ вѣ́чнагѡ а҆рхїере́а хрⷭ҇та̀ бл҃года́тными да̑ры и҆спо́лненный: ра́дꙋйсѧ, ско́рый помо́щниче призыва́ющымъ тѧ̀.
Ра́дꙋйсѧ, землѝ кры́мскїѧ но́вое свѣти́ло и҆ ᲂу҆твержде́нїе: ра́дꙋйсѧ, ро́да хрⷭ҇тїа́нскагѡ бл҃года́тный покрови́телю.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ в҃і.
Бл҃года́ть, свы́ше тѝ да́ннꙋю, позна́вше, бл҃гоговѣ́йнѡ лобыза́емъ чтⷭ҇ны́й ѻ҆́бразъ тво́й, ст҃и́телю лꙋко̀, ча́юще тобо́ю прїѧ́ти проси́мое ѿ бг҃а. Тѣ́мже припа́дающе ко ст҃ѣ́й і҆кѡ́нѣ твое́й , со ᲂу҆миле́нїемъ мо́лимъ тѧ̀: ᲂу҆крѣпѝ на́съ до́брѣ стоѧ́ти въ вѣ́рѣ правосла́внѣй, и҆ ᲂу҆гожда́юще бл҃ги́ми дѣ́лы, немо́лчнѡ пѣ́ти бг҃ꙋ: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ в҃і.
Пою́ще бг҃а, ди́внаго во ст҃ы́хъ свои́хъ, хва́лимъ тѧ̀, хрⷭ҇то́ва и҆сповѣ́дника, ст҃и́телѧ и҆ предста́телѧ пред̾ гдⷭ҇емъ. Ве́сь бо є҆сѝ въ вы́шнихъ, но и҆ ни́жнихъ не ѡ҆ставлѧ́еши, ст҃и́телю ѻ҆́тче лꙋко̀, при́снѡ со хрⷭ҇то́мъ ца́рствꙋеши и҆ ѡ҆ на́съ грѣ́шныхъ пред̾ прⷭ҇то́ломъ бж҃їимъ хода́тайствꙋеши. Сегѡ̀ ра́ди во ᲂу҆миле́нїи зове́мъ тѝ:
Ра́дꙋйсѧ, свѣ́та непристꙋ́пнаго зри́телю: ра́дꙋйсѧ, тебѣ́ бо сора́дꙋютсѧ а҆́гг҃ли и҆ ѡ҆ тебѣ̀ веселѧ́тсѧ человѣ́цы.
Ра́дꙋйсѧ, дѣ́лы и҆ писа́ньми твои́ми невѣ́рꙋющыѧ просвѣща́ѧй: ра́дꙋйсѧ, маловѣ̑рныѧ и҆ малодꙋ̑шныѧ ᲂу҆крѣплѧ́ѧй и҆ ᲂу҆твержда́ѧй.
Ра́дꙋйсѧ, ꙗ҆́кѡ досто́инъ ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ црⷭ҇твїѧ нбⷭ҇нагѡ: ра́дꙋйсѧ, пꙋте́мъ и҆сповѣ́дничества ра́йскихъ селе́нїй дости́гнꙋвый.
Ра́дꙋйсѧ, поношє́нїѧ хрⷭ҇та̀ ра́ди терпѣ́вый и҆ вѣ́чнꙋю съ ни́мъ сла́вꙋ прїе́мый: ра́дꙋйсѧ, дꙋ́шы на́шѧ къ црⷭ҇твїю нбⷭ҇номꙋ пꙋтеводѧ́й.
Ра́дꙋйсѧ, предста́телю пред̾ прⷭ҇то́ломъ бж҃їимъ за на́съ грѣ́шныхъ: ра́дꙋйсѧ, правосла́вїѧ похвало̀ и҆ землѝ на́шеѧ ра́дованїе.
Ра́дꙋйсѧ, въ со́нмѣ ст҃ы́хъ бы́ти сподо́бивыйсѧ: ра́дꙋйсѧ, собо́рꙋ всѣ́хъ кры́мскихъ ст҃ы́хъ соприча́стниче.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ г҃і.
Ѽ вели́кїй и҆ пресла́вный ᲂу҆го́дниче бж҃їй, ст҃и́телю ѻ҆́тче на́шъ лꙋко̀, прїимѝ сїѐ похва́льное пѣ́нїе ѿ на́съ недосто́йныхъ, съ любо́вїю сыно́внею тебѣ̀ приноси́мое! Предста́тельствомъ твои́мъ ᲂу҆ прⷭ҇то́ла бж҃їѧ и҆ мл҃твами твои́ми всѣ́хъ на́съ въ вѣ́рѣ правосла́внѣй и҆ до́брыхъ дѣ́лѣхъ ᲂу҆твердѝ, ѿ всѧ́кихъ бѣ́дъ, скорбе́й, болѣ́зней и҆ напа́стей, въ се́й жи́зни находѧ́щихъ, сохранѝ, и҆ ѿ мꙋче́нїй въ бꙋ́дꙋщемъ вѣ́цѣ и҆зба́ви и҆ сподо́би въ вѣ́чнѣй жи́зни кꙋ́пнѡ съ тобо́ю и҆ со всѣ́ми ст҃ы́ми пѣ́ти творцꙋ̀ на́шемꙋ: А҆ллилꙋ́їа.
І҆́косъ а҃.
А҆́гг҃лѡвъ собесѣ́дниче и҆ человѣ́кѡвъ наста́вниче, лꙋко̀ пресла́вный, подо́бнѣ є҆ѵⷢ҇лі́стꙋ и҆ а҆пⷭ҇лꙋ лꙋцѣ̀, є҆мꙋ́же тезоимени́тъ сы́й, ѿ бг҃а да́ръ цѣли́ти недꙋ́ги человѣ́чєскїѧ прїѧ́лъ є҆сѝ, мнѡ́гїѧ трꙋды̀ под̾е́млѧ во врачева́нїи болѣ́зней бли́жнихъ, пло́ть носѧ̀, ѡ҆ пло́ти не радѣ́лъ є҆сѝ, дѣ́лы же до́брыми ѻ҆ц҃а̀ нбⷭ҇наго просла́вилъ є҆сѝ. Тѣ́мже бл҃года́рнѣ во ᲂу҆миле́нїи зове́мъ тѝ:
Ра́дꙋйсѧ, ѿ ю҆́ности ра́зꙋмъ сво́й и҆́гꙋ хрⷭ҇то́вꙋ покори́вый: ра́дꙋйсѧ, пречтⷭ҇но́е ст҃ы́ѧ трⷪ҇цы селе́нїе бы́вый.
Ра́дꙋйсѧ, бл҃же́нство млⷭ҇тивыхъ, по сло́вꙋ гдⷭ҇а, ᲂу҆наслѣ́довавый: ра́дꙋйсѧ, вѣ́рою хрⷭ҇то́вою и҆ зна́нїемъ бг҃одарова́ннымъ мнѡ́гїѧ недꙋ̑жныѧ и҆сцѣли́вый.
Ра́дꙋйсѧ, стра́ждꙋщихъ недꙋ̑ги тѣле́сными врачꙋ̀ млⷭ҇рдый: ра́дꙋйсѧ, во дни̑ бра́ни вожде́й и҆ во́инѡвъ цѣли́телю и҆скꙋ́сный.
Ра́дꙋйсѧ, всѣ́хъ врачє́въ наста́вниче: ра́дꙋйсѧ, ско́рый въ нꙋ́ждахъ и҆ ско́рбехъ сꙋ́щымъ помо́щниче.
Ра́дꙋйсѧ, цр҃кве правосла́вныѧ ᲂу҆твержде́нїе: ра́дꙋйсѧ, землѝ на́шеѧ ѡ҆заре́нїе.
Ра́дꙋйсѧ, кры́мскїѧ па́ствы похвале́нїе: ра́дꙋйсѧ, гра́да сѷмферо́полѧ ᲂу҆краше́нїе.
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Конда́къ а҃.
И҆збра́нный ст҃и́телю цр҃кве правосла́вныѧ и҆ и҆сповѣ́дниче, возсїѧ́вый странѣ̀ на́шей, ꙗ҆́кѡ свѣтоза́рное свѣти́ло, до́брѣ потрꙋди́выйсѧ и҆ за и҆́мѧ хрⷭ҇то́во гоне́нїе претерпѣ́вый, прославлѧ́юще просла́вльшаго тѧ̀ гдⷭ҇а, дарова́вшаго на́мъ тебѐ но́ваго мл҃твенника и҆ помо́щника, похва́льное воспѣва́емъ тѝ пѣ́нїе. Ты́ же, ꙗ҆́кѡ и҆мѣ́ѧй ве́лїе дерзнове́нїе ко влⷣцѣ нб҃сѐ и҆ землѝ, ѿ всѧ́кихъ недꙋ́гѡвъ дꙋше́вныхъ и҆ тѣле́сныхъ свободѝ на́съ и҆ до́брѣ стоѧ́ти во правосла́вїи ᲂу҆крѣпѝ, да всѝ во ᲂу҆миле́нїи зове́мъ тѝ:
Ра́дꙋйсѧ, ст҃и́телю и҆ и҆сповѣ́дниче лꙋко̀, врачꙋ̀ бл҃гі́й и҆ млⷭ҇тивый.
Моли́тва.
Ѽ всебл҃же́нный и҆сповѣ́дниче, ст҃и́телю ѻ҆́тче на́шъ лꙋко̀, вели́кїй ᲂу҆го́дниче хрⷭ҇то́въ! Со ᲂу҆миле́нїемъ прекло́ньше колѣ̑на серде́цъ на́шихъ, молѧ́щесѧ пред̾ ст҃ы́мъ ѻ҆́бразомъ твои́мъ , ꙗ҆́коже ча̑да ѻ҆тца̀, мо́лимъ тѧ̀ всеꙋсе́рднѡ: ᲂу҆слы́ши на́съ грѣ́шныхъ и҆ принесѝ мл҃твꙋ на́шꙋ къ млⷭ҇тивомꙋ чл҃вѣколю́бцꙋ бг҃ꙋ, є҆мꙋ́же ты̀ ны́нѣ въ ра́дости ст҃ы́хъ и҆ съ ли̑ки а҆́гг҃лъ предстои́ши. Вѣ́рꙋемъ бо, ꙗ҆́кѡ лю́биши ны̀ то́ю же любо́вїю, є҆́юже всѧ̀ бли̑жнїѧ возлюби́лъ є҆сѝ, на землѝ пребыва́ѧ.
И҆спросѝ ᲂу҆ хрⷭ҇та̀ бг҃а на́шегѡ, да ᲂу҆тверди́тъ во ст҃ѣ́й свое́й правосла́внѣй цр҃кви дꙋ́хъ пра́выѧ вѣ́ры и҆ бл҃гоче́стїѧ, па́стырємъ є҆ѧ̀ да да́стъ ре́вность ст҃ꙋ́ю и҆ попече́нїе ѡ҆ сп҃се́нїи па́ствы, ввѣ́ренныѧ и҆̀мъ: пра́вѡ вѣ́рꙋющыѧ соблюда́ти, сла̑быѧ и҆ немощны̑ѧ въ вѣ́рѣ ᲂу҆крѣплѧ́ти, невѣ́дꙋщыѧ наставлѧ́ти, проти̑вныѧ ѡ҆блича́ти. Всѣ̑мъ на́мъ пода́й да́ръ, коемꙋ́ждо бл҃гопотре́бенъ, и҆ всѧ̀, ꙗ҆̀же къ жи́зни вре́меннѣй и҆ къ вѣ́чномꙋ сп҃се́нїю полє́знаѧ: градѡ́въ на́шихъ ᲂу҆твержде́нїе, землѝ плодоно́сїе, ѿ гла́да и҆ па́гꙋбы и҆збавле́нїе, скорбѧ́щымъ ᲂу҆тѣше́нїе, недꙋ́гꙋющымъ и҆сцѣле́нїе, заблꙋ́ждшымъ на пꙋ́ть и҆́стины возвраще́нїе, роди́телємъ бл҃гослове́нїе, ча́дѡмъ въ стра́сѣ гдⷭ҇немъ воспита́нїе и҆ наꙋче́нїе, си̑рымъ и҆ ᲂу҆бѡ́гимъ по́мощь и҆ застꙋпле́нїе.
Пода́ждь всѣ́мъ на́мъ твоѐ а҆рхїпа́стырское ст҃о́е бл҃гослове́нїе, да тѣ́мъ ѡ҆сѣнѧ́еми, и҆зба́вимсѧ ѿ ко́зней лꙋка́вагѡ и҆ и҆збѣ́гнемъ всѧ́кїѧ вражды̀ и҆ нестрое́нїй, є҆ресе́й и҆ раско́лѡвъ.
Да́рꙋй на́мъ по́прище жи́зни вре́менныѧ бг҃оꙋго́днѡ прейтѝ, наста́ви на́съ на пꙋ́ть, ведꙋ́щїй въ селє́нїѧ првⷣныхъ, и҆зба́ви воздꙋ́шныхъ мыта́рствъ и҆ молѝ ѡ҆ на́съ всеси́льнаго бг҃а, да въ вѣ́чнѣй жи́зни съ тобо́ю непреста́ннѡ сла́вимъ ѻ҆ц҃а̀, и҆ сн҃а, и҆ ст҃а́го дх҃а, въ трⷪ҇цѣ сла́вимаго бг҃а, є҆мꙋ́же подоба́етъ всѧ́каѧ сла́ва, че́сть и҆ держа́ва во вѣ́ки вѣкѡ́въ. А҆ми́нь.
Предисловие
История нашей страны знает множество людей, послуживших ее становлению, возвеличивая ее как святую Русь. Но где она, святая Русь? И можем ли мы назвать так современную Россию? Вопрос непростой, но ответ на него, как видится, лежит вне физических законов и исторических рамок. Святая Русь – это вневременное устроение. Это сонм святых, живших на Руси во все века и сохранявших верность Господу. К великому сонму святых, явленных и неявленных, в тяжелейшем для Церкви XX веке присоединился целый собор новомучеников и исповедников Российских.
И среди них мы видим величественную фигуру cвятителя Луки (в миру Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого; 1877–1961) – ученого с мировым именем, профессора хирургии и топографической анатомии, одного из основателей регионарной анестезии и гнойной хирургии.
В течение многих лет Валентин Феликсович работал земским врачом в самых разных частях России – от юга родины до самых крайних точек на севере страны. В самый разгар антирелигиозной пропаганды профессор, главный врач большой больницы города Ташкента, хирург принимает священный сан. «При виде кощунственных карнавалов и издевательств над Господом нашим Иисусом Христом мое сердце громко кричало: “Не могу молчать!“. И я чувствовал, что мой долг – защищать проповедью оскорбляемого Спасителя нашего и восхвалять Его безмерное милосердие к роду человеческому», – вспоминает он.
В 1923 году отец Валентин (Войно-Ясенецкий) принял монашеский постриг с именем Лука и был рукоположен во епископа. В сане епископа за исповедание православной веры прошел тернистый путь лагерей, принимал участие в Великой Отечественной войне, в 1946 году возведен в сан архиепископа, награжден правом ношения бриллиантового креста на клобуке. За выдающиеся научные труды «Очерки гнойной хирургии» и «Поздние резекции при огнестрельных ранениях крупных суставов» был награжден Сталинской премией I степени, а за участие в Великой Отечественной войне медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Практически до последних дней святитель Лука сочетал епископское служение с хирургической практикой. В 1995 году он был причислен к лику святых Украинской Православной Церкви, в 1999 году – к лику святых Красноярской епархии. В 2000 году – к лику святых Русской Православной Церкви.
Детство и юность
27 апреля 1877 года в городе Керчи в семье провизора Феликса Станиславовича Войно-Ясенецкого и его жены Марии Дмитриевны родился третий сын Валентин. Всего же в семье Войно-Ясенецких было пятеро детей: Павел, Ольга, Валентин, Владимир и Виктория. Отец был благочестивым католиком и держался несколько отстраненно от остальной, воспитанной в православном духе, части семьи. Искренние молитвы родителей Валентин наблюдал с раннего детства, что, несомненно, повлияло на формирование его мировоззрения.
Сам он вспоминал об этом так: «Мой отец был католиком, весьма набожным, он всегда ходил в костел и подолгу молился дома…», «Мать усердно молилась дома» и далее: «Если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я ее наследовал главным образом от очень набожного отца. Отец был человеком удивительно чистой души, ни в ком не видел ничего дурного, всем доверял…». Мальчик рос в атмосфере христианской любви и послушания. С детства он отличался спокойным и твердым характером, рано проявил художественные наклонности, окончил одновременно гимназию и художественную школу и стал готовиться к экзаменам в Академию художеств.
По окончании гимназии восемнадцатилетнему Валентину был подарен Новый Завет. Вот как вспоминает об этом святитель в мемуарах: «Правильное представление о Христовом учении я… вынес из усердного чтения всего Нового Завета, который, по доброму старому обычаю, я получил от директора гимназии при вручении мне аттестата зрелости как напутствие в жизнь. Очень многие места этой Святой Книги, сохранявшейся у меня десятки лет, произвели на меня глубочайшее впечатление. Они были отмечены красным карандашом. Но ничто не могло сравниться по огромной силе впечатления с тем местом Евангелия, в котором Иисус, указывая ученикам на поля созревшей пшеницы, сказал им: Жатвы много, а делателей мало. Итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Мф.9:37). У меня буквально дрогнуло сердце, я молча воскликнул: “О Господи! Неужели у Тебя мало делателей?!“. Позже, через много лет, когда Господь призвал меня делателем на ниву Свою, я был уверен, что этот евангельский текст был первым призывом Божиим на служение Ему».
Готовясь стать художником, Войно-Ясенецкий увлеченно занимался рисованием, но, в отличие от своих товарищей по зарисовкам, он выбирал не пейзажи окрестностей Киева и не жанровые сцены. Валентина влекла духовная сторона жизни: «В это время впервые проявилась моя религиозность. Я каждый день, а иногда и дважды в день ездил в Киево-Печерскую Лавру, часто бывал в киевских храмах и, возвращаясь оттуда, делал зарисовки того, что видел в Лавре и храмах. Я сделал много зарисовок, набросков и эскизов молящихся людей, лаврских богомольцев, приходивших туда за тысячу верст, и тогда уже сложилось то направление художественной деятельности, в котором я работал бы, если бы не оставил живописи. Я пошел бы по дороге Васнецова и Нестерова, ибо уже ярко определилось основное религиозное направление в моих занятиях живописью».
Однако во время вступительных экзаменов в Петербургскую Академию художеств юношей овладело тяжелое раздумье о том, правильный ли жизненный путь он избирает: «Недолгие колебания кончились решением, что я не вправе заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей», – вспоминал святитель.
Подобный выбор пути – помощь и просвещение народа – соответствовал распространенным в то время в среде русской интеллигенции народническим идеям. Часто народничество связывалось с толстовством. Но от толстовства Валентина оттолкнул сам Толстой брошюрой «В чем моя вера?». Святитель вспоминал об этом так: «Однако мое толстовство продолжалось недолго, только лишь до того времени, когда я прочел его запрещенное, изданное за границей сочинение “В чем моя вера?”, резко оттолкнувшее меня издевательством над православной верой. Я сразу понял, что Толстой – еретик, весьма далекий от подлинного христианства. И хоть увлечение толстовством безвозвратно ушло, но осталось искреннее желание послужить своему народу, чтобы облегчить его страдания».
По мнению Валентина, полезной для страдающих людей была медицина, так как именно в медицинской помощи особенно нуждалась российская глубинка. Но осуществить свое решение и начать учебу на медицинском факультете Валентину Войно-Ясенецкому удается не сразу: еще год он проучился в художественной школе в Мюнхене, затем (в 1897–1898 годах) на юридическом факультете Киевского университета.
В 1898 году он поступает на медицинский факультет. Учился Валентин на одни пятерки и резко выделялся среди студентов превосходно выполненными препарациями трупов: «Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии… мои товарищи единогласно решили, что я буду профессором анатомии, и оказались правы, хотя я и протестовал против их предсказаний». На четвертом и пятом курсах он увлекся глазными болезнями. Из массы студентов его выделяли высокие моральные требования к себе и другим, чуткость к чужому страданию и боли, открытый протест против насилия и несправедливости. Можно сказать, что первая проповедь будущего святителя была произнесена в университете на 3-м курсе. В один из дней перед лекциями Войно-Ясенецкий узнал, что в пылу спора его сокурсник ударил другого студента по лицу, и это, кроме того, было окрашено национальными красками: «…перед одной лекцией я узнал, что один из товарищей по курсу – поляк – ударил по щеке другого товарища – еврея. По окончании лекции я встал и попросил внимания. Все примолкли. Я произнес страстную речь, обличавшую безобразный поступок студента-поляка. Я говорил о высших нормах нравственности, о перенесении обид, вспомнил великого Сократа, спокойно отнесшегося к тому, что его сварливая жена вылила ему на голову горшок грязной воды. Эта речь произвела столь большое впечатление, что меня единогласно избрали старостой».
После блестяще сданных выпускных экзаменов и получения диплома с отличием Валентин страшно обескуражил сокурсников заявлением, что его жизненный путь – это путь земского врача. «”Как, Вы будете земским врачом? Ведь Вы ученый по призванию!” – воскликнули коллеги. Я был обижен тем, что они меня совсем не понимают, ибо я изучал медицину с исключительной целью быть всю жизнь деревенским – мужицким врачом, помогать бедным людям», – писал в мемуарах святитель Лука.
Начало профессиональной деятельности
Но сразу земским врачом Войно-Ясенецкому стать не пришлось: в 1904 году в качестве добровольца он был направлен в госпиталь Красного Креста под Читу, где в лазарете на 200 коек его назначили заведующим хирургическим бараком. Уже в первые месяцы практической работы проявился его твердый, волевой характер и высокий профессионализм, об этом времени святитель вспоминал так: «…не имея специальной подготовки по хирургии, стал сразу делать крупные ответственные операции на костях, суставах, на черепе. Результаты работы были вполне хорошими…». Там же он женился на сестре милосердия Анне Ланской, которая покорила хирурга «исключительной добротой и кротостью характера».
Много жизней спас военно-полевой хирург Войно-Ясенецкий. Один из раненых офицеров в знак благодарности за спасенную жизнь пригласил после войны Валентина Феликсовича с молодой женой Анной жить и работать у него на родине, в Симбирске. Приглашение было принято. Это одна из версий, почему молодой врач приехал именно в Симбирскую губернию. Но по другой версии, представленной народным врачом СССР В.С. Поросенковым, Войно-Ясенецкому посоветовали ехать именно туда ученые с мировым именем Филатовы, родом симбирские.
К моменту приезда В.Ф. Войно-Ясенецкого местная больница, по меркам того времени, относилась к разряду средних. Кроме амбулатории, у нее был стационар на 35 коек. Работа земского врача мало отличалась от работы военно-полевого хирурга: 14–16-часовой рабочий день, те же стоны и страдания измученных болезнью людей. Разница лишь в том, что единственному врачу приходилось быть и акушером, и педиатром, и терапевтом, и окулистом, и хирургом… «Я поступил врачом в Ардатовское земство Симбирской губернии. Там мне пришлось заведовать городской больницей. В трудных и неприглядных условиях я сразу стал оперировать по всем отделам хирургии и офтальмологии», – вспоминает Войно-Ясенецкий.
Хорошей помощницей ему была жена, Анна Васильевна. Все трудные земские годы Анна Васильевна не только вела дом, но и профессионально помогала мужу. Причиной непродолжительной деятельности в Ардатове (всего 10 месяцев) стала неудовлетворенность одаренного врача от работы с неквалифицированным медицинским персоналом. Эта проблема была во всех земских больницах того времени; при сложных хирургических случаях непрофессионально выполненный общий наркоз часто приводил к смертельным исходам. Яркий случай был описан хирургом Войно-Ясенецким в истории болезни ардатовского периода в июле 1905 года. В амбулаторию ардатовской больницы обратился старик огромного роста и богатырского сложения – карбункул нижней губы. Срочная операция под наркозом была проведена успешно, но спасти больного не удалось. О выводах из подобных клинических случаев сам святитель вспоминал так: «Надо отметить, что в ардатовской больнице я сразу столкнулся с большими трудностями и опасностями применения общего наркоза при плохих помощниках, и уже там у меня возникла мысль о необходимости по возможности шире заменять его местной анестезией». Впоследствии хирург Войно-Ясенецкий значительно развил и усовершенствовал один из основных методов местной анестезии – регионарную, или проводниковую, анестезию, при которой путем вкола в соответствующий нерв или нервный узел удается обезболить целую область, на которой производится оперативное вмешательство.
В наши годы в Ардатове на здании районной больницы установлена мемориальная доска, напоминающая о том, что здесь работал великий хирург, а в ардатовской Никольской церкви представлены для поклонения частицы святых мощей владыки.
Курская губерния
В ноябре 1905 года Валентин Феликсович переехал в деревню Верхний Любаж Фатежского уезда Курской губернии, где заведовал маленькой участковой больницей на 10 коек. Помимо этого молодой врач принимал участие в обсуждении целого ряда вопросов, связанных с его земством, в которое входило еще несколько сел и деревень: возвращение с воинской службы земских врачей, созыв съезда врачей, постройка заразных бараков в сельских больницах, посещение школ врачами. Ему также поручили устройство ясель в населенных пунктах и деревнях на его участке. После санитарных советов Валентин Феликсович возвращался домой только к вечеру и сразу же ехал в больницу оперировать. «…В маленькой участковой больнице на десять коек я стал широко оперировать и скоро приобрел такую славу, что ко мне пошли больные со всех сторон, и из других уездов Курской губернии, и соседней, Орловской», — вспоминает свои будни святитель. В то время была широко распространена трахома глаз, лишавшая зрения тысячи людей. Валентин Феликсович возвращал им возможность видеть. В своей автобиографии он приводит по этому поводу следующий курьезный случай: «…молодой нищий, слепой с раннего детства, прозрел после операции. Месяца через два он собрал множество слепых со всей округи, и все они длинной вереницей пришли ко мне, ведя друг друга за палки и чая исцеления».
Сам святитель так подвел итог своей работы в любажской больнице: «Чрезмерная слава сделала мое положение в Любаже невыносимым. Мне приходилось принимать амбулаторных больных, приезжавших во множестве, и оперировать в больнице с девяти часов утра до вечера, разъезжать по довольно большому участку и по ночам исследовать под микроскопом вырезанное при операции, делать рисунки микроскопических препаратов для своих статей, и скоро не стало хватать для огромной работы и моих молодых сил».
В период работы в Курской области (с 1905 по 1908 год) хирург Войно-Ясенецкий выполнил более 1500 сложнейших операций, обобщил ряд хирургических случаев и опубликовал свои первые научные статьи: «Невроматозный элефантиаз лица, плексиформная неврома», а также «Ретроградное ущемление при грыже кишечной петли». В 1907 году Валентин Феликсович был переведен в Фатеж, где заведовал более крупной больницей на 60 коек, и проработал там недолго. Именно в Фатеже в семье родился первенец – сын Михаил. Известно, что в это время святитель посещал Глинскую Рождество-Богородицкую и Коренную общежительную пустынь, где имел долгие беседы с настоятелем пустыни игуменом Исаией. Настоятель показывал ему монастырскую больницу, аптеку с запасом медикаментов и хирургических инструментов.
Из Фатежа Войно-Ясенецкие переехали в начале 1908 года на Украину в город Золотоношу. Там в семье родился второй ребенок – дочка Елена. О работе в этом городе Войно-Ясенецкого в качестве врача в амбулатории нет никаких сведений, но известно, что в августе 1908 года, оставив семью на Украине, Валентин Феликсович едет в Москву. Поездка туда была мотивирована научным интересом Войно-Ясенецкого: во время работы в земствах перед ним остро встала проблема операций под местным наркозом, повлияла и новая в то время книга немецкого профессора Г. Брауна «Местная анестезия, ее научное обоснование и практические применения». Святитель вспоминал: «Я с жадностью прочел ее и из нее впервые узнал о регионарной анестезии, немногие методы которой весьма недавно были опубликованы. Я запомнил, между прочим, что осуществление регионарной анестезии седалищного нерва Браун считает едва ли возможным. У меня возник живой интерес к регионарной анестезии, я поставил себе задачей заняться разработкой новых методов ее». И вот в сентябре 1908 года Войно-Ясенецкий поступает в экстернатуру при Московской хирургической клинике известного профессора – хирурга П.И. Дьяконова.
Оказалось, что профессор Дьяконов ничего не слышал и не знает об этой теме, но с радостью одобрил работу над ней Валентина Феликсовича. В результате кропотливой и упорной работы появились ценные научные результаты. Но финансовые трудности заставили прервать научную работу и продолжить практическую хирургию в земствах. Семья Войно-Ясенецких отправилась в Саратовскую губернию.
В 1909 году Валентин Феликсович уехал в село Романовка Балашовского уезда Саратовской губернии. Здесь он принял больницу на 25 коек. Участок Романовской волости был самым большим в губернии, соответственно этому рост числа заболеваний и госпитализированных больных был значительно выше, чем в других волостях. Молодой и энергичный главврач был единственным хирургом в больнице. На собственные средства он купил микроскоп и после операций готовил и исследовал препараты тканей. В районных больницах этим будут заниматься уже в послевоенные годы; В.Ф. Войно-Ясенецкий делал это в 1909 году.
Переяславль-Залесский
В 1909 году Войно-Ясенецкий становится главным врачом городской больницы в Переяславле-Залесском, где на 30 койках без электричества, водопровода, рентгеновского аппарата ему удается за год выполнить более 1000 стационарных и амбулаторных операций (такой объем работ выполняют сейчас за год бригады из шести-семи хирургов; при этом для оказания подобной широты операционной помощи понадобятся врачи не менее шести или семи хирургических специальностей). С 1913 года здесь же он начинает заведовать госпиталем для раненых, проводя самые сложные хирургические вмешательства.
В годы Первой мировой войны В.Ф. Войно-Ясенецкий оперировал не только гражданских больных, но и военных, в том числе и раненых пленных. В связи с условиями военного времени в 1914 году больница работала напряженно. «В течение года поступило 1464 больных, 74 из них умерло, 22 после хирургических операций, 52 в терапевтическом отделении. Всего 5 % летальности — это небольшой процент, учитывая военное время. Число коек в больнице увеличилось в 1914 году до 84, вследствие открытия заразного лазарета на 16 коек для раненых, поступивших с театра военных действий», – вспоминает Валентин Феликсович. Несомненно, В.Ф. Войно-Ясенецкому в научной и практической хирургической работе помогали его поразительное чувство осязания и талант художника. Очевидцы рассказывают, что действия его как хирурга были необыкновенно точны, соразмерны и виртуозны. «Тончайшее чувство осязания, очевидно, было врожденным у отца. Он как-то, беседуя с нами, его детьми, на эту тему, решил доказать нам это “на деле”. Сложил десять листков тонкой белой бумаги, а затем попросил давать задания: одним взмахом острого (это было обязательным условием!) скальпеля разрезать любое количество листков. Опыт оказался весьма удачным. Мы были поражены!» – позднее рассказывал его сын Михаил.
Из медицинских отчетов того времени видно, что часто услугами хирурга В.Ф. Войно-Ясенецкого пользовались семьи священников, а также насельники переяславских монастырей и монахини Федоровского монастыря, стоящего недалеко от земской больницы.
Продолжает святитель трудиться и над разработкой нового метода местного обезболивания. В 1915 году монография «Регионарная анестезия» под фамилией В.Ф. Войно-Ясенецкого вышла в свет, а в 1916 году автор защитил ее как диссертацию на степень доктора медицины. Работа над диссертацией заняла у него всего восемь месяцев. После блестящей защиты докторской диссертации ему было присвоено звание доктора медицины и вручена награда Варшавского университета за лучшее сочинение, пролагающее новые пути в медицине. И книга, и диссертация получили высочайшие оценки. Известный ученый профессор Мартынов в официальном отзыве как оппонент писал: «Мы привыкли к тому, что докторские диссертации пишутся обычно на заданную тему с целью получения высших назначений по службе, и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее». В диссертацию «Регионарная анестезия» были включены отчеты о деятельности Переяславской земской больницы, отличные иллюстрации и фотографии (фотографированием святитель начал увлекаться в Переяславле).
Занимаясь исследованием и внедрением в практику регионарной анестезии, Валентин Феликсович в это же время задумал изложить свой опыт работы в книге, которую решил озаглавить как «Очерки гнойной хирургии». Вот что вспоминает об этом сам святитель: «…в Переславле пришло мне на мысль изложить свой опыт в особой книге — “Очерки гнойной хирургии”. Я составил план этой книги и написал предисловие к ней. И тогда, к моему удивлению, у меня появилась крайне странная неотвязная мысль: “Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа”. Быть священнослужителем, а тем более епископом мне и во сне не снилось, но неведомые нам пути жизни нашей вполне известны Всеведущему Богу уже когда мы во чреве матери. Как увидите дальше, уже через несколько лет стала полной реальностью моя неотвязная мысль: “Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа”».
В Переяславле-Залесском в 2001 году в память о деятельности В.Ф. Войно-Ясенецкого на здании переславской больницы была открыта мемориальная доска: «Здесь, в бывшей земской больнице, в 1910–1916 гг. работал главным врачом и хирургом профессор медицины святитель Лука, архиепископ Крымский (Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий) 27.04.1877–11.06.1961».
Туркестан
Переехать в Среднюю Азию, в сухой жаркий климат, семью Войно-Ясенецких заставила болезнь Анны Васильевны. Супруга Валентина Феликсовича еще в Переяславле-Залесском заразилась туберкулезом легких. В Ташкенте ее состояние несколько улучшилось. Шел трагический для всего русского народа семнадцатый год, Гражданская война была в самом разгаре, бушевала она и в Туркестане. В это время Ташкентская городская больница на 1000 коек, куда был назначен главным врачом Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, очень напоминала земскую: такая же бедность во всем, плохие железные кровати, забитые больными палаты и коридоры. Профессор Ошанин, коллега Валентина Феликсовича, вспоминал, что на улицах Ташкента тогда было далеко не безопасно, нередки были перестрелки. Кто, в кого, зачем стрелял, не всегда бывало понятно – но жертвы были. Раненых привозили в больницу, и Войно-Ясенецкого нередко вызывали среди ночи на операции. При этом никто и никогда не видел его раздраженным или недовольным. Случалось, раненые поступали один за другим, и он всю ночь оперировал. По свидетельству медицинского персонала, в операционной Валентин Феликсович никогда не повышал голос, говорил спокойно, ровно. С таким хирургом было хорошо работать всем: и ассистентам, и медицинским сестрам.
В 1919 году в Ташкенте было жестоко подавлено восстание против новой власти Туркменского полка, началась расправа с участниками контрреволюции. По ложному доносу Войно-Ясенецкий оказался в их числе и провел под арестом сутки. Для многих арест закончился расстрелом. Валентина Феликсовича отпустили, но его жена пережила тяжелое нервное потрясение. Это пагубно сказалось на ее здоровье. Болезнь прогрессировала, и вскоре Анна Васильевна умерла, оставив четверых детей, из которых старшему было двенадцать лет, а младшему – шесть.
В молитве над усопшей женой Валентин Феликсович получил откровение об устроении своих детей в жизни. Вот как он сам вспоминал об этом: «Господу Богу было ведомо, какой тяжелый, тернистый путь ждет меня, и тотчас после смерти матери моих детей Он Сам позаботился о них и мое тяжелое положение облегчил. Почему-то без малейшего сомнения я принял потрясшие меня слова псалма как указание Божие на мою операционную сестру Софию Сергеевну Велецкую, о которой я знал только то, что она недавно похоронила мужа и была бездетной, и все мое знакомство с ней ограничивалось только деловыми разговорами, относящимися к операции. И однако слова: неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях (Пс.112:9), – я без сомнения принял как Божие указание возложить на нее заботы о моих детях и воспитании их». София Сергеевна Велецкая долго жила в семье Войно-Ясенецких, в семье младшего сына святителя Луки, – вплоть до самой своей смерти. Но, как говорил сам архиепископ Лука, «она была только второй матерью для детей, ибо Всевышнему Богу известно, что мое отношение к ней было совершенно чистым». На могиле же Анны Васильевны был поставлен крест, на котором Валентин Феликсович собственной рукой написал: «Чистая сердцем, алчущая и жаждущая правды…».
Осенью 1920 года открылся Ташкентский университет, одним из инициаторов его открытия стал Валентин Феликсович. Профессор Войно-Ясенецкий возглавил кафедру топографической анатомии и оперативной хирургии. Он вспоминал об этом так: «Большинство кафедр было замещено избранными из числа ташкентских докторов медицины, и только я один был почему-то избран в Москве на кафедру топографической анатомии и оперативной хирургии».
«Доктор, вам надо быть священником…»
При всей своей загруженности главврача и практикующего хирурга Ташкентской городской больницы, заведующего кафедрой медицинского университета Валентин Феликсович проявлял себя как сознательный и активный член Церкви, болеющий душой за ее судьбы. «Я скоро узнал, что в Ташкенте существует церковное братство, и пошел на одно из заседаний его. По одному из обсуждавшихся вопросов я выступил с довольно большой речью, которая произвела большое впечатление. Это впечатление перешло в радость, когда узнали, что я главный врач городской больницы. Видный протоиерей Михаил Андреев, настоятель привокзальной церкви, в воскресные дни по вечерам устраивал в церкви собрания, на которых он сам или желающие из числа присутствовавших выступали с беседами на темы Священного Писания, а потом все пели духовные песни. Я часто бывал на этих собраниях и нередко проводил серьезные беседы. Я, конечно, не знал, что они будут только началом моей огромной проповеднической работы в будущем», – вспоминал святитель Лука.
На одном из епархиальных съездов Валентин Феликсович выступил с продолжительной и горячей речью. Это стало одним из решающих моментов в его жизни: «Когда кончился съезд и присутствовавшие расходились, я неожиданно столкнулся в дверях с владыкой Иннокентием. Он взял меня под руку и повел на перрон, окружавший собор. Мы обошли два раза вокруг собора, Преосвященный говорил, что моя речь произвела большое впечатление, и, неожиданно остановившись, сказал мне: “Доктор, вам надо быть священником!” …У меня никогда не было и мысли о священстве, но слова преосвященного Иннокентия принял как Божий призыв устами архиерея и, ни минуты не размышляя, ответил: “Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу!”… Уже в ближайшее воскресенье, при чтении часов, я в сопровождении двух диаконов вышел в чужом подряснике к стоявшему на кафедре архиерею и был посвящен им в чтеца, певца и иподиакона, а во время литургии – и в сан диакона… Через неделю после посвящения во диакона, в праздник Сретения Господня 1921 года, я был рукоположен во иерея епископом Иннокентием». Наряду со священническим служением отец Валентин Войно-Ясенецкий по-прежнему оперировал и преподавал на кафедре в медицинском университете. «Мне пришлось совмещать свое священническое служение с чтением лекций на медицинском факультете, слушать которые приходили во множестве и студенты других курсов. Лекции я читал в рясе с крестом на груди: в то время еще было возможно невозможное теперь. Я оставался и главным хирургом Ташкентской городской больницы, потому служил в соборе только по воскресеньям. Преосвященный Иннокентий, редко проповедовавший, назначил меня четвертым священником собора и поручил мне все дело проповеди. При этом он сказал мне словами апостола Павла: “Ваше дело не крестити, а благовестити”» (ср.: 1Кор.1:17), – вспоминал он.
Принятие сана произвело огромную сенсацию в Ташкенте, а сам Войно-Ясенецкий говорил о причинах, побудивших его к началу служения Церкви, так: «При виде кощунственных карнавалов и издевательств над Господом нашим Иисусом Христом мое сердце громко кричало: “Не могу молчать!”. И я чувствовал, что мой долг — защищать проповедью оскорбляемого Спасителя нашего и восхвалять Его безмерное милосердие к роду человеческому».
Промысел Божий поставил отца Валентина в это тяжелое и смутное время защитником христианства. Немой проповедью было и то, что лекции в Ташкентском университете он читал неизменно в рясе и с крестом на груди. Кроме проповеди за богослужением, он проводил беседы каждый воскресный день после вечерни в соборе, и это были, как вспоминал сам святитель, «долгие беседы на важные и трудные богословские темы, привлекавшие много слушателей, целый цикл этих бесед был посвящен критике материализма».
В 1921–1923 годах власти и «живоцерковники», созданные как раскол внутри самой Церкви, устраивали в Ташкенте специальные диспуты с целью атеистической пропаганды. У отца Валентина Войно-Ясенецкого не было специального богословского образования, но его огромная эрудиция, искренняя вера в Бога и знание учения отцов Церкви позволяло одерживать блестящие победы в многочисленных дискуссиях и диспутах. Верующие, да и неверующие всегда были на его стороне. Он сам вспоминал об этом так: «…мне приходилось в течение двух лет часто вести публичные диспуты при множестве слушателей с отрекшимся от Бога протоиереем Ломакиным, бывшим миссионером Курской епархии, возглавлявшим антирелигиозную пропаганду в Средней Азии.
Как правило, эти диспуты кончались посрамлением отступника от веры, и верующие не давали ему прохода вопросом: “Скажи нам, когда ты врал: тогда, когда был попом, или теперь врешь?”. Несчастный хулитель Бога стал бояться меня и просил устроителей диспутов избавить его от “этого философа” … Однажды, неведомо для него, железнодорожники пригласили меня в свой клуб для участия в диспуте о религии. В ожидании начала диспута я сидел на сцене при опущенном занавесе и вдруг вижу – поднимается на сцену по лестнице мой всегдашний противник. Увидев меня, крайне смутился, пробормотал: “Опять этот доктор”, поклонился и пошел вниз. Первым говорил на диспуте он, но, как всегда, мое выступление совершенно разбило все его доводы, и рабочие наградили меня громкими аплодисментами». Отец Валентин Войно-Ясенецкий готов был мужественно отстаивать свою веру перед всеми, в том числе и перед представителями безбожной власти. Пример этого можно найти в его автобиографии, когда он выступал в качестве защитника в так называемом «деле врачей», сфабрикованном властями. «”Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы его видели, своего Бога?” – спрашивал чекист Петерс. “Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель, – отвечал отец Валентин. – Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил”. (Колокольчик председателя потонул в долго не смолкавшем хохоте всего зала.)».
Исповедничество
Церковная жизнь в Ташкенте постепенно ухудшалась. Это было связано с тем, что обновленцы, пользуясь поддержкой ОГПУ, захватывали храмы, изменяя богослужения и весь строй церковной жизни. Отец Валентин Войно-Ясенецкий бесстрашно призывал свою паству не впадать в самый большой грех – раскола и ереси. После отъезда из города правящего архиерея народ единодушно избрал отца Валентина его преемником, и 31 мая 1923 года Войно-Ясенецкий, принявший монашеский постриг с именем апостола Луки, стал епископом. Вот как вспоминал свою первую архиерейскую службу святитель Лука: «На воскресенье, 21 мая, день памяти равноапостольных Константина и Елены, я назначил свою первую архиерейскую службу. Преосвященный Иннокентий уже уехал. Все священники кафедрального собора разбежались, как крысы с тонущего корабля, и свою первую воскресную всенощную и литургию я мог служить только с одним протоиереем Михаилом Андреевым. …На моей первой службе в алтаре присутствовал преосвященный Андрей Уфимский; он волновался, что я не сумею служить без ошибок. Но, по милости Божией, ошибок не было».
Реакция власти на появление в Туркестане правящего архиерея, который был знаменитым хирургом, профессором и ученым, не замедлила проявиться. Сразу же стали приниматься меры по дискредитации епископа в официальной печати, содержащие ясный призыв к властям – возбудить уголовное дело против Войно-Ясенецкого. 10 июня 1923 года епископ Лука был арестован. Вот как он сам вспоминал свой первый арест: «Я спокойно отслужил вторую воскресную всенощную. Вернувшись домой, я читал правило ко Причащению Святых Тайн. В 11 часов вечера – стук в наружную дверь, обыск и первый мой арест. Я простился с детьми и Софией Сергеевной и в первый раз вошел в “черный ворон”, как называли автомобиль ГПУ. Так положено было начало одиннадцати годам моих тюрем и ссылок».
В тюремной камере в Ташкенте святитель пишет завещание своей пастве, в котором предостерегает от молитвенного общения с раскольниками-обновленцами и их епископом, которого он называет диким вепрем: «Внешностью богослужения, творенного вепрем, не соблазняться и поругания богослужения, творимого вепрем, не считать богослужением. Идти в храмы, где служат достойные иереи, вепрю не подчинившиеся. Если и всеми храмами завладеет вепрь, считать себя отлученными Богом от храмов и ввергнутыми в голод слышания слова Божия». Завещание было передано на волю одним верующим работником тюрьмы. Оно быстро разошлось среди паствы святителя Луки, и храмы, где служили раскольники, опустели.
Во время пребывания в тюрьме святитель закончил последнюю главу книги «Очерки гнойной хирургии», над которой он трудился более 20 лет, называемую «О гнойном воспалении среднего уха и осложнениях его». Вот что вспоминает сам святитель: «Я обратился к начальнику тюремного отделения, в котором находился, с просьбой дать мне возможность написать эту главу. Он был так любезен, что предоставил мне право писать в его кабинете по окончании его работы. Я скоро окончил первый выпуск своей книги. На заглавном листе я написал: “Епископ Лука. Профессор Войно-Ясенецкий. Очерки гнойной хирургии”. Так удивительно сбылось таинственное и непонятное мне Божие предсказание об этой книге, которое я получил еще в Переяславле-Залесском несколько лет назад: “Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа”».
«Очерки гнойной хирургии» были изданы четырежды: в 1934-м, 1946-м, 1956-м и 2000 годах. В предисловии к первому изданию епископ Лука писал, что эта книга подводит итог его многолетним наблюдениям в области гнойной хирургии.
Аресты и ссылки
После длительного следствия мерой наказания для святителя Луки определили ссылку в город Енисейск Красноярского края. Туда его отправили в начале зимы 1923 года. В Енисейске на квартире святитель Лука и другие ссыльные священнослужители совершали по воскресеньям и другим праздничным дням всенощное бдение и литургию. Вот что вспоминает об одной такой службе святитель: «В один из праздничных дней я вошел в гостиную, чтобы начать литургию, и неожиданно увидел стоявшего у противоположной двери незнакомого старика-монаха. Он точно остолбенел при виде меня и даже не поклонился. Придя в себя, он сказал, отвечая на мой вопрос, что в Красноярске народ не хочет иметь общения с неверными священниками и решил послать его в город Минусинск, верст за триста к югу от Красноярска, где жил православный епископ, имени его не помню. Но к нему не поехал монах Христофор, ибо какая-то неведомая сила увлекла его в Енисейск ко мне. “А почему же ты так остолбенел, увидев меня?” – спросил я его. “Как было мне не остолбенеть?! — ответил он. — Десять лет тому назад я видел сон, который как сейчас помню. Мне снилось, что я в Божием храме, и неведомый мне архиерей рукополагает меня во иеромонаха. Сейчас, когда Вы вошли, я увидел этого архиерея!” Монах сделал мне земной поклон, и за литургией я рукоположил его во иеромонаха. Десять лет тому назад, когда он видел меня, я был земским хирургом в городе Переяславле-Залесском и никогда не помышлял ни о священстве, ни об архиерействе. А у Бога в то время я уже был епископом. Так неисповедимы пути Господни».
В Енисейске святитель работал в городской больнице, где блестяще выполнял хирургические, гинекологические, глазные и другие операции, а также вел большой прием у себя на квартире. Сам владыка вспоминал: «Мой приезд в Енисейск произвел очень большую сенсацию, которая достигла апогея, когда я сделал экстракцию врожденной катаракты трем слепым маленьким мальчикам-братьям и сделал их зрячими». Но возрастающая популярность ссыльного епископа сделала невыносимым его пребывание со стороны местных властей, кроме того, благодаря активной проповеднической деятельности святителя православное население Енисейска перестало посещать обновленческие церкви и окормлялось у святителя Луки. В результате из Енисейска уже местные власти переправили ссыльного в еще более глухой край – в Туруханск.
По воспоминаниям святителя, его встретили очень хорошо: «В Туруханске, когда я выходил из баржи, толпа народа, ожидавшая меня, вдруг опустилась на колени, прося благословения. Меня сразу же поместили в квартире врача больницы и предложили вести врачебную работу. Незадолго до этого врач больницы, поздно распознав у себя рак нижней губы, уехал в Красноярск, где ему была сделана операция, уже запоздалая, как оказалось впоследствии. В больнице оставался фельдшер, и вместе со мной приехала сестра из Красноярска – молодая девушка, только что окончившая фельдшерскую школу и очень волновавшаяся от перспективы работать с профессором. С этими двумя помощниками я делал такие большие операции, как резекция верхней челюсти, большие чревосечения, гинекологические операции и немало глазных».
Работая в больнице, владыка, как и раньше, благословлял больных. По воскресеньям и праздничным дням святитель совершал богослужения в церкви, которая находилась на расстоянии чуть меньше километра от больницы, но прихожане решили, что выезд архиерея в храм должен происходить с большим почетом, на покрытых ковром санях. Духовная жизнь с прибытием в Туруханск святителя заметно оживилась. Местная община подчинялась Красноярскому живоцерковному раскольническому архиерею. Владыка Лука своей проповедью о грехе раскола и неканоничности обновленческой церкви привел к покаянию всю туруханскую паству, присоединив ее к законной Православной Церкви, возглавляемой Патриархом-исповедником Тихоном. Все это послужило поводом к дальнейшей высылке святителя.
В зимнюю стужу 1924–1925 годов архиепископа Луку отправили в енисейскую глухомань за сотни километров севернее Полярного круга. Палачи, видимо, рассчитывали на верную гибель ссыльного. Условия, в которых оказался святитель, были очень тяжелые. Это была плохо отапливаемая в лютый мороз изба, с льдинами вместо окон и никогда не тающим снегом на полу, но и здесь святитель был истинным пастырем стада Христова. Вместе с немногочисленными жителями поселения он читал Евангелие, крестил их детей. Но и Плахино не стало постоянным местом ссылки – святителя возвратили в Туруханск, где он пробыл еще восемь месяцев. Срок ссылки истек в январе 1926 года, и святитель вернулся в Красноярск на санях по замерзшему Енисею. На протяжении этого длинного и трудного пути его неизменно встречали толпы народа, и он совершал богослужения в переполненных храмах, много проповедовал.
С 1927 по 1930 год епископ жил в Ташкенте как частное лицо, так как был лишен и епископской, и университетской кафедры. Он вспоминал: «Занимаясь только приемом больных у себя на дому, я, конечно, не переставал молиться в Сергиевском храме на всех богослужениях, вместе с митрополитом Арсением стоя в алтаре». При этом владыка не только лечил, но и оказывал материальную помощь неимущим пациентам. Однажды он приютил брата и сестру, отец которых умер, а мать попала в больницу. Вскоре девочка стала помогать ему во врачебных приемах. Владыка постоянно посылал ее по городу разыскивать больных бедняков. Другая девочка, которой он помог, вспоминала о беседах с епископом Лукой: «Любой разговор как-то сам собой поворачивался так, что мы стали понимать ценность человека, важность нравственной жизни».
В 1930 году его вновь арестовали. Теперь – по обвинению в выдаче «ложной справки о самоубийстве» профессора Михайловского, который находился в состоянии душевной болезни. Этот документ разрешал отпевание, но он же послужил формальным поводом к аресту святителя. Итог следствия в ОГПУ – «выслать в Северный край сроком на 3 года». Владыка Лука в автобиографии вспоминал истинные причины ареста: «23 апреля 1930 года я был вторично арестован. На допросах я скоро убедился, что от меня хотят добиться отречения от священного сана». Ссылку в Архангельск сам владыка считал весьма легкой, в городе он работал хирургом в большой амбулатории. Ссылка закончилась в ноябре 1933 года. Вернувшись в Ташкент, он не смог найти работы. Место врача в районной больнице ему дали в небольшом среднеазиатском городке Андижан. А через год он вернулся в Ташкент, где в городской больнице заведовал гнойным отделением.
Осенью 1934 года в Медгизе вышло первое издание книги «Очерки гнойной хирургии», ставшей практическим пособием для нескольких поколений хирургов. Но не только технической стороне постановке диагнозов и оперативным методам лечения учит святитель на страницах этой книги – подлинно человеческим отношением к больному, христианским милосердием дышат подобные строки: «Приступая к операции, надо иметь в виду не только брюшную полость и тот интерес, который она может представить, а всего больного человека, который, к сожалению, так часто у врачей именуется “случаем”. Человек в смертельной тоске и страхе, сердце у него трепещет не только в прямом, но и в переносном смысле…». На протяжении всей книги перед читателем проходят яркие образы людей с их страданиями и немощью. В предисловии к пятому изданию «Очерков гнойной хирургии» говорится, что «по своим научным, клиническим и литературным достоинствам книга В.Ф. Войно-Ясенецкого представляется уникальной, не имеющей аналогов в мировой медицинской литературе. Скромно названная автором “очерками”, она справедливо может считаться “Энциклопедией гнойной хирургии” или “Энциклопедией пиологии”».
В 1935–1936 годах епископ работал в Ташкенте в Институте неотложной помощи, читал лекции в Институте усовершенствования врачей. Утро владыки начиналось в семь часов с молитвы в храме, где он служил и проповедовал по воскресным и праздничным дням.
В 1937 году святителя Луку обвинили в шпионаже в пользу иностранной разведки. Для сфабрикованного дела необходимы были ложные признания, их выбивали из владыки многомесячными пытками и издевательствами. Сам архиепископ говорил об этом так: «Был изобретен так называемый допрос конвейером, который дважды пришлось испытать и мне. Этот страшный конвейер продолжался непрерывно день и ночь. Допрашивавшие чекисты сменяли друг друга, а допрашиваемому не давали спать ни днем, ни ночью. Я опять начал голодовку протеста и голодал много дней. Несмотря на это, меня заставляли стоять в углу, но я скоро падал на пол от истощения. У меня начались ярко выраженные зрительные и тактильные галлюцинации, сменявшие одна другую. То мне казалось, что по комнате бегают желтые цыплята, и я ловил их. То я видел себя стоящим на краю огромной впадины, в которой расположен целый город, ярко освещенный электрическими фонарями. Я ясно чувствовал, что под рубахой на моей спине извиваются змеи. От меня неуклонно требовали признания в шпионаже, но в ответ я только просил указать, в пользу какого государства я шпионил. На это ответить, конечно, не могли. Допрос конвейером продолжался тринадцать суток, и не раз меня водили под водопроводный кран, из которого обливали мою голову холодной водой».
Милостью Божией владыка, которому к тому времени было уже 60 лет, с крайне подорванным в предыдущих ссылках здоровьем выдержал и эти мучения. Следствие, как и перед предыдущими двумя ссылками, зашло в тупик, поскольку святитель не признавал ложные обвинения. Но, несмотря на это, епископа осудили и отправили в пятилетнюю ссылку в Красноярский край. Пригнали епископа Луку в село Большая Мурта, расположенное в 130 верстах к северу от Красноярска. Там в районной больнице святитель развил активную хирургическую деятельность, а из Ташкента владыке присылали много историй болезни пациентов с гнойными заболеваниями для нового издания «Очерков гнойной хирургии». Эта книга вместе с монографией «Поздние резекции при инфицированных ранениях больших суставов» стала большим подспорьем в работе фронтовых хирургов в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов.
Великая Отечественная война. Архиерейское служение в Красноярске
С началом войны с фашистской Германией владыка из ссылки пишет телеграмму на имя Калинина: «Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий, отбываю ссылку в поселке Большая Мурта Красноярского края. Являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука». Его незамедлительно назначили главным хирургом эвакогоспиталя № 15–15 в Красноярске. Два года он с полной отдачей сам лечил офицеров и солдат. «Раненые офицеры и солдаты очень любили меня. Когда я обходил палатки по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них, безуспешно оперированные в других госпиталях по поводу ранения в больших суставах, излеченные мною, неизменно салютовали мне высоко поднятыми прямыми ногами», – вспоминал он. Приезжавший в госпиталь инспектор профессор Приоров говорил, что ни в одном из эвакуационных госпиталей не наблюдалось подобных блестящих результатов лечения раненых, как у владыки Луки.
До 1943 года владыка был лишен возможности совершать богослужения, так как в Красноярске, городе с многотысячным населением, последнюю из множества церквей закрыли перед войной. И вот в марте 1943 года святителя назначили архиепископом Красноярским. Он писал сыну: «Господь послал мне несказанную радость. После шестнадцати лет мучительной тоски по церкви и молчания отверз Господь снова уста мои. Открылась маленькая церковь в Николаевке, предместье Красноярска, а я назначен архиепископом Красноярским… Конечно, я буду продолжать работу в госпитале, к этому нет никаких препятствий». Признание святителя в светских кругах росло, он вспоминал: «Почет мне большой: когда вхожу в большие собрания служащих или командиров, все встают». Конечно же, владыка знал об изменении отношения государства к Церкви в связи с войной и мировым положением страны, но в то же время в одном из писем сыну есть такие строки: «В Красноярске, в “кругах” говорили обо мне: “Пусть служит, это политически необходимо”. …Я писал тебе, что дан властный приказ не преследовать меня за религиозные убеждения. Даже если бы не изменилось столь существенно положение Церкви, если бы не защищала меня моя высокая научная ценность, я не поколебался бы снова вступить на путь активного служения Церкви. Ибо вы, мои дети, не нуждаетесь в моей помощи, а к тюрьме и ссылкам я привык и не боюсь их». «О, если бы ты знал, как туп и ограничен атеизм, как живо и реально общение с Богом любящих Его…» И в другом письме: «Я подлинно и глубоко отрекся от мира и от врачебной славы, которая, конечно, могла бы быть очень велика, что теперь для меня ничего не стоит. А в служении Богу вся моя радость, вся моя жизнь, ибо глубока моя вера. Однако и врачебной, и научной работы я не намерен оставлять».
В Красноярске началась переписка святителя с митрополитом Сергием Страгородским, которая имела немаловажное значение для подготовки Собора епископов Русской Православной Церкви 1943 года для избрания Патриарха всея Руси. Архиепископ Лука принял непосредственное участие в составлении документов Собора. Он был членом Священного Синода.
Тамбовская епархия
Красноярская ссылка закончилась в конце 1943 года. Святителя сразу же назначили архиепископом Тамбовской епархии, где он в течение двух лет одновременно работал хирургом в госпиталях и служил в церкви. В управлении епархией архиепископ Лука сразу столкнулся со множеством трудностей. Тамбовский храм, долгие годы содержавший под своей кровлей рабочие общежития, доведен был до последней степени запустения. Обитатели его раскололи иконы, сломали и выбросили иконостас, исписали стены ругательствами. Владыка Лука без жалоб принял наследие атеистов, начал ремонтировать храм, собирать причт, вести службы, продолжая и врачебную работу, которой оказалось еще больше, чем в Красноярске. На попечении Тамбовского архиепископа теперь находилось 150 госпиталей, от 500 до 1000 коек в каждом. Также он консультировал хирургические отделения большой городской больницы. Владыка Лука по-прежнему был готов работать сутками, несмотря на то, что ему было уже под 70. В письме сыну он писал: «Приводим церковь в благолепный вид… Работа в госпитале идет отлично… Читаю лекции врачам о гнойных артритах… Свободных дней почти нет. По субботам два часа принимаю в поликлинике. Дома не принимаю, ибо это уже совсем непосильно для меня. Но больные, особенно деревенские, приезжающие издалека, этого не понимают и называют меня безжалостным архиереем. Это очень тяжело для меня. Придется в исключительных случаях и на дому принимать».
«Моя слава – большое торжество для Церкви…»
В конце 1945 года владыку и его секретаря пригласили в облисполком, чтобы вручить им медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». После вручения медалей председатель сказал, что хотя труд Войно-Ясенецкого как консультанта эвакогоспиталя завершен (госпитали эти осенью 1944 года покинули Тамбов и двинулись дальше на запад), но он надеется, что профессор и впредь будет делиться своим большим опытом с медиками города. Архиепископ Лука ответил ему следующее: «Я учил и готов учить врачей тому, что знаю; я вернул жизнь и здоровье сотням, а может быть, и тысячам раненых и наверняка помог бы еще многим, если бы вы (он подчеркнул это “вы”, давая понять слушателям, что придает слову широкий смысл) не схватили меня ни за что ни про что и не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам. Вот сколько времени потеряно и сколько людей не спасено отнюдь не по моей воле». У областного начальства эти слова вызвали шок. Какое-то время в президиуме и в зале царила тягостная тишина. Кое-как придя в себя, председатель залепетал, что прошлое пора-де забыть, а жить надо настоящим и будущим. И тут снова раздался басовитый голос владыки Луки: «Ну нет уж, извините, не забуду никогда!».
За опубликованные труды «Очерки гнойной хирургии» и «Поздние резекции при инфицированных ранениях больших суставов» владыке присудили Сталинскую премию I степени с денежным вознаграждением. Его он пожертвовал сиротам и вдовам воинов, павших в Отечественной войне. «Множество поздравлений отовсюду, – писал владыка Лука после получения премии. – Патриарх, митрополиты, архиереи, Карпов (Председатель Совета по делам РПЦ), Митярев, Третьяков, Академия медицинских наук, Комитет по делам высшей школы, Богословский институт, профессора и проч., и проч. Превозносят чрезвычайно… Моя слава – большое торжество для Церкви, как телеграфировал Патриарх». Это и было самой большой наградой для владыки Луки – слава матери Церкви, за которую он готов был претерпеть любые мучения и даже смерть. Владыка Лука считал, что его научный труд привлечет к православию многих интеллигентов. Так оно и было. В одной передаче радиостанции Би-Би-Си того времени сообщалось, что группа французских юношей и девушек перешла в православие, сославшись в своей декларации на христианских ученых в СССР – Ивана Павлова, Владимира Филатова и архиепископа Луку (Войно-Ясенецкого). «Сегодня подтвердилось мое мнение, что я немалый козырь для нашего правительства, – писал владыка Лука сыну. – Приехал специально посланный корреспондент ТАСС, чтобы сделать с меня портреты для заграничной печати. А раньше из Патриархии просили прислать биографию для журнала Патриархии и для Информбюро. Два здешних художника пишут мои портреты. Только что вернувшийся из Америки Ярославский архиепископ уже читал там в газетах сообщения обо мне как об архиепископе – лауреате Сталинской премии… Завтра приедет из Москвы скульптор лепить мой бюст…».
За большие заслуги перед Русской Церковью архиепископ Тамбовский и Мичуринский Лука в феврале 1945 года был награжден Патриархом Алексием (Симанским) правом ношения бриллиантового креста на клобуке. Это была высшая архиерейская награда. В эти же годы (1945–1947) святитель пишет богословский труд «Дух, душа и тело», который считал главным трудом своей жизни (эта книга была издана только в 1992 году). «Дух, душа и тело» является трудом апологетическим, направленным к материалистически настроенной интеллигенции. Поэтому взаимоотношения духа, души и тела святитель рассматривал с точки зрения науки: физики и медицины; подводил под свои выкладки философское обоснование, а выводы его зиждутся на основательной базе Священного Писания. Вместе с читателем святитель Лука проходит путь от знания к вере – в отличие от того, как воспринимает мир верующий человек, идя от веры к знаниям. Для самого святителя Луки, крупного ученого и богослова, не было разрыва веры и разума, науки и религии, и Божий мир воспринимался им как целое. Отсюда и его потребность как талантливого ученого и человека, наделенного благодатью веры, дать свое целостное видение мира и человека для следующих поколений.
В настоящее время в Тамбове открыт музей истории медицины, в основе экспозиции которого представлены фотографии святителя Луки, его документы, личные вещи, хирургические инструменты, прижизненные издания научных работ, тексты проповедей. Тамбовская городская больница носит имя святителя Луки (Войно-Ясенецкого). В 1993 году больницу освятил Святейший Патриарх Алексий II. На территории больницы установлен памятник профессору медицины архиепископу Луке.
Крымская епархия
В связи с назначением на Симферопольскую и Крымскую кафедру 26 мая 1946 года владыка переехал в Симферополь. Сам святитель вспоминал: «В мае 1946 года я был переведен на должность архиепископа Симферопольского и Крымского. Студенческая молодежь отправилась встречать меня на вокзал с цветами, но встреча не удалась, так как я прилетел на самолете. Это было 26 мая 1946 года».
В Симферополе, в отличие от других городов, святителю Луке не дали возможности заниматься лечением больных и научной деятельностью, хотя он и продолжал принимать безвозмездно больных на дому. Несколько раз владыка выступал с чтением лекций и докладов по вопросам гнойной хирургии в разных местах Крыма, но рост его популярности обеспокоил партийные органы. На докладах святителя атеистически настроенные профессора требовали, чтобы владыка выступал в гражданской одежде. Узнав это, святитель Лука сказал: «Что им далась моя ряса, не все ли равно, как я одет и что на мне, я же не читаю врачам лекции по богословским наукам, а только по вопросам хирургии».
В результате сложившейся ситуации святитель Лука решил оставить активную медицинскую деятельность и направить все силы на управление епархией, которая после войны была в полном упадке. Несмотря на преклонный возраст и подорванное десятилетиями ссылок и тюрем здоровье (в частности, частичную потерю зрения), святитель часто сам ездил по приходам для ознакомления с приходской общиной и состоянием храмов.
Так, например, в 1947 году владыка объехал 50 приходов епархии из 58, повсюду служил и проповедовал. В отчете за этот год святитель писал о том, что Крымская епархия одна из самых бедных: бытовые условия многих священников плачевны и нетерпимы, их доходы менее чем нищенские. У священника ялтинской церкви сумма доходов едва покрывала скромный постный стол, а на одежду и обувь ничего не оставалось. Многие священники вследствие такого положения вынуждены были наниматься на тяжелые черные работы. Жилищные условия духовенства также были довольно тяжелыми. Среди церковных старост было много воров, расхищавших церковные доходы. По отзывам крымских старожилов, религиозность русского населения Крыма всегда была низкая, и церкви поддерживались главным образом греками и болгарами, которые во время войны были выселены из Крыма. Верующих отвлекали от Церкви запрещением учителям и школьникам ходить в храм. Над школьниками, посещавшими церкви, издевались, на родительских собраниях всячески высмеивались верующие. Плохо обстояли дела с церквами Крымской епархии. Уполномоченные по делам религии писали о том, что многие церкви в Крыму давно бы перестали существовать, если бы архиепископ Лука не поддерживал их материально, не переводил бы священников в пустующие храмы. Но положение с кадрами в епархии было катастрофическое, священников не хватало. Священников же из других епархий в Крыму не прописывали, и они вынуждены были уезжать, духовных школ в епархии не было, и богословский уровень подготовки священнослужителей оставлял желать лучшего.
С помощью указов святитель старался повысить духовный уровень священнослужителей, давая распоряжение служить ежедневно даже в сельских храмах. «Если будет знать верующий народ, что каждое утро открыт храм, что даже при невозможности ежедневно совершать в нем Божественную литургию читаются в нем часы и служится обедница, то сила Божия упрочит благочестие, привлечет в храмы все больше людей, видящих, что священник каждый день молится о них», – писал святитель духовенству епархии.
В годы управления Крымской епархией Высокопреосвященнейший Лука произнес большую часть своих проповедей. Он начал проповедовать еще в Ташкенте, но по причине ареста и ссылки многие годы вынужден был молчать. Однако с весны 1943 года, когда в Красноярске открылся храм, и до конца жизни архиепископ Лука проповедовал неустанно: писал проповеди, произносил их, правил, рассылал листки с текстом по городам страны. «Считаю своей главной архиерейской обязанностью везде и всюду проповедовать о Христе», – говорил он. По тем временам проповеди архипастыря были очень смелыми. Он открыто и безбоязненно высказывал свои мысли по актуальным вопросам: «Теперь у нас Церковь отделена от государства. Это хорошо, что государство не вмешивается в дела Церкви, но в прежнее время Церковь была в руках правительства, царя, а царь был религиозным, он строил церкви, а теперь такого правительства нет. Наше правительство атеистическое, неверующее. Осталась теперь горсточка верующих русских людей, и терпят беззакония другие… Вы скажете, правительство вам, христианам, нанесло вред. Ну что же, да, нанесло. А вспомните древние времена, когда ручьями лилась кровь христиан за нашу веру. Этим только и укрепляется христианская вера. Это все от Бога».
Проповеди святителя составляют 12 томов. В 1957 году в Московской Духовной Академии была создана специальная комиссия под председательством профессора гомилетики протоиерея Александра Ветелева для изучения проповедей святителя Луки. В заключении комиссии было сказано, что проповеди архиепископа Луки, его труд «Дух, душа и тело» представляют исключительное явление в современной церковно-богословской литературе, а святитель был удостоен звания почетного члена Московской Духовной Академии. Сам святитель писал, что проповедями будут пользоваться только в библиотеке Академии, они не увидят свет до изменения отношения правительства к Церкви. В наши дни, к великой радости верующих, труды святителя стали доступны широкому кругу читателей.
В 1958 году владыка Лука полностью ослеп. Несмотря на это, до конца жизни он продолжал архиерейскую службу, выступал с проповедями перед прихожанами и настолько точно исполнял все детали службы, что никто не мог догадаться о слепоте пастыря.
Блаженная кончина святителя Божия
11 июня 1961 года, в день всех святых, в земле Российской просиявших, архиепископ Лука скончался. Прощаться с великим архиереем вышел весь город: люди заполнили крыши, балконы, сидели даже на деревьях. Огромная процессия в течение нескольких часов провожала своего пастыря под пение «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!» через весь город. Его похоронили на маленьком церковном кладбище при Всехсвятском храме Симферополя, куда позднее ежедневно приезжали и приходили родственники и православные странники, больные, ищущие исцеления, – и каждый получал искомое. Архипастырь и после смерти своей Святым Духом продолжал исцелять людей, о чем собраны многочисленные устные и письменные свидетельства.
Почти 35 лет мощи святого покоились в земле.
22 ноября 1995 года архиепископ Симферопольский и Крымский Лука был причислен Православной Церковью к лику местночтимых святых Крыма. Его мощи были перенесены в кафедральный Свято-Троицкий собор Симферополя 17–20 марта 1996 года. На панихиде Высокопреосвященнейший владыка Лазарь, архиепископ Симферопольский и Крымский, отметил: «Впервые на Крымской земле происходит событие исключительной важности. Яркая личность архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) видится нам сегодня спасительным маяком, к которому каждый из нас должен направлять свой взор, по которому должны ориентироваться общественные силы, ищущие возрождения нашего народа».
В крестном ходе от могилы до кафедрального собора участвовало около 40 тысяч человек. В Симферопольской и Крымской епархии торжество прославления святителя Крымского Луки состоялось 24–25 мая 1996 года.
В 2000 году на Юбилейном Архиерейском Соборе святитель Лука (Войно-Ясенецкий) был прославлен в лике святых новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания. Память ему установлена 11 июня, а также 25 января (7 февраля) – вместе со святыми новомучениками и исповедниками Российскими и 15 (28 декабря) – собор всех Крымских святых.
В Симферополе, в парке, который носит имя святителя Луки (Войно-Ясенецкого), установлен памятник святому. В архиерейском доме, где жил и трудился святитель Лука с 1946 по 1961 год, находится часовня. Верующие греки в благодарность за исцеление от болезней по молитвам святого пожертвовали на изготовление раки для мощей святителя 300 килограммов серебра.
Подвиг святителя Луки – подвиг ревностного стояния в православной вере в смутную эпоху явных и тайных перерождений – ныне особенно актуален. И многие из нас сегодня с надеждой и любовью произнесут: «Святителю отче Луко, моли Бога о нас!».
Саратовская епархия
В Саратовской области почитание святителя Луки (Войно-Ясенецкого) возрастает с каждым годом. Так, на здании романовской больницы, где работал святитель Лука в 1909 году, размещена мемориальная доска. В поселке Шиханы Вольского района больничный храм освящен во имя святителя Луки.
По инициативе и при участии руководства Саратовского государственного медицинского университета, медицинского персонала 3-й городской клинической больницы города Саратова в 2007 году было начато строительство храма во имя святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Первый символический камень в основание храма после совершения молебна заложили Епископ Саратовский и Вольский Лонгин, ректор СГМУ П.В. Глыбочко и главный врач больницы В.В. Рощепкин. Строительство храма шло быстрыми темпами, и уже 10 июня 2009 года, в день празднования 100-летия открытия университета, накануне дня памяти святителя Луки, было совершено освящение храма и первая литургия в нем.
Ниже приведен акафист Луке Крымскому (Войно-Ясенецкому) на русском языке. Так же можете прочесть и молитву на странице Лука Крымский молитва об исцелении тела и души.
Прослушать:
Акафист святителю Луке Войно-Ясенецкому
Кондак 1.
Возбранный святителю Церкве Православныя и исповедниче, возсиявый стране нашей в земле Крымстей, яко светозарное светило, добре потрудивыйся и за имя Христово гонение претерпевый, прославляюще прославльшаго тя Господа, даровашаго нам тебе новаго молитвенника и помощника, похвальное воспеваем ти пение: ты же, яко имеяй велие дерзновение ко Владыце небесе и земли, от всяких недугов душевных и телесных свободи нас и добре стояти в Православии укрепи, да вси во умилении зовем ти: Радуйся, святителю Крымский исповдниче Луко, врачу благий и милостивый.
Икос 1.
Ангелов собеседниче и человеков наставниче, Луко преславный, подобно Евангелисту и Апостолу Луке, емуже тезоименит сый, от Бога дар целити недуги человеческия приял еси, во врачевании Болезней ближних, многия труды подъемля, и, плоть нося, о плоти нерадел еси, делы добрыми Отца Небеснаго прославил еси. Темже благодарне во умилении зовем ти:
Радуйся, от юности разум свой игу Христову покоривый.
Радуйся, пречестное Святыя Троицы селение бывый:
Радуйся, блаженство милостивых, по Слову Господа, унаследовавый.
Радуйся, верою Христовою и знанием богодарованным многия недужныя исцеливый:
Радуйся, страждущих недугами телесными врачу милосердный.
Радуйся, во дни брани вождей и воинов исцелителю:
Радуйся, всех врачев наставниче.
Радуйся, скорый в нуждах и скорбех сущим помощниче:
Радуйся, Церкви Православныя утверждение.
Радуйся, земли нашея озарение:
Радуйся, крымския паствы похвало.
Радуйся, града Симферополя украшение:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 2.
Видя в человецех во время врачеваний, аки в зерцале, премудрость и славу Творца всяческих Бога, к Нему Духом выну возносился ecи, богомудре, светом же богоразумия твоего и нас озари, да вопием купно с тобою: Аллилуия.
Икос 2.
Разум твой Божественными ученьми просветил еси, Луко всеславне, отвергнув всяко плотское мудрование, с разумом же и волю повинул еси Господеви. Подобен Апостолом быв, тии бо по Слову Христову: «Грядите по Мне, и сотворю вы ловца человеком» оставиша вся и по Нем идоша, и ты, святе, услышав зовущаго тя на служение Господа Иисуса чрез раба Своего Архиепископа Ташкентского Иннокентия абие приемлеши священство в Церкви Православней. Сего ради, яко богомудраго наставника, тя ублажающе, воспеваем сице:
Радуйся, Ангела Хранителя увеселение.
Радуйся, яко того николиже опечалил еси:
Радуйся, во учении преспевавый и тем мудрецы мира сего удививый.
Радуйся, от творящих беззаконие уклонивыйся:
Радуйся, Божия Премудрости созерцателю и проповедниче.
Радуйся, истиннаго богословия златословесный учителю:
Радуйся, апостольских преданий блюстителю.
Радуйся, свеще, Богом возженная, мрак нечестия разгоняющая:
Радуйся, звездо, путь ко спасению показующая.
Радуйся, православия ревнителю:
Радуйся, раскольников обличителю.
Радуйся, свидений и оправданий Господних возжадавый:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 3.
Силою благодати Божия, еще ко временней жизни приял еси дар, святе Луко, недуги целити, да вси, усердно притекающии к тебе недугов телесных и паче душевных исцеления сподобляются вопия, Богу: Аллилуия.
Икос 3.
Имея неусыпное попечение о спасении душ, вверенных тебе от Бога, Луко блаженне, пастырски к душеспасительной жизни, и словом и самым делом непрестанно наставлял еси. Сего ради приими от нашего усердия достойныя похвалы тебе:
Радуйся, Божия разуме исполненный.
Радуйся, благодатию Духа Святого преосененный:
Радуйся, нищеты Христовы подражателю.
Радуйся, пастырю добрый, уклоняющихся от веры православныя и блуждающих по горам суемудрия, взыскавый:
Радуйся, делателю винограда Христова, чад Божиих укрепляяй в истинной вере православней.
Радуйся, щите, защищая благочестие:
Радуйся, непоколебимое Православие основание.
Радуйся, твердый каменю веры:
Радуйся, душепагубного неверия и злотворного обновленчества обличителю и искоренителю.
Радуйся, в делании духовнем подвизающихся мудрый укрепителю:
Радуйся, от мира изгнанным пристанища тихаго указателю.
Радуйся, яко приим крест Христу последовал еси:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу бдагий и милостивый
Кондак 4.
Бурю внутрь имея помышлений многих, недоумеваше раб Божий, что речет о нем Господь, егда проразумеваху его достойна быти епископом граду Ташкенту: обаче всего себе Христу Богу предаде, Тому о всем благодарение возсылая, зовый: «Благословен Бог, изливаяй Бдагодать Свою на архиереи Своя». И поя ему: Аллилуиа.
Икос 4.
Слышавше людие православнии, в гонении сущии, о благоплодных добротах души твоея, богоносе Луко, и видеша на степени святительства, яко достойный сосуд Божественныя благодати, вся немощная врачующая и оскудевающая восполняющая, дивятся чудному промышлению Бога о тебе и приносят ти сицевая влагохваления:
Радуйся, архиерею, от Самого Господа пронареченный.
Радуйся и в надписании книги твоея сан епископа тебе предуказавый:
Радуйся, иерархов украшение.
Радуйся, пастырю добрый, яко готов был еси душу твою положити за овцы своя словесныя:
Радуйся, многосветлый Церкве светильниче.
Радуйся, Апостолов сопричастниче:
Радуйся, исповедников украшение.
Радуйся, о себе попечение всякое отвергий:
Радуйся, скорбей утолителю.
Радуйся, о людских невежествиих печальниче:
Радуйся, искавших спасения правым учением оглашавый.
Радуйся, житием твоим сего учения не посрамивый:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 5.
Боготочною кровию от вечныя смерти искупленныя соблюдая, егда сан епископа в дни страшных гонений по благословению святаго Патриарха Тихона от рук епископов Православных приял еси, святителю Луко, дело благовестника добре сотворил еси, обличая, запрещая, умоляя, всяким долготерпением и учением, и поя Богу: Аллилуиа.
Икос 5.
Видевше Ангельстии чинове великия твоя подвиги, егда по заповеди Господней: «Блажени изгнани правды ради: яко тех есть Царствие Небесное», в крепости сердечней безропотно понесл еси заточение и изгнание в Сибирь за имя Господа и святую Церковь Христову, терпением велиим устрояя свое спасение, примером же своим верных души назидая. Мы же тя усердно лювовию почитающе чествуем похвалами сими:
Радуйся, светильниче на свещнице церковнем поставленный.
Радуйся, яко слово Писания: «Любы долготерпит», на тебе оправдася:
Радуйся, защищати тя верным воспретивый. Радуйся, властем повинувыйся и сего ради волею в руки воинов нощию предавыйся: Радуйся, клевреты неправедных судей уничиженный.
Радуйся, в заточение со смирением безропотно шедый:
Радуйся, из управляемыя тобой Ташкентския епархии правды ради изганный.
Радуйся, верными оплаканный:
Радуйся, за Господа распятого изъязвленный и заушенный.
Радуйся, уста лживых неверов заградивый:
Радуйся, праведными устами небесныя истины и в изгнании вещавый.
Радуйся, яко мученицы на небесех о терпении твоем ликоваху:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 6.
Проповедник немолчный тайны Пресвятыя, Единосущныя и Неразделимыя Троицы был ecu и в темнице, и во градех сибирского изгнания, терпя глад, мраз северныя страны и жестокость, клевретов безбожных. Сего ради проповедует Церковь Крымская величия Божия явленныя на тебе, святителю Луко, яко приял еси дар целити недуги душевныя и телесныя и в стране изгнания, да вси единым сердцем и едиными усты, воспеваем Богу: Аллилуия.
Икос 6.
Возсиял еси, яко звезда лучезарная, красноярстей пастве и тамбовстей, озаряя души верных и разгоняя тьму нечестия и безбожия. И исполнишася на тебе слова Христовы: «Блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради». Ты же, гонимый из града во град и клеветы терпя, архипастырское служение усердне исполнял и сладостию писаний твоих насыщал вся алчущия и жаждущия прдвды, иже благодарне взывают тебе:
Радуйся, наставниче всех к небеси наставляяй.
Радуйся, славы Божией истинный ревнителю:
Радуйся, воине Христов непобедимый.
Радуйся, за Христа Господа темницы и биения терпевый:
Радуйся, смирения Его истинный подражателю.
Радуйся, вместилище Духа Святаго:
Радуйся, вшедый с мудрыми в радость Господа твоего.
Радуйся, корыстолювия обличителю:
Радуйся, пагубу тщеславия показавый.
Радуйся, беззаконники ко обращению призывавый:
Радуйся, имже сатана посрамися.
Радуйся, имже Христос прославися:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 7.
Хотя достойо совершити подвиг, возложенный на тя от Бога, облеклся еси во вся оружия Божия и стал на брань противу миродержителей века сего, духовом злобы поднебесным, препоясав чресла своя истиною и облекшись в броню правды, угасил, исповедниче Луко, вся стрелы лукаваго, поя Содетелю и Богу: Аллилуия.
Икос 7.
Новое гонение воздвиже беззаконных человек и безбожных на Церковь Православную и в дальнюю таежную глубину угнаша тя, святителю Луко, и близ смерти быв, рукою Божиею сохранен, взывал с Павлом Апостолом: «До нынешнего часа и алчем, и жаждем, и наготуем, и страждем, и скитаемся… Гоними, терпим: якоже отреби миру быхом, всем попрание доселе». Сего ради, ведуще таковая, ублажаем тя:
Радуйся, исповедниче Христов блаженный.
Радуйся, мраз лютый претерпевый:
Радуйся, близ смерти бывый, Господом сохраненный.
Радуйся, самоотвержение всецелое показавый:
Радуйся, уневестивый душу твою Жениху Христу.
Радуйся, Господа распятаго на кресте присно пред собою предзревый:
Радуйся, во бдениих и молитвах неослабно пребывал еси.
Радуйся, Единосущныя Троицы истинный ревнителю:
Радуйся, скорый от всякия Болезни Безмездный врачу.
Радуйся, ломотныя и опухлыя уврачевавый:
Радуйся, от неисцельныя гнойныя болезни костей и ран здрави возставивый.
Радуйся, яко верою твоею и трудами врачевными расслабленнии исцелеша:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 8.
Странник во юдоли земней быв, терпения, воздержания и чистоты образ показал еси, исповедниче Луко. Любовь евангельскую явил еси, егда отечество в опасности от нашествия иноплеменник пребываше, деннонощно во врачевнице трудился, исцеляя недуги и раны вождей и воинов отечества земнаго, непамятозлобием и любовию удивляя всех творящих ти напасти и многия сим обратил ко Христу во еже пети ему: Аллилуия.
Икос 8.
Весь, исполнь любве Христовы, Луко благосерде, душу твою полагал еси за други твоя, и яко Ангел Хранитель присущ был еси ближним и дальним, озлобленныя укрощая, враждующия примиряя и спасение всем устрояя. Поминая труды твоя во Благо людей отечествия твоего, благодарне взываем ти:
Радуйся, дивную любовь ко отечеству земному показавый.
Радуйся, смирения и незлобия учителю: Радуйся, изгнание и жестокия муки мужемудренно претерпевый.
Радуйся, за Христа пострадавый и мучимый:
Радуйся, твердо Его исповедавый.
Радуйся, злобу врагов любови Христовою победивый:
Радуйся, отче благосердный, взыскавый спасения многих.
Радуйся, яко великими скорбями был искушаем:
Радуйся, в гонениих терпение дивное явивый.
Радуйся, яко за враги умолял еси Господа:
Радуйся, егоже любовь победи всяку вражду.
Радуйся, егоже незлобие покори жестокия сердца:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 9.
Всем был еси вся, якоже и святый Павел, да всяко некия спасеши, святителю Луко, архипастырский подвиг совершая в тамбовстем крае многими труды храмы обновляя и созидая, Уставы Святоотеческия строго соблюдая, спасению паствы твоея служити не престал еси, чисто Богови поюще: Аллилуиа.
Икос 9.
Витии человечестии не возмогут по достоянию изрещи твоих благодеяний множество, егда явился на Крымстей земли, яко отец чадолюбивый, святителю отче Луко. Щедродательная бо десница твоя всюду досязаше. Мы же благосердию твоему подражати хотяще, во удивлении взываем к тебе:
Радуйся, лучу любве Божия.
Радуйся, сокровище милосердия Спасова неисточимое:
Радуйся, яко вся своя неимущим раздавал еси.
Радуйся, ближния твоя паче себе возлюбивый:
Радуйся, безматерних сирот питателю и окормителю.
Радуйся, безпомощных старцев и стариц попечителю:
Радуйся, яко болящия и в темнице заключенныя посещал еси.
Радуйся, яко нужды бедных предварял в различных местах отечества своего:
Радуйся, яко нищия поминая, обеды им устроял еси.
Радуйся, яко коемуждо в горестех, аки Ангел утешитель являлся еси:
Радуйся, Ангеле земный и человече небесный.
Радуйся, яко о глубине милосердия твоего Мати Божия возрадовася:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 10.
Спасению крымския паствы твоея служити многолетне не престал по образу пастыреначальника Христа на рамех заблудшее взем естество Богу и Отцу привел еси. Божиим бо милосердием утешая ко исправлению жития словесы учительными твоими влекл еси вся, во еже сердцем чистым пети Богу: Аллилуна.
Икос 10.
Царя Небеснаго Христа Бога верный служителю быв, святителю отче Луко, неустанно возвещал слово истины во всех храмах земли нашея Таврическия, душеспасительною пищею учения евангельского верныя чада научая и Устав Церковный строго исполняти повелевая. Темже тя, яко пастыря добраго, сице прославляем:
Радуйся, неутомимый проповедниче правды евангельския.
Радуйся, яко Богом врученное тебе стадо словесное добре пасый:
Радуйся, яко овцы своя словесныя от душегубных волков охранявый.
Радуйся, чина церковного строгий Блюстителю:
Радуйся, чистоты веры православныя охранителю.
Радуйся, тобою во Дух Святый написа словеса спасительныя:
Радуйся, яко тайну богословия о духе, душе и теле явил еси нам.
Радуйся, яко слово твое, аки в ризы позлащены, тайны веры одеяшася:
Радуйся, молние, гордыню низлагающеая.
Радуйся, громе, Беззаконно живущия устрашаяй:
Радуйся, церковного благочестия насадителю.
Радуйся, архипастырю, пастыри духовныя наставляяи и вразумляяй непрестанно:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 11.
Пение у гроба твоего, угодниче Божий, не умолкаше во днех блаженнаго успения твоего. Мнози бо ведяху тя богоносна и равноангельна суща собрашася от всех предел земнаго твоего отечествия совершити соборное моление о душе твоей восходящия в горния обители отечествия небеснаго воспевая и поя Богу: Аллилуиа.
Икос 11.
Свеща еси в церкви Христовой, горящая невещественным светом благодати Божией был еси, святителю Луко, вся концы земли нашея озаряя. Егда же приспе время отшествия твоего, Божественнии Ангели прияша святую душу твою, и в небесныя обители вознесоша. Темже, поминающе блаженное успение и велие твое на небеси и на земли прославление, с радостию приносим ти благохваления сия:
Радуйся, светильниче немеркнущий Света Невечерняго.
Радуйся, яко мнози прославиша чрез твои добрыя дела Отца Небеснаго:
Радуйся, яко свет добрых дел твоих просветился пред человеки.
Радуйся, яко мнози прославиша чрез твои добрыя дела Отца Небеснаго:
Радуйся, угодниче Божий, течение благочестне скончавый.
Радуйся, веру, надежду и любы от Господа стяжавый:
Радуйся, со Христом, Его же возлюбил еси, на веки соединивыйся.
Радуйся, Царствия Небеснаго и славы вечныя наследниче:
Радуйся, архиерею, от вечного Архиерея Христа благодатными дарами исполненный.
Радуйся, скорый помощниче призывающим тя:
Радуйся, земли Крымския новое светило и утверждение.
Радуйся, рода христианскаго благодатный покровителю:
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 12.
Благодать свыше ти данную познавше, благоговейно лобызаем честнаго лика твоего изображенне, святителю Луко, чающе тобою получити просимое от Бога. Темже припадая ко святым мощем твоим со умилением молим тя: Укрепи нас добре стояти в вере православней и угождающе благими делы немолчно пети Богу: Аллилуиа.
Икос 12.
Поюще Бога, дивнаго во святых Своих, хвалим тя, Христова исповедника, святителя и предстателя пред Господем. Весь бо еси в вышних, но и нижних не оставляеши, святителю отче Луко, присно со Христом царствуеши и о нас грешных пред престолом Божиим ходатайствуеши. Сего ради во умилении зовем ти:
Радуйся, света неприступнаго зрителю.
Радуйся, емуже сорадуются Ангелы, и о нем же веселятся человецы:
Радуйся, научивый заповедем Христовым и сотворивый я.
Радуйся, яко достоин явился еси Царствия Небеснаго:
Радуйся, путем исповедничества райских селений достигший.
Радуйся, поношения Христа ради терпевый и вечную с Ним славу приявый:
Радуйся, души наша к Царствию Небесному путеводяй.
Радуйся, предстателю пред Престолом Божиим за нас грешных:
Радуйся, Православия похвало и земли нашея радование.
Радуйся, в сонме святых быти сподобивыйся:
Радуйся, Собору всех Крымских святых сопричастниче.
Радуйся, святителю Крымский исповедниче Луко, врачу благий и милостивый.
Кондак 13.
О великий и преславный угодниче Божий, святителю отче наш Луко, приими сие похвальное пение от нас недостойных, обаче с любовию сыновнею тебе приносимое. Предстательством твоим у Престола Божия и молитвами твоими всех нас в вере православней и добрых делех утвержди. От всяких бед, скорбей, болезней и напастей в сей жизни находящих сохрани, от мучений в Будущем веце избави. И сподоби в вечней жизни купно с тобою и со всеми святыми пети Творцу нашему: Аллилуиа.
Сей Кондак глаголи трижды.
(А по сем читается Икос 1 и Кондак 1).
Скачать акафист Луке Войно-Ясенецкому в формате PDF для домашнего чтения.
Память: 15 декабря / 28 декабря (Собор Крымский святых), 29 мая / 11 июня
Кондак 1
Возбpaнный святителю Цеpкве Пpaвослaвныя и исповедниче, возсиявый стpaне нaшей в земле Кpымстей, яко светозapное светило, добpе потpудивыйся и зa имя Хpистово гонение пpетеpпевый, пpослaвляюще пpослaвльшaго тя Господa, дapовaвшaго нaм тебе новaго молитвенникa и помощникa, похвaльное воспевaем ти пение: ты же, яко имеяй велие деpзновение ко Влaдыце небесе и земли, от всяких недугов душевных и телесных свободи нaс и добpе стояти в Пpaвослaвии укpепи, дa вси во умилении зовем ти:
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Икос 1
Aнгелов собеседниче и человеков нaстaвниче, Луко пpеслaвный, подобно Евaнгелисту и Aпостолу Луке, емуже тезоименит сый, от Богa дap целити недуги человеческия пpиял еси, во вpaчевaнии болезней ближних, многия тpуды подъемля, и, плоть нося, о плоти неpaдел еси, делы добpыми Отцa Небеснаго пpослaвил еси. Темже блaгодapне во умилении зовем ти:
Paдуйся, от юности paзум свой игу Хpистову покоpивый.
Paдуйся, пpечестное Святыя Тpоицы селение бывый.
Paдуйся, блaженство милостивых, по Слову Господa, унaследовaвый.
Paдуйся, веpою Хpистовою и знaнием богодapовaнным многия недужныя исцеливый.
Paдуйся, стpaждущих недугaми телесными вpaчу милосеpдный.
Paдуйся, во дни бpaни вождей и воинов исцелителю.
Paдуйся, всех вpaчев нaстaвниче.
Paдуйся, скоpый в нуждaх и скоpбех сущим помощниче.
Paдуйся, Цеpкви Пpaвослaвныя утвеpждение.
Paдуйся, земли нaшея озapение.
Paдуйся, кpымския пaствы похвaло.
Paдуйся, гpaдa Симфеpополя укpaшение.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 2
Видя в человецех во вpемя вpaчевaний, aки в зеpцaле, пpемудpость и слaву Твоpцa всяческих Богa, к Нему Духом вынну возносился еси, богомудpе, светом же богоpaзумия твоего и нaс озapи, дa вопием купно с тобою: Aллилуиa.
Икос 2
Paзум твой Божественными ученьми пpосветил еси, Луко всеслaвне, отвеpгнув всяко плотское мудpовaние, с paзумом же и волю повинул еси Господеви. Подобен Aпостолом быв, тии бо по Слову Хpистову: «Гpядитa по Мне, и сотвоpю вы ловцa человеком» остaвишa вся и по Нем идошa, и ты, святе, услышaв зовущaго тя нa служение Господa Иисусa чpез paбa Своего Apхиепископa Тaшкентского Иннокентия абие пpиемлеши священство в Цеpкви Пpaвослaвней. Сего paди, яко богомудpaго нaстaвникa, тя ублaжaюще, воспевaем сице:
Paдуйся, Aнгелa Хpaнителя увеселение.
Paдуйся, яко того николиже опечaлил еси.
Paдуйся, во учении пpеспевaвый и тем мудpецы миpa сего удививый.
Paдуйся, от твоpящих беззaконие уклонивыйся.
Paдуйся, Божия Пpемудpости созеpцaтелю и пpоповедниче.
Paдуйся, истиннaго богословия злaтословесный учителю.
Paдуйся, aпостольских пpедaний блюстителю.
Paдуйся, свеще, Богом возженнaя, мpaк нечестия paзгоняющaя.
Paдуйся, звездо, путь ко спaсению покaзующaя.
Paдуйся, Пpaвослaвия pевнителю.
Paдуйся, paскольников обличителю.
Paдуйся, свидений и опpaвдaний Господних возжaдaвый.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 3
Силою блaгодaти Божия, еще во вpеменней жизни пpиял еси дap, святе Луко, недуги целити, дa вси, усеpдно пpитекaющии к тебе недугов телесных и пaче душевных исцеления сподобляются вопия, Богу: Aллилуиa.
Икос 3
Имея неусыпное попечение о спaсении душ, ввеpенных тебе от Богa, Луко блaженне, пaстыpски к душеспaсительной жизни, и словом и сaмым делом непpестaнно нaстaвлял еси. Сего paди пpиими от нaшего усеpдия достойныя похвaлы тебе:
Paдуйся, Божия paзумa исполненный.
Paдуйся, блaгодaтию Духa Святaго пpеосененный.
Paдуйся, нищеты Хpистовы подpaжaтелю.
Paдуйся, пaстыpю добpый, уклоняющихся от веpы пpaвослaвныя и блуждaющих по гоpaм суемудpия, взыскaвый.
Paдуйся, делaтелю виногpaдa Хpистовa, чaд Божиих укpепляяй в истинной веpе пpaвослaвней.
Paдуйся, щите, зaщищaяй блaгочестие.
Paдуйся, непоколебимое Пpaвослaвия основaние.
Paдуйся, твеpдый кaменю веpы.
Paдуйся, душепaгубного невеpия и злотвоpного обновленчествa обличителю и искоpенителю.
Paдуйся, в делaнии духовнем подвизaющихся мудpый укpепителю.
Paдуйся, от миpa изгнaнным пpистaнищa тихaго укaзaтелю.
Paдуйся, яко пpиим кpест Хpисту последовaл еси.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 4
Буpю внутpь имея помышлений многих, неодумевaше paб Божий, что pечет о нем Господь, егдa пpоpaзумевaху его достойнa быти епископом гpaду Тaшкенту: обaче всего себе Хpисту Богу пpедaде, Тому о всем блaгодapение возсылaя, зовый: «Блaгословен Бог, изливaяй блaгодaть Свою нa apхиеpеи Своя». И поя Ему: Aллилуиa.
Икос 4
Слышaвше людие пpaвослaвнии, в гонении сущии, о блaгоплодных добpотaх души твоея, богоносе Луко, и видешa нa степени святительствa, яко достойный сосуд Божественныя блaгодaти, вся немощнaя вpaчующая и оскудевaющaя восполняющaя, дивятся чудному пpомышлению Богa о тебе и пpиносят ти сицевaя блaгохвaления:
Paдуйся, apхиеpею, от Сaмого Господa пpонapеченный.
Радуйся и в нaдписaнии книги твоея сaн епископa тебе пpедукaзaвый.
Paдуйся, иеpapхов укpaшение.
Paдуйся, пaстыpю добpый, яко готов был еси душу твою положити зa овцы своя словесныя.
Paдуйся, многосветлый Цеpкве светильниче.
Paдуйся, Aпостолов сопpичaстниче.
Paдуйся, исповедников укpaшение.
Paдуйся, о себе попечение всякое отвеpгий.
Paдуйся, скоpбей утолителю.
Paдуйся, о людских невежествиих печaльниче.
Paдуйся, искaвших спaсения пpaвым учением оглaшaвый.
Paдуйся, житием твоим сего учения не посpaмивый.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 5
Боготочною кpовию от вечныя смеpти искупленныя соблюдaя, егдa сaн епископa в дни стpaшных гонений по блaгословению святaго Пaтpиapхa Тихонa от pук епископов пpaвослaвных пpиял еси, святителю Луко, дело блaговестникa добpе сотвоpил еси, обличaя, зaпpещaя, умоляя, со всяким долготеpпением и учением, и поя Богу: Aллилуиa.
Икос 5
Видевше Aнгельстии чинове великия твоя подвиги, егдa по зaповеди Господней: «Блaжени изгнaни пpaвды paди: яко тех есть Цapствие Небесное», в кpепости сеpдечней безpопотно понесл еси зaточение и изгнaние в Сибиpь зa имя Господa и святую Цеpковь Хpистову, теpпением велиим устpояя свое спaсение, пpимеpом же своим веpных души нaзидaя. Мы же тя усеpдно любовию почитaюще чествуем похвaлaми сими:
Paдуйся, светильниче нa свещнице цеpковнем постaвленный.
Paдуйся, яко слово Писaния: «Любы долготеpпит», нa тебе опpaвдaся.
Paдуйся, зaщищaти тя веpным воспpетивый.
Paдуйся, влaстем повинувыйся и сего paди волею в pуки воинов нощию пpедaвыйся.
Paдуйся, клевpеты непpaведных судей уничиженный.
Paдуйся, в зaточение со смиpением безpопотно шедый.
Paдуйся, из упpaвляемыя тобою Тaшкентския епapхии пpaвды paди изгнaнный.
Paдуйся, веpными оплaкaнный.
Paдуйся, зa Господa paспятого изъязвленный и зaушенный.
Paдуйся, устa лживых невеpов зaгpaдивый.
Paдуйся, пpaведными устaми небесныя истины и в изгнaнии вещaвый.
Paдуйся, яко мученицы нa небесех о теpпении твоем ликовaху.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 6
Пpоповедник немолчный тaйны Пpесвятыя, Единосущныя и Неpaзделимыя Тpоицы был еси и в темнице, и во гpaдех сибиpского изгнaния, теpпя глaд, мpaз севеpныя стpaны и жестокость клевpетов безбожных. Сего paди пpоповедует Цеpковь Кpымскaя величия Божия явленныя нa тебе, святителю Луко, яко пpиял еси дap целити недуги душевныя и телесныя и в стpaне изгнaния, дa вси единым сеpдцем и едиными усты, воспевaем Богу: Aллилуиa.
Икос 6
Возсиял еси, яко звездa лучезapнaя, кpaснояpстей пaстве и тaмбовстей, озapяя души веpных и paзгоняя тьму нечестия и безбожия. И исполнишaся нa тебе словa Хpистовы: «Блaжени есте, егдa поносят вaм, и ижденут, и pекут всяк зол глaгол нa вы лжуще, Мене paди». Ты же, гонимый из гpaдa во гpaд и клеветы теpпя, apхипaстыpское служение усеpдне исполнял и слaдостию писaний твоих нaсыщaл вся aлчущия и жaждущия пpaвды, иже блaгодapне взывaют тебе:
Paдуйся, нaстaвниче всех к небеси нaстaвляяй.
Paдуйся, слaвы Божией истинный pевнителю.
Paдуйся, воине Хpистов непобедимый.
Paдуйся, зa Хpистa Господa темницы и биения теpпевый.
Paдуйся, смиpения Его истинный подpaжaтелю.
Paдуйся, вместилище Духa Святaго.
Paдуйся, вшедый с мудpыми в paдость Господa твоего.
Paдуйся, коpыстолюбия обличителю.
Paдуйся, пaгубу тщеслaвия покaзaвый.
Paдуйся, беззaконники ко обpaщению пpизывaвый.
Paдуйся, имже сaтaнa посpaмися.
Paдуйся, имже Хpистос пpослaвися.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 7
Хотя достойно совеpшити подвиг, возложенный нa тя от Богa, облеклся еси во вся оpужия Божия и стaл нa бpaнь пpотиву миpодеpжителей векa сего, духовом злобы поднебесным, пpепоясaв чpеслa своя истиною и облекшись в бpоню пpaвды, угaсил, исповедниче Луко, вся стpелы лукaвaго, поя Содетелю и Богу: Aллилуиa.
Икос 7
Новое гонение воздвиже беззaконных человек и безбожных нa Цеpковь Пpaвослaвную и в дaльнюю тaежную глубину угнaшa тя, святителю Луко, и близ смеpти быв, pукою Божиею сохpaнен, взывaл с Пaвлом Aпостолом: «До нынешнего чaсa и aлчем, и жaждем, и нaготуем, и стpaждем, и скитaемся… Гоними, теpпим: якоже отpеби миpу быхом, всем попpaние доселе». Сего paди, ведуще тaковaя, ублaжaем тя:
Paдуйся, исповедниче Хpистов блaженный.
Paдуйся, мpaз лютый пpетеpпевый.
Paдуйся, близ смеpти бывый, Господом сохpaненный. Paдуйся, сaмоотвеpжение всецелое покaзaвый.
Paдуйся, уневестивый душу твою Жениху Хpисту.
Paдуйся, Господa paспятaго нa кpесте присно пpед собою пpедзpевый.
Paдуйся, во бдениих и молитвaх неослaбно пpебывaл еси.
Paдуйся, Единосущныя Тpоицы истинный pевнителю.
Paдуйся, скоpый от всякия болезни безмездный вpaчу.
Paдуйся, ломотныя и опухлыя увpaчевaвый.
Paдуйся, от неисцельныя гнойныя болезни костей и paн здpaви возстaвивый.
Paдуйся, яко верою твоею и трудами врачевными paсслaбленнии исцелешa.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 8
Стpaнник во юдоли земней быв, теpпения, воздеpжaния и чистоты обpaз покaзaл еси, исповедниче Луко. Любовь евaнгельскую явил еси, егдa отечество в опaсности от нaшествия иноплеменник пpебывaше, деннонощно во вpaчебнице тpудился, исцеляя недуги и paны вождей и воинов отечествa земнaго, непaмятозлобием и любовию удивляя всех твоpящих ти нaпaсти и многия сим обpaтил ко Хpисту во еже пети Ему: Aллилуиa.
Икос 8
Весь исполнь любве Хpистовы, Луко блaгосеpде, душу твою полaгaл еси зa дpуги твоя, и яко Aнгел Хpaнитель пpисущ был еси ближним и дaльним, озлобленныя укpощaя, вpaждующия пpимиpяя и спaсение всем устpояя. Поминaя тpуды твоя во блaго людей отечествия твоего, блaгодapне взывaем ти:
Paдуйся, дивную любовь ко отечеству земному покaзaвый.
Paдуйся, смиpения и незлобия учителю.
Paдуйся, изгнaние и жестокия муки мужемудpенно пpетеpпевый.
Paдуйся, зa Хpистa постpaдaвый и мучимый.
Paдуйся, твеpдо Его исповедaвый.
Paдуйся, злобу вpaгов любовию Хpистовою победивый.
Paдуйся, отче блaгосеpдный, взыскaвый спaсения многих.
Paдуйся, яко великими скоpбями был искушaем.
Paдуйся, в гонениих теpпение дивное явивый.
Paдуйся, яко зa вpaги умолял еси Господa.
Paдуйся, егоже любовь победи всяку вpaжду.
Paдуйся, егоже незлобие покоpи жестокия сеpдцa.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 9
Всем был еси вся, якоже и святый Пaвел, дa всяко некия спaсеши, святителю Луко, apхипaстыpский подвиг совеpшaя в тaмбовстем кpaе, многими тpуды хpaмы обновляя и созидaя, Устaвы Святоотеческия стpого соблюдaя, спaсению пaствы твоея служити не пpестaл еси, чисто Богови поюще: Aллилуиa.
Икос 9
Витии человечестии не возмогут по достоянию изpещи твоих блaгодеяний множество, егдa явился нa Кpымстей земли, яко отец чaдолюбивый, святителю отче Луко. Щедpодaтельнaя бо десницa твоя всюду досязaше. Мы же блaгосеpдию твоему подpaжaти хотяще, во удивлении взывaем к тебе:
Paдуйся, лучу любве Божия.
Paдуйся, сокpовище милосеpдия Спaсовa неисточимое.
Paдуйся, яко вся своя неимущим paздaвaл еси.
Paдуйся, ближния твоя пaче себе возлюбивый.
Paдуйся, безмaтеpних сиpот питaтелю и окоpмителю.
Paдуйся, безпомощных стapцев и стapиц попечителю.
Paдуйся, яко болящия и в темнице зaключенныя посещaл еси.
Paдуйся, яко нужды бедных пpедвapял в paзличных местaх отечествa своего.
Paдуйся, яко нищия поминaя, обеды им устpоял еси.
Paдуйся, яко коемуждо в гоpестех, aки Aнгел утешитель являлся еси.
Paдуйся, Aнгеле земный и человече небесный.
Paдуйся, яко о глубине милосеpдия твоего Мaти Божия возpaдовaся.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 10
Спaсению кpымския пaствы твоея служити многолетне не пpестaл по обpaзу пaстыpенaчaльникa Хpистa нa paмех зaблудшее взем естество Богу и Отцу пpивел еси. Божиим бо милосеpдием утешaя, ко испpaвлению жития словесы учительными твоими влекл еси вся, во еже сеpдцем чистым пети Богу: Aллилуиa.
Икос 10
Цapя Небеснaго Хpистa Богa веpный служителю быв, святителю отче Луко, неустанно возвещaл слово истины во всех хpaмaх земли нaшея Тaвpическия, душеспaсительною пищею учения евaнгельского веpныя чaдa нaучaя и Устaв Цеpковный стpого исполняти повелевaя. Темже тя, яко пaстыpя добpaго, сице пpослaвляем:
Paдуйся, неутомимый пpоповедниче пpaвды евaнгельския.
Paдуйся, яко Богом вpученное тебе стaдо словесное добpе пaсый.
Paдуйся, яко овцы своя словесныя от душегубных волков охpaнявый.
Paдуйся, чинa цеpковного стpогий блюстителю.
Paдуйся, чистоты веpы пpaвослaвныя охpaнителю.
Paдуйся, тобою бо Дух Святый нaписa словесa спaсительныя.
Paдуйся, яко тaйну богословия о духе, душе и теле явил еси нaм.
Paдуйся, яко слово твое, aки в pизы позлaщены, тaйны веpы одеяшaся.
Paдуйся, молние, гоpдыню низлaгaющaя.
Paдуйся, гpоме, беззaконно живущия устpaшaяй.
Paдуйся, цеpковного блaгочестия нaсaдителю.
Paдуйся, apхипaстыpю, пaстыpи духовныя нaстaвляяй и вpaзумляяй непpестaнно.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 11
Пение у гpобa твоего, угодниче Божий, не умолкaше во днех блaженнaго успения твоего. Мнози бо ведяху тя богоноснa и paвноaнгельнa сущa собpaшaся от всех пpедел земнaго твоего отечествия совеpшити собоpное моление о душе твоей восходящия в гоpния обители отечествия небеснaго воспевaя и поя Богу: Aллилуиa.
Икос 11
Свещa еси в цеpкви Хpистовой, гоpящая невещественным светом блaгодaти Божией был еси, святителю Луко, вся концы земли нaшея озapяя. Егдa же пpиспе вpемя отшествия твоего, Божественнии Aнгели пpияшa святую душу твою, и в небесныя обители вознесошa. Темже, поминaюще блaженное успение и велие твое нa небеси и нa земли пpослaвление, с paдостию пpиносим ти блaгохвaления сия:
Paдуйся, светильниче немеpкнущий Светa Невечеpняго.
Paдуйся, яко мнози пpослaвишa чpез твои добpыя делa Отцa Небеснaго.
Paдуйся, яко свет добpых дел твоих пpосветился пpед человеки.
Paдуйся, житием твоим праведным Богу угодивый.
Paдуйся, угодниче Божий, течение блaгочестне скончaвый.
Paдуйся, веpу, нaдежду и любы от Господa стяжaвый.
Paдуйся, со Хpистом, Его же возлюбил еси, нa веки соединивыйся.
Paдуйся, Цapствия Небеснaго и слaвы вечныя нaследниче.
Paдуйся, apхиеpею, от вечного Apхиеpея Хpистa блaгодaтными дapaми исполненный.
Paдуйся, скоpый помощниче пpизывaющим тя.
Paдуйся, земли Кpымския новое светило и утвеpждение.
Paдуйся, pодa хpистиaнскaго блaгодaтный покpовителю.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 12
Блaгодaть свыше ти дaнную познaвше, блaгоговейно лобызaем честнаго ликa твоего изобpaжение, святителю Луко, чaюще тобою получити пpосимое от Богa. Темже пpипaдaя ко святым мощем твоим со умилением молим тя: Укpепи нaс добpе стояти в веpе пpaвослaвней и угождaюще блaгими делы немолчно пети Богу: Aллилуиa.
Икос 12
Поюще Богa, дивнaго во святых Своих, хвaлим тя, Хpистовa исповедникa, святителя и пpедстaтеля пред Господем. Весь бо еси в вышних, но и нижних не остaвляеши, святителю отче Луко, пpисно со Хpистом цapствуеши и о нaс гpешных пpед пpестолом Божиим ходaтaйствуеши. Сего paди во умилении зовем ти:
Paдуйся, светa непpиступнaго зpителю.
Paдуйся, звездо лучезарная, над землею нашею возсиявшая.
Paдуйся, емуже соpaдуются Aнгелы, и о нем же веселятся человецы.
Paдуйся, нaучивый зaповедем Хpистовым и сотвоpивый я.
Paдуйся, яко достоин явился еси Цapствия Небеснаго.
Paдуйся, путем исповедничествa paйских селений достигший.
Paдуйся, поношения Хpистa paди терпевый и вечную с Ним слaву пpиявый.
Paдуйся, души нaша к Цapствию Небесному путеводяй.
Paдуйся, пpедстaтелю пpед Пpестолом Божиим зa нaс гpешных.
Paдуйся, Православия похвало и земли нашея радование.
Paдуйся, в сонме святых быти сподобивыйся.
Paдуйся, Собоpу всех Кpымских святых сопpичaстниче.
Paдуйся, святителю Кpымский исповедниче Луко, вpaчу блaгий и милостивый.
Кондак 13
О великий и пpеслaвный угодниче Божий, святителю отче нaш Луко, пpиими сие похвaльное пение от нaс недостойных, обaче с любовию сыновнею тебе пpиносимое. Пpедстaтельством твоим у Пpестолa Божия и молитвами твоими всех нас в веpе пpaвослaвней и добpых делех утвеpди. От всяких бед, скоpбей, болезней и нaпaстей в сей жизни нaходящих сохрани, от мучений в будущем веце избaви. И сподоби в вечней жизни купно с тобою и со всеми святыми пети Твоpцу нaшему: Aллилуиa.
Кондак 13 читается трижды, потом Икос 1 и Кондак 1.
Источник — Память: 15 декабря / 28 декабря (Собор Крымский святых), 29 мая / 11 июня
Святитель Лука — талантливый хирург, апологет и крепкий духом исповедник веры, заботливый пастырь. Овдовев в 1919 году в Ташкенте, стал священником, через 3 года принял монашество, и в 1923 году тайно хиротонисан по епископа. Пройдя многочисленные аресты, пытки и ссылки после войны 15 лет до самой смерти возглавлял Крымскую епархию.
К святителю Луке как врачу прибегают за молитвенной помощью в болезнях, ему молятся об укреплении веры в гонениях и искушениях; о даровании сил и мудрости во вдовстве, разводах, жизненных трагедиях, о вразумлении неверующих; людей, попавших в секты и расколы. Святитель Лука – небесный покровитель медицинских и социальных работников, служащих хосписов.
Святитель и исповедник Лука Войно-Ясенецкий, архиепископ Симферопольский. Икона
Тропарь святителю Луке, архиепископу Симферопольскому, глас 1
Возвестителю пути спасительного, исповедниче и архипастырю Крымския земли, истинный хранителю отеческих преданий, столпе непоколебимый, Православия наставниче, врачу богомудрый, святителю Луко, Христа Спаса непрестанно моли веру непоколебиму православным даровати и спасение, и велию милость.
Кондак святителю Луке, архиепископу Симферопольскому, глас 1
Якоже звезда всесветлая, добродетельми сияющи, был еси святителю, душу же равноангельну сотворил, сего ради святительства саном почется, во изгнании же от безбожных много пострадал и непоколебим верою пребыв, врачебною мудростию многия исцелил еси. Темже ныне честное тело твое от земленных недр обретенное дивно Господь прослави, да вси вернии вопием ти: радуйся, отче святителю Луко, земли Крымстей похвало и утверждение.
Молитва святителю Луке, архиепископу Симферопольскому
О, всеблаженный исповедниче, святителю отче наш Луко, припадая к тебе, якоже чада отца молим тя: услыши нас грешных и принеси молитву нашу к милостивому и человеколюбивому Господу, Ему же ты ныне в радости святых и с лики ангел предстоиши. Испроси у Христа Бога нашего да утвердит чад Своих в духе правыя веры и благочестия. Всем нам подай дар коемуждо благопотребен, и вся яже к жизни временней и к вечному спасению полезная. Скорбящим утешение, недугующим исцеление, заблудшим на путь истины возвращение, родителем благословение, чадом в страсе Господнем воспитание и научение, сирым и убогим помощь и заступление. Подаждь нам твое благословение, да избавимся от козней лукаваго и избегнем всякия вражды и нестроений, ересей и расколов. Настави нас на путь спасения и моли о нас Бога, в вечней жизни да сподобимся с тобою непрестанно славити Единосущную и Нераздельную Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа. Ему же подобает всякая слава, честь и держава во веки веков. Аминь.
Источник —
Память: 15 декабря / 28 декабря (Собор Крымский святых), 29 мая / 11 июня
Лука (Войно-Ясенецкий) (1877 — 1961), архиепископ Симферопольский и Крымский, священноисповедник.
Предисловие
Наступила оттепель, закончилась семидесятилетняя апокалипсическая зима воинствующего безбожия, и многое сейчас представляется и видится по- другому. Совсем не так, как в ближайшем прошлом. Все яснее и отчетливее проступает среди хаоса событий и различных страстей дня сегодняшнего величие и красота Русской Православной Церкви. За годы жесточайших гонений, невиданных за всю историю христиан ства, она не только не поблекла, но засияла неотмирным светом Божественной любви, явленной нам через неисчислимый сонм мучеников, исповедников и подвижников, сохранивших верность Христу и Его Церкви до конца.
По убеждению древних римлян, именно верность (fides) — то самое качество, которое отличало их от варваров. Пожалуй, то же чувство — верность но в данном случае Христу, Церкви, православной традиции, отличало многих христиан в жуткие годы, пережитые нашей Родиной, когда слабых решительных пытались прельстить чечевичной похлебкой псевдонаучных теорий, а сильных и мужественных уничтожить и в конечном итоге замолчать, скрыть их подвиг веры и мученичества от мира. Именно в такой верности мы нуждаемся сегодня, и сегодня более, чем когда-либо.
Слава Богу, мы можем пожаловаться на что угодно, но только не на отсутствие примеров и образов спасения. Слава Богу, хотя мы и лишены в настоящее время многого, но только не милости Божией и даров Святого Духа.
Сейчас мы должны пробудиться для таинственной жизни в Церкви, ощутить иное качество Бытия, приобрести уверенность и единство во Xристе Иисусе. И что может быть для нас драгоценней подвига мучеников и исповедников?..
Работа протодиакона Василия Марущака является интересным и ценным опытом исследования жизни уникальной личности — архиепископа (Войно- Ясенецкого), выдающегося архиерея и врача. Жизненный опыт человека, погруженного во Христа и в то же время не чуждого подлинно научного мировоззрения, преданного Церкви, но продолжающего жить общественными интересами, трудно переоценить. В наше время многое переменилось, но соблазны, ложь и насилие остались. Они стали другими, но не менее опасными для человеческой души. Жизнь Владыки помогает понять, что бесполезно бороться со следствиями, не зная их тайн и глубинных причин. Соблазнам надлежит прийти в мир, и даже праведники будут искушаемы, как мы знаем из Священного Писания, и оттого мы не должны забывать, что в духовной жизни перемирия с диаволом не бывает. Идет постоянная и ожесточенная борьба за человеческие души, за вечность и спасение.
Владыка Лука причислен к лику святых. Это есть призвание к новому служению, но уже в качестве небесного заступника, имеющего особое дерзновение молиться пред Престолом Божиим о своей земле и народе. И мы в свою очередь преклоним колени своего сердца перед величием этого Архиерея.
Святость есть самоценность и самоцель, она не подлежит никакому «использованию», ни для каких целей, так как сама является целью. Святость-это «ценность в себе». И наша радость в том, что духовная ценность не может укрыться, так же как град, стоящий на верху горы, (Мф. 5:14). Прославляя святого, мы реально участвуем в его славе.
Протоиерей Николай Доненко
Детские и юношеские годы
Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий родился 27 апреля 1877 года в Керчи в семье провизора. Род Войно-Ясенецких, довольно древний, известен VI столетия *, и его представители служили при дворе польских и литовских королей. Но постепенно род обеднел, и уже дед Валентина Феликсовича жил в Могилевской губернии в курной избе, ходил в лаптях, правда, имел мельницу. Сын его, Феликс Станиславович, решив выбраться из деревенской глуши, получил образование и стал провизором. Но аптека, владелец которой Феликс Станиславович был в течение двух лет, больших доходов не приносила. Он перешел на государственную службу и до самой смерти оставался служащим.
В конце восьмидесятых годов Войно-Ясенецкие переехали в Киев и обосновались в центре города, на Крещатике. Семья состояла из семи человек: отец, мать, две дочери и трое сыновей. Религиозная атмосфера в семье была своеобразной. Феликс Станиславович, ревностный католик, был человеком тихим и своих взглядов детям не навязывал. Семейные отношения в доме определяла мать, Мария Дмитриевна (до замужества Кудрина). Она воспитывалась в православных традициях, и вера ее выражалась в добрых делах, которые она творила во славу Божию. Мария Дмитриевна регулярно передавала домашнюю сдобу для арестованных в тюрьму, устраивала возможность заработать арестантам, посылая им, к примеру, для перетяжки матрацы. Когда началась первая мировая война, в доме постоянно кипятилось молоко, которое отправлялось раненым воинам. Но живое религиозное чувство Марии Дмитриевны было жестоко травмировано одним неприятным случаем. Справляя поминки по умершей дочери, она принесла в храм блюдо с кутьей и после панихиды случайно оказалась свидетельницей дележа ее приношения. После этого она более никогда не переступала порога церкви.
«Религиозного воспитания я не получил, и если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я унаследовал ее главным образом от очень благочестивого отца», — писал в мемуарах, уже на склоне лет, архиепископ Лука. На формирование его веры повлияла, несомненно, близость такого уникального центра Православия, как Киево-Печерская Лавра. Церковная жизнь, бившая здесь ключом, обилие богомольцев, вереницей шедших на поклонение киевским святыням, — все это давало богатую пищу для размышлений юноши. О том, что его духовный мир строился, как на прочном камне, на святом Православии, говорит такой факт.
Некоторое время Войно-Ясенецкий увлекался идеями толстовства. Он даже написал 30 октября 1897 года письмо Л.Н. Толстому с просьбой повлиять на свою суровую мать, которая противилась его стремлению стать толстовцем. Валентин просил разрешения у графа приехать в Ясную Поляну и жить под его присмотром . Но на счастье, в руки юноши попала книжка Л. Толстого «В чем моя вера?». Он внимательно изучил ее и понял, что толстовство есть не что иное, как издевательство над Православием, а Толстой — еретик, безмерно далекий от истины.
Истинное понятие о христианской вере Валентин Войно-Ясенецкий получил, усердно прочитав Новый Завет, подаренный ему директором гимназии при получении аттестата зрелости. Многие места этой святой книги произвели неизгладимое впечатление на юношу .
С детских лет у Валентина обнаружились способности к рисованию. Параллельно с гимназией он заканчивает Киевское художественное училище. О сложных раздумьях, метаниях в выборе жизненного пути писал сам святитель Лука: «Влечение к живописи было у меня настолько сильным, что по окончании гимназии я решил поступить в Петербургскую Академию художеств. Но во время вступительного экзамена тяжело задумался о том, правильный ли жизненный путь избираю. Недолгие колебания кончились тем, что я признал себя не вправе заниматься тем, чем мне нравится, и обязан заняться тем, что полезно для страдающих людей. Из Академии я послал матери телеграмму о желании поступить на медицинский факультет, но все вакансии были уже заняты, и мне предложили поступить на естественный факультет с тем, чтобы позже перейти на медицинский. От этого я отказался, так как у меня была большая нелюбовь к естественным наукам и ярко выраженный интерес к наукам гуманитарным, в особенности к богословию, философии, истории. Поэтому я предпочел поступить на юридический факультет и в течение года с интересом изучал историю и философию права, политическую эконом] и римское право» .
Любовь к живописи привела его в частную школу профессора Книрра в Мюнхене. Проучившись там короткое время, он вернулся в Киев. «Можно было поступить на медицинский факультет,- пишет Владыка в мемуарах,- но опять меня взяло раздумье народнического порядка, и по юношеской горячности я решил, что нужно как можно скорее приняться за практически полезную для простого народа работу. Бродили мысли о том, чтобы стать фельдшером или сельским учителем, и в этом настроении я отправился к директору народных училищ Киевского учебного округа с просьбой устроить меня в одну из школ. Директор оказался умным и проницательным человеком; он высоко оценил мои народнические стремления, но очень энергично отговаривал от того, что я затевал, и убедил поступить на медицинский факультет. Это соответствовало моему стремлению быть полезным для крестьян, так плохо обеспеченных медицинской помощью, но поперек дороги стояло мое почти отвращение к естественным наукам. Я все- таки преодолел это отвращение и поступил медицинский факультет Киевского университета» .
Университет. Начало деятельности
Итак, в 1898 году Валентин Войно-Ясенецкий стал студентом Киевского университета имени святого князя Владимира. Скоро его избрали старостой курса, что было выражением особого доверия со стороны однокашников. Однажды в группе произошел инцидент — в пылу ссоры один студент ударил другого по щеке. Войно-Ясенецкий вступился за оскорбленного сокурсника. Всегда чуткий к чужому страданию и боли, он вставал на сторону слабого, протестуя против насилия и несправедливости. Учился юноша в университете хорошо и неожиданно для самого себя увлекся анатомией. То, что многих от медицины отпугивало, привлекло его более всего. «Умение весьма тонко рисовать и моя любовь к форме перешли в любовь к анатомии… Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии» .
Вскоре после свадьбы молодые переехали в небольшой уездный городок Ардатов Симбирской губернии, где Валентину Феликсовичу поручили заведовать больницей. Работы было много, и молодой хирург почувствовал, что выбивается из сил; семья перебралась в село Верхний Любаж Фатежского уезда Курской губернии. Но слава о замечательном хирурге уже распространилась так далеко, что у порога небольшой сельской больницы выстраивались посетители не только из близлежащих мест, но даже из соседней губернии. Особенно запомнился ему трогательный случай с одним молодым нищим, слепым, которому доктор вернул зрение в результате замечательно проведенной операции. Прозревший собрал слепцов со всей округи, и они длинной вереницей выстроились перед больницей в ожидании врачебной помощи.
Городская управа перевела Войно-Ясенецкого в уездный городок Фатеж, но и оттуда вскоре пришлось уехать, так как Валентин Феликсович однажды отказался прекратить прием больных, находящихся у дверей его кабинета, чтобы срочно явиться на вызов исправника. Конечно же, председатель управы добился увольнения независимого доктора. Но тем не менее на протяжении всей жизни для него все пациенты были равны, и самое высокое положение в обществе не давало каких-либо преимуществ в лечении. Он одинаково доброжелательно и внимательно осматривал и лечил и простого мужика из глухой сибирской деревни, и видного чиновника. Неизменно строго относился доктор лишь к воинствующим безбожникам, болезни которых он считал карой Божьей за их грехи противления.
Из Фатежа Войно-Ясенецкий направился в Москву для работы над диссертацией. В земских больницах хирургу приходилось сталкиваться с проблемами обезболивания при операциях. Бывали случаи тяжелых осложнений после применения общего наркоза, и молодой врач стал искать новые пути в анестезии. Книга немецкого хирурга Генриха Брауна «Местная анестезия, ее научное обоснование и практические применения» стала для него источником вдохновения и толчком к собственным разработкам. «Я с жадностью прочел ее, и из нее впервые узнал о регионарной анестезии, немногие методы которой весьма недавно были опубликованы… У меня возник живой интерес к регионарной анестезии, я поставил себе задачей заняться разработкой новых методов ее» .
Итак, явившись в Москве к Петру Ивановичу Дьяконову, крупному ученому, основателю журнала «Хирургия», Войно-Ясенецкий выразил желание работать в его клинике для сбора материала по теме «Регионарная анестезия Получив разрешение, Валентин Феликсович напряженно и плодотворно трудился — несколько месяцев он препарировал трупы в Институте топографической анатомии, оттачивая методы и технику регионарной анестезии., изучения вариантов обезболивания тройничного нерва пришлось исследовать триста черепов. Вот что он пишет в письме домой: «Из Москвы не хочу уезжать, прежде чем не возьму от нее того, что нужно мне: знаний и умения научно работать. Я по обыкновению не знаю меры в работе и уже сил переутомился. А работа предстоит большая: для диссертации надо изуч французский язык и прочитать около пятисот работ на французском и немецком языках. Кроме того, много работать придется над докторскими экзаменами» .
В 1915 году в Петрограде вышла книга Войно-Ясенецкого «Региональная анестезия», блестяще иллюстрированная самим автором, в которой он обобщил и результаты исследований, и свой богатейший хирургический опыт, не ошибусь, если назову регионарную анестезию совершенным методом местной анестезии. На смену прежним неуклюжим и примитивным способам слойного пропитывания анестезирующим раствором всего, что надо резать, пришла новая, изящная и привлекательная методика местной анестезии; основу которой легла глубоко рациональная идея прервать проводимость нервов, по которым передается болевая чувствительность из области, подлежащей операции» . За эту работу Варшавский университет присудил Валентину Феликсовичу Войно-Ясенецкому премию имени Хойнацкого. Эту награду получали авторы лучших сочинений, прокладывающих новые пyти в медицине. К сожалению, денег (900 рублей золотом) автор не получил, потому что не смог представить в Варшаву определенное количество экземпляров книги: маленький тираж был раскуплен мгновенно.
В 1916 году В.Ф. Войно-Ясенецкий защитил свою монографию «Регионарная анестезия» как диссертацию и получил степень доктора медицины. Профессор Мартынов так охарактеризовал эту работу: «Мы привыкли к тому, что докторские диссертации пишутся обычно на заданную тему, с целью получения высших назначений по службе, и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее» .
Научная работа в Москве настолько сильно захватила Валентина Феликсовича, что он не заметил, как постепенно оказался в тисках безденежья. Чтобы содержать семью, он вернулся к практической хирургии и трудился сначала в селе Романовка Саратовской губернии, а потом в Переславле-Залесском. Здесь он одним из первых в России делал сложнейшие операции не только на желчных путях, почках, желудке, кишечнике, но даже на сердце и мозге. Прекрасно владея техникой глазных операций, он многим слепым возвращал зрение. И хотя у земского врача воскресные и праздничные дни особенно загружены, он все чаще стал посещать местную церковь, где у него было даже свое место. Здесь же, в Переславле, В.Ф. Войно-Ясенецкий задумал изложить свой опыт работы в книге, которую он решил озаглавить «Очерки гнойной хирургии». Был составлен план, написано предисловие, и вдруг ему явилась «крайне странная, неотвязная мысль: когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа» .
1917 год. Первые испытания
1917 год был переломным не только для страны, но и лично для Валентин; Феликсовича. «В начале 1917 года, — вспоминал святитель в мемуарах, — к нам приехала старшая сестра моей жены, только что похоронившая в Крым; свою молоденькую дочь, умершую от скоротечной чахотки. На великую беду она привезла с собой ватное одеяло, под которым лежала ее больная дочь. Я говорил своей жене Ане, что в одеяле привезена к нам смерть. Так и случилось: сестра Ани прожила у нас всего недели две, и вскоре после ее отъезда я обнаружил у Ани явные признаки туберкулеза легких» .
В марте 1917 года семья переехала в Ташкент, где Валентину Феликсовичу предложили должность главного врача городской больницы. Обосновавшись с семьей в просторном доме, специально построенном для главврача, он целиком погрузился в работу. В больнице им было организовано хирургическое отделение Недостатка в больных не было. Шла гражданская война. В больницу доставляли тяжело больных, раненых, и главврача неоднократно ночью поднимали с постели на операцию. И никогда, по свидетельствам коллег, он не возмущался, никогда не отказывал в помощи. Но дома у доктора поселилась беда Медленно угасала жена. Тяжелый недуг отбирал последние силы. Окончательно сокрушила ее весть об аресте мужа. По клеветническому доносу некоей Андрея, работника морга, В.Ф. Войно-Ясенецкого арестовали. Подоплека этого дела была такова: Валентин Феликсович неоднократно предупреждал своего нерадивого подчиненного, что выгонит его с работы за воровство, пьянство и безделье. Но тут в городе начались аресты противников нового режима, и Андрей решил свести счеты со своим начальником, пустив в ход, явную клевету.
Войно-Ясенецкого и его коллегу, молодого хирурга, привели в железнодорожные мастерские, где скорый суд вершила «чрезвычайная тройка». На разбор каждого дела «судьи» тратили не больше трех минут, приговор обычно был один — расстрел. Осужденных выводили через другую дверь и сразу же расстреливали. Два врача просидели перед дверью этого судилища более полусуток.
Можно представить себе ужас молодого хирурга Ротенберга, постоянно спрашивавшего учителя: «Почему нас не вызывают? Что это может означать?» На что Валентин Феликсович невозмутимо отвечал: «Вызовут, когда придет время, сидите спокойно». Поздно вечером в этом «зале смерти» появился видный партиец, который знал главного врача в лицо. Он удивился, увидев здесь знаменитого хирурга, расспросил, что произошло, и вскоре вручил двум врачам пропуска на выход, дав в сопровождение охрану. Вернувшись в отделение, доктор распорядился подготовить больных к операциям, которые были запланированы и чуть было не сорвались из-за неожиданного ареста. Хирург стал к операционному столу и начал операцию, как будто ничего не произошло.
Милостью Божией доктор избежал неминуемой смерти, но этот случай подкосил Анну Васильевну, и до самой смерти она уже не вставала с постели. «Она горела в лихорадке, совсем потеряла сон и очень мучилась, — пишет об этих днях святитель Лука. — Последние тринадцать ночей я сидел у ее смертного одра, а днем работал в больнице… Настала последняя страшная ночь. Чтобы облегчить страдания умирающей, я впрыснул ей шприц морфия, и она заметно успокоилась. Минут через двадцать слышу: «Впрысни еще». Через полчаса это повторилось опять, и в течение двух-трех часов я впрыснул ей много шприцев морфия, далеко превысив допустимую дозу. Но отравляющего действия не видел. Вдруг Аня быстро приподнялась и села и довольно громко сказала: «Позови детей». Пришли дети, и всех она перекрестила, но не целовала, вероятно, боялась заразить. Простившись с детьми, она опять легла, спокойно лежала с закрытыми глазами, и дыхание ее становилось все реже и реже… Настал и последний вздох… Аня умерла тридцати восьми лет. Две ночи я сам читал над гробом Псалтырь, стоя у ног покойной в полном одиночестве. Часа в три второй ночи я читал 112-й псалом, начало которого поется при встрече архиерея в храме…
И последние слова псалма поразили и потрясли меня, ибо я с совершенной ясностью и несомненностью воспринял их как слова Самого Бога, обращенные ко мне: И неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях. Господу Богу было ведомо, какой тяжелый и тернистый путь ждет меня, и тотчас после смерти матери моих детей Он Сам позаботился о них и мое тяжелое положение облегчил. Почему-то без малейшего сомнения я принял потрясшие меня слова как указание Божие на мою операционную сестру Софию Сергеевну Белецкую, о которой я знал только то, что она недавно похоронила мужа и была неплодной, то есть бездетной, и все мое знакомство с ней ограничивалось только деловыми разговорами, относящимися к операции. И однако слова: неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях я без сомнения принял как Божий приказ возложить на нее заботы о моих детях и воспитание их. Я едва дождался семи часов утра и пошел к Софии Сергеевне, жившей в хирургическом отделении. Я постучался в дверь. Открыв, она с изумлением отступила назад, увидев в столь ранний час своего сурового начальника.
— Простите, София Сергеевна, — сказал я ей, — я очень мало знаю вас, не знаю даже, веруете ли вы в Бога, но пришел к вам с Божьим повелением ввести вас в свой дом матерью, радующеюся о детях. — Она с глубоким волнением выслушала, что случилось со мной ночью, и сказала, что ей очень больно было только издали смотреть, как мучилась моя жена, и страшно хотелось помочь нам, но она не решалась предложить свою помощь. Она с радостью согласилась исполнить Божье повеление о ней» . Так волей Божией София Сергеевна стала матерью четырем детям Валентина Феликсовича, избравшего после кончины жены путь служения Церкви.
«Доктор, вам надо быть священником!»
Некоторые современники, знавшие Валентина Феликсовича, говорили, что тяжелая утрата горячо любимой жены надломила твердый характер профессора и он «уцарился» в мистику, в религию. Но вот вышеописанный случай, когда Валентин Феликсович ясно увидел Десницу Божью, направляющую и укрепляющую его в таком горе, — это результат крепкой, несомненной веры, сравнимой с Авраамовой верой, когда человек делает шаг в неизвестность, твердо уповая на Божественное обетование: Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя (Ис. 49:15).
Ташкентские прихожане свидетельствовали о том, что профессор Войно-Ясенецкий регулярно посещал воскресные и праздничные богослужения, был активным мирянином. Очень часто он бывал на богословских собраниях верующих, организованных настоятелем вокзальной церкви протоиереем Михаилом Андреевым, сам выступал с беседами на темы Священного Писания. Однажды в конце 1920 года Валентин Феликсович присутствовал на епархиальном собрании, на котором он произнес речь о положении дел в Ташкентской епархии. Это выступление произвело большое впечатление на слушателей. После собрания правящий архиерей — епископ Ташкентский и Туркестанский Иннокентий (Пустынский) — отвел профессора в сторону и, восторгаясь глубиной и искренностью его веры, сказал: «Доктор, вам надо быть священником!» Святитель Лука так вспоминает в своих мемуарах: «У меня никогда и мысли не было о священстве, но слова Преосвященного Иннокентия я принял как Божий призыв архиерейскими устами и, минуты не размышляя, сказал: «Хорошо, Владыка! Буду священником, если это угодно Богу!»» . И вот, глубоко веруя, что Промысл Божий сказывается в обстоятельствах, профессор, доктор медицины Войно-Ясенецкий со смирением преклоняет свою выю под иго священства. Вопрос о рукоположении был решен так быстро, что ему даже не успели сшить подрясник. «Уже в ближайшее воскресенье, при чтении часов, я, провожаемый двумя диаконами, вышел в чужом подряснике к стоящему на кафедре архиерею и был посвящен им в чтеца, певца и иподиакона, а во время Литургии и в сан диакона. Конечно, это необыкновенное событие посвящения во диакона уже получившего высокую оценку профессора произвело огромную сенсацию в Ташкенте, и ко мне пришли большой группой во главе с одним профессором студенты медицинского факультета. Конечно, они не могли понять и оценить моего поступка, ибо сами были далеки от религии. Что поняли бы они, если бы я сказал им, что при виде карнавалов, издевающихся над Господом нашим Иисусом Христом, мое сердце громко кричало: «Не могу молчать!» Я чувствовал, что мой долг защищать проповедью оскорбляемого Спасителя нашего и восхвалять Его безмерное милосердие к роду человеческому Через неделю после посвящения во диакона, в праздник Сретения Господня 1921 года, я был рукоположен во иерея епископом Иннокентием… Мне пришлось совмещать мое священство с чтением лекций на медицинском факультете…
Преосвященный Иннокентий, редко сам проповедовавший, назначил меня четвертым священником собора и поручил мне все дело проповеди. При этом он сказал мне словами апостола Павла: Ваше дело не крестити, а благовестити» .
Надо представить себе, каково было отношение к религии в то страшное и тревожное время. Мутная волна воинствующего безбожия затопила страну Множество архиереев, священников и мирян кровью своей засвидетельствовали веру во Христа. Адская машина репрессий перемалывала судьбы большей и лучшей части православного народа. Народа, когда-то называвшего себя Святой Русью. Уже пострадали святители Владимир и Вениамин, уже многие священники и миряне отправились в ссылки и лагеря, но вожди большевизма продолжали гнать Церковь Божию, продолжали распинать Христа. И вот в это страшное время, когда некоторые священнослужители снимали с себя сан, испугавшись репрессий, профессор Войно-Ясенецкий, повинуясь призыву Божию, принимает рукоположение. Два года Войно-Ясенецкий был священником и преуспел не только в пастырской, но и общественно-научной деятельности, став одним из инициаторов открытия в Ташкенте университета.
На первом научном съезде врачей Туркестана (23-28 октября 1922 год он выступил с четырьмя большими докладами, где делился с коллегами своим богатейшим хирургическим опытом. Будучи священником, он оставался профессором медицины и читал лекции по топографической анатомии и оперативной хирургии в рясе и с крестом на груди. Оставаясь главным хирургом Ташкентской городской больницы, служил по воскресеньям в соборе, а после вечерни вел долгие беседы на богословские темы. Как пастырь отец Валентин не мог спокойно взирать на активную отступническую деятельность бывшего миссионера Курской епархии, расстрижено) протоиерея Ломакина.
Этот несчастный человек, предавший Христа, своей сожженной совести продолжал противиться Богу, возглавляя антирелигиозную пропаганду во всей Средней Азии. Отец Валентин в течении двух лет вел публичные диспуты при огромном стечении народа. Как правило, эти диспуты кончались посрамлением отступника, и верующие не давали ему прохода, спрашивая: «Скажи нам, когда ты врал: тогда ли, когда был попом, или теперь врешь?» Вскоре он стал бояться отца Валентина просил устроителей диспутов избавить его от «этого философа» . На несчастном хулителе Духа Святого страшно сбылось слово псалмопевца Давида: смерть грешников люта. Он заболел раком прямой кишки, и при операции оказалось, что опухоль уже проросла в мочевой пузырь. Операционная рана в области таза скоро превратилась в клоаку, наполненную гноем, мочой и червями. «Враг Божий пришел в крайнее озлобление с своих страданий, и даже партийные медицинские сестры… не могли выносить его злобы и проклятий и отказывались от ухода за ним» .
Пастырская совесть отца Валентина не могла быть равнодушной к безобразиям, чинимым разбойничьей организацией, именовавшей себя «Живой Церковью». «Живоцерковники», пользуясь поддержкой Е.А, Тучкова, руководящего работника ОГПУ, ведавшего церковными делами, постепенно захватывали храмы, вводя в богослужение и весь строй церковной жизни неприемлемые новшества. Отец Валентин, воспитывавший в своих пасомых твердость в вопросах веры, категорически запретил им ходить в храмы, занятые «живистами». Долг христианина- не соблазняться и не поддаваться тем ересям и расколам, которые неизбежно бывают в Церкви, так как от века диавол клевещет на создание Божие. Тем прихожанам, которые дерзнут молиться с отступниками, отец Валентин грозил отлучением от исповеди и причастия. Но «живоцерковники» наступали по всем фронтам. Народ был в смятении. Из Ташкента исчез правящий епископ Иннокентий. Все со страхом ожидали приезда назначенного в Ташкент обновленческого архиерея. И вот в этой неразберихе возвышает свой голос всеми любимый пастырь. Отец Валентин вместе с настоятелем вокзальной церкви отцом Михаилом Андреевым объединил всех оставшихся верными Патриарху Тихону священников и церковных старост, созвал съезд духовенства и мирян для обсуждения вопросов об упорядочении церковной жизни в епархии, оставшейся без архипастыря. На этом же съезде туркестанское духовенство, зная высоту духовной жизни отца Валентина и его ревность в защите Православия, избрало его на Ташкентскую кафедру. Так в экстремальных условиях народ Божий и духовенство, как в первые века христианства, поставил над собой архиерея.
«Приехавший в это время на жительство в Ташкент ссыльный епископ Уфимский Андрей (в миру князь Ухтомский) тайно постриг Вален- тина Феликсовича в монахи с именем Луки. Сначала он хотел дать ему имя целителя Пантелеймона, но, узнав немного о его жизни, решил, что ему более подходит имя евангелиста и апостола Луки, который, по преданию, был художником (иконописцем) и врачом» . Но так как, по апостольским правилам, «епископа да поставляют два или три епископа», а на то время, кроме Владыки Андрея, в Ташкенте никого не было, то решено было для хиротонии отправить отца Валентина в город Пенджикент, недалеко от Самарканда, где отбывали ссылку два архиерея — епископ Волховский Даниил (Троицкий) и епископ Суздальский Василий (Зуммер).
Сам Святитель Лука так вспоминает об этом: «Мой отъезд в Самарканд должен был быть тайным, и потому я назначил на следующий день четыре операции, а сам вечером уехал на поезде в Самарканд в сопровождении одного иеромонаха, дьякона и своего старшего сына, шестнадцатилетнего Михаила. Утром (30 мая) приехали в Самарканд, но найти пароконного извозчика для дальнейшего пути в Пенджикент оказалось почти невозможным: ни один не соглашался ехать, потому что все боялись нападения басмачей. Наконец нашелся один забулдыга, который согласился нас везти… Преосвященные Даниил и Василий встретили нас с любовью. Прочитав письмо епископа Андрея Ухтомского, решили назначить на завтра Литургию для совершения хиротонии и немедленно отслужить вечерню и утреню в маленькой церкви Святителя Николая Мирликийского, без звона и при закрытых дверях. С епископом жил ссыльный московский священник протоиерей Свенцицкий известный церковный писатель, который тоже присутствовал при моем посвящении. На вечерне и Литургии читали и пели мои спутники и протоиерей Свенцицкий… На следующее утро все мы отправились в церковь. Заперли за собой дверь и не звонили, а сразу начали службу и в начале Литургии совершили хиротонию.
При хиротонии хиротонисуемый склоняется над престолом, а архиереи держат над его головой разомкнутое Евангелие. В этот важный момент хиротонии, когда архиереи разогнули над моей головой Евангелие и читал совершительные слова Таинства, я пришел в такое глубокое волнение, что всем телом задрожал, и потом архиереи говорили, что подобного волнения не видели никогда. Из церкви Преосвященные Даниил и Василий протоиерей Свенцицкий вернулись домой несколько раньше меня и встретили меня архиерейским приветствием: «Тон деспотии…» Архиереем я стал 31 мая 1923 года. В Ташкент мы вернулись на следующий же день вполне благополучно. Когда сообщили об этой хиротонии Патриарху Тихону, то он, ни минуты не задумавшись, утвердил и признал законной мою хиротонию» .
Кафедральный собор в Ташкенте в то время был занят обновленцами. Когда они узнали, что Владыка Лука собирается служить в соборе всеношную и Литургию, то в страхе разбежались. В том году воскресный день совпадал с памятью святых равноапостольных Константина и Елены. Служил Владыка только с одним оставшимся верным Патриарху Тихону священником. Служба прошла спокойно. В следующее воскресенье святитель отслужил всенощное бдение, вернулся домой и стал читать правило ко Святому Причащению. И вдруг в одиннадцать часов вечера раздался стук в дверь. На пороге стояли люди в кожаных тужурках. Обыск завершился арестом. Восходя на Голгофу архиерейского служения, епископ Лука был готов пойти по многострадальному и скорбному пути исповедничества и мученичества. По нему уже шли многие — архиереи, священники, диаконы и миряне… Но за спиной у Владыки была Богом врученная ему туркестанская паства, за которую болело сердце. Поэтому на случай внезапного ареста он подготовил завещание. Уважение и любовь народа к своему Владыке были так велики, что на следующий день после ареста, в воскресенье, в городе и храмах распространялось перепечатанное на машинке его «Завещание». В этом небольшом по объему, но сильном по духу обращении архипастырь предостерегал верующих от соблазнов отступничества и расколов. Сборище живоцерковников для него — не Церковь, а «дикий вепрь», со всеми присущими этому зверю повадками.
«К твердому и неуклонному исполнению завещаю вам: неколебимо стоять на том пути, на который я наставил вас. Подчиняться силе, если будут отбирать от вас храмы и отдавать их в распоряжение дикого вепря, попущением Божиим вознесшегося на горнем месте соборного храма нашего.
Внешностью богослужения не соблазняться и поругания богослужения, творимого вепрем, не считать богослужением. Идти в храмы, где служат достойные иереи, вепрю не подчинившиеся. Если и всеми храмами завладеет вепрь, считать себя отлученным Богом от храмов и ввергнутым в голод слышания слова Божия.
С вепрем и его прислужниками никакого общения не иметь и не унижаться до препирательства с ними. Против власти, поставленной нам Богом по грехам нашим, никак нимало не восставать и во всем ей смиренно повиноваться. Властью преемства апостольского, данного мне Господом нашим Иисусом Христом, повелеваю всем чадам Туркестанской Церкви строго и неуклонно блюсти мое завещание. Отступающим от него и входящим с вепрем в молитвенное общение угрожаю гневом и осуждением Божиим» .
И вот — арест святителя, сопровождающийся жестокой травлей в газетах. Достаточно было посмотреть на заголовки центральных газет, чтобы понять, с какой ненавистью силы зла обрушились на верного Патриарху Тихону туркестанского архиерея.
Тюрьма и ссылка
Сотрудники ГПУ лихорадочно искали причину, по которой можно было бы упрятать за решетку ненавистного Владыку. Они выдвинули обвинение, по которому епископ Лука подозревался «в связях с оренбургскими контрреволюционными казаками и в шпионаже в пользу англичан через турецкую границу». Причем все это он делал якобы одновременно. Все объяснения епископа Луки, что он физически не мог быть одновременно на Урале и на Кавказе, в расчет не принимались. Пока святитель томился в застенках ГПУ, в город приехал обновленческий епископ Николай Коблов, и все церкви в городе были захвачены раскольниками. Но храмы эти стояли пустыми — народ помнил завещание епископа Луки. По окончании следствия начальник Ташкентского ГПУ направил Владыку в Москву как политического преступника. Bсю ночь перед отъездом к нему шли люди, чтобы попрощаться и получить благословение и наставление. Скорбь народа о любимом архипастыре была так велика, что верующие ложились на рельсы, чтобы не дать увезти своего Владыку. В Москве епископ Лука неделю жил на частной квартире, дважды встречался со Святейшим Патриархом Тихоном, один раз служил с ним Божественную Литургию. Святейший Патриарх еще раз подтвердил право епископа Луки заниматься медициной. Вскоре Владыка был заключен в Бутырскую тюрьму, где просидел около двух месяцев. Здесь появились первые признаки серьезной сердечной болезни — миокардита, который впоследствии причинял ему страдания и был причиной сильных отеков ног. Ему удалось достать Евангелие на немецком языке, и можно только представить себе, какое утешение он испытывал, читая Слово Божие.
Через некоторое время его перевели в Таганскую тюрьму Арестанты эт тюрьмы получили через «Красный Крест» тулупчики от Е.П. Пешковой жены Максима Горького. Однажды, проходя по коридору, Владыка увидел в залитой по щиколотку водой камере сидит полураздетый, дрожащий холода человек. Сжалившись над ним, святитель Лука отдал ему свой полушубок. Это произвело потрясающее впечатление на матерого вора- рецидивиста, который предводительствовал среди уголовников. И каждый раз, когда владыка проходил мимо их камеры, тот очень любезно приветствовал eпископа и называл его «батюшкой» . Наконец в декабре сформировали этап, и святитель был отправлен в ссылку в Енисейск. Вместе с ним ехал ташкентский протоиерей Михаил Андреев. Позже к ним присоединился еще один арестант — протоиерей Илларион Голубятников. В самый разгар зимы ссыльные прибыли в Енисейск. Разместившись в доме на Ручейной улице вместе с сопровождавшими его священниками. Владыка Лука стал здесь проводить богослужения. В храмы Енисейска он не ходил, потому что местные священники уклонились в живоцерковный раскол. Но истинно верующие люди не смущались простотой обстановки и собирались на молитву прямо в квартире у Владыки. Здесь, в просторном доме, совершались всенощные бдения и Литургии. «В один из праздничных дней, — вспоминает Владыка И вошел в гостиную, чтобы начать Литургию, и неожиданно увидел у противоположной двери незнакомого старика-монаха. Он точно остолбенел, увидев меня, и даже не поклонился. Придя в себя, он, отвечая на мой вопрос сказал, что в Красноярске народ не хочет иметь общение с неверными священниками и решил послать его в город Минусинск, верст за двести к югу от Красноярска, где жил православный епископ. Но к нему не поехал монах Христофор, ибо какая-то сила влекла в Енисейск, ко мне. «Почему же ты так остолбенел, увидев меня?» — спросил я у него. «Как же было не остолбенеть! — ответил он. — Десять лет тому назад я видел сон, который как сейчас помню. Мне снилось, что я в Божьем храме и неведомый мне архиерей рукополагает меня во иеромонаха. Сейчас, когда вы вошли, я увидел этого архиерея!» Монах сделал мне земной поклон, и за Литургией я рукоположил его во иеромонаха. Десять лет тому назад, когда он видел меня, я был земским хирургом в Переславле-Залесском и никогда не помышлял ни о священстве, ни об архиерействе. А у Бога в то время я уже был епископом… Так неисповедимы пути Господни» .
Сразу же после приезда в Енисейск Владыка пришел в больницу к заведующему и представился: «Я профессор Ташкентского университета, в миру Ясенецкий-Войно, имя мое в монашестве Лука». Молодой врач не поверил даже, что перед ним стоит такой знаменитый человек. Профессор просил у него разрешения оперировать. После первых же сложнейших и удачно проведенных операций к хирургу-епископу хлынул народ из окрестных сел и деревень. Список больных, ожидавших операции, был составлен на три месяца вперед. Такая популярность ссыльного архиерея сильно раздражала местное начальство. А тут еще молодые врачи, которые катастрофически теряли клиентов и заработок, стали проявлять недовольство. Владыка безмолвно обличал их корыстолюбие, бесплатно проводя операции. В ответ на благодарность излеченных он говорил: «Это Бог вас исцелил моими руками. Молитесь Ему». Однажды Владыка вернул зрение целой семье слепцов, страдавших катарактой. Из семи человек шестеро стали видеть.
Но в «награду» за бескорыстное служение народу городское начальство, подстрекаемое завистниками-врачами, арестовало и отправило епископа еще дальше, на Ангару Вместе с ним ехали священники Илларион Голубятников и Михаил Андреев и две монахини, постриженные самим Владыкой Лукой с именами Лукия и Валентина. Почти сто километров преодолели они по льду Ангары до Богучан, где их потом разлучили: священников послали в деревню недалеко от Богучан, а Владыку еще дальше — в деревню из восьми дворов с названием Хая. Здесь, несмотря на тяжелые условия для проживания (домик, где он остановился, по крышу заносило снегом), святитель был бодр духом и писал детям своим, чтобы о нем не беспокоились, что Господь отлично устроил его в Хае, он радостен, спокоен, монахини с христианской любовью заботятся о нем. В июне Владыку было приказано отправить назад в Енисейск. Дорога была очень тяжелой: езда верхом на лошади, плавание по Ангаре на лодках через опасные пороги и постоянно гудящее облако гнуса, неимоверно досаждавшего всем, кто находился в тайге. Утешением была отслуженная на берегу Енисея под открытым небом вечерня… По прибытии в Енисейск епископ был заключен в одиночную камеру. Через некоторое время его освободили, и Владыка сразу же отслужил архиерейским чином Божественную Литургию в Преображенском храме. В этом же храме святитель совершил по просьбе верующих хиротонию во священника. Деревенский приход неподалеку от Енисейска получил пастыря. Конечно же, власти отправляют «непокорного» епископа Луку в новую ссылку, на этот раз в Туруханск. Это небольшой северный городок, сообщение которого с остальным миром проходило по замерзшему Енисею и его притокам. Морозы здесь были до сорока градусов и больше, а по ночам под окнами выли волки. Когда святитель прибыл в Туруханск и сошел с баржи, люди, встречавшие его, опустились на колени, испрашивая благословения. «Меня сразу же поместили в квартире врача больницы, — вспоминал Владыка, — и предложили вести врачебную работу Незадолго до этого врач больницы распознал у себя рак нижней губы и уехал в Красноярск. В больнице оставался фельдшер, и вместе со мной приехала из Красноярска молодая девушка, только что окончившая фельдшерскую школу и очень волновавшаяся от перспективы работать с профессором. С этими двумя помощниками я делал такие большие операции, как резекции верхней челюсти, большие чревосечения, гинекологические операции и немало глазных» . Конечно, такое оживление и оздоровление духовной жизни не могло понравиться местному начальству. Вскоре Владыку вызвал уполномоченный ГПУ и объявил о запрете благословлять больных в больнице, проповедовать в монастыре и ездить на покрытых ковром санях. Тогда Владыка предложил ему самому повесить на дверях больницы объявление, запрещающее брать благословение у епископа, а также запретить крестьянам подавать к больнице сани, устланные ковром. Уполномоченный этого не сделал, но затаил злобу на твердого и бесстрашного профессора-епископа. И вот через некоторое время чекисты вызвали его в ГПУ, у подъезда которого стояли сани, запряженные парой лошадей. Начальник ГПУ встретил ссыльного и с большой злобой объявил ему, что за неподчинение требованиям исполкома его ссылают еще дальше, на берег Ледовитого океана. В лютые морозы, которые стояли зимой 24/25-го годов, такое путешествие без теплых вещей было равнозначно смертному приговору. Но в пути по замерзшему Енисею Господь не оставил Своего избранника. Владыка потом сам рассказывал: «Я почти реально ощущал, что со мной Сам Господь Иисус Христос, поддерживающий и укрепляющий меня» .
И вот наконец добрались до деревни Плахино, расположенной на Енисее, между Игаркой и Дудинкой. Здесь жило пять семей, они радушно приняли ссыльного архиерея и обещали заботиться о нем. Эта деревенька, стоящая на краю света, затерянная среди бескрайних снегов, и стала его прибежищем на целых два месяца. Окна в избенке, где жил Владыка Лука, не имели стекол, вместо них были вморожены толстые льдины, и сквозь щели жестокий, пронизывающий ветер наносил внутрь кучи снега. Картина удручающая, и есть от чего пасть духом, но святитель сохранял спокойствие, уравновешенность и терпение . В убогих условиях пришлось однажды крестить младенца. Конечно, ни требника, ни облачения, ни святого мира не было. Но преемник апостолов нашел выход из положения. Из полотенец сделал подобие епитрахили, а вместо миропомазания, как древле совершали апостолы, возложил руки на крещаемого с призыванием Святого Духа .
Тяжелым и горьким был путь исповедничества Владыки Луки. И чем больше ополчался враг рода человеческого на верного святителя, чем страшнее козни он измышлял, тем большая благодать посылалась в помощь страдальцу. Мы не знаем тех внутренних подвигов поста и молитвы, которые нес святитель, но не может град укрытися, верху горы стоя (Мф 5:14). Вот что рассказывает Арсений Кузьмич Константинов — человек, много потрудившийся в тех краях. Он ездил по тундре, заготавливая меха для Московской сырьевой конторы. Однажды он повстречался с епископом Лукой в его избушке в Плахино и вел с ним длинную беседу И вот в разговоре Владыка сказал Константинову: «Господь Бог дал мне знать: через месяц я буду в Туруханске». Видимо, тот не поверил ему, и святитель, покачав головой, сказал: «Вижу, вижу, вы неверующий. Вам мои слова кажутся невероятными. Но будет именно так» .
Скоро тот же начальник ГПУ, который отправил Владыку на край света, присылает сани, чтобы вернуть его в Туруханск. Дело в том, что в Туруханске умер крестьянин. Для его спасения была необходима сложная операция, которую без профессора сделать не могли. И крестьяне решили разгромить Сельсовет и ГПУ. Напуганные возмущением народа, власти немедленно послали за Владыкой. Вернувшись, он опять стал работать в больнице, лечить людей и ездить на службу в монастырь на санях, покрытых ковром . Втopoe пребывание в Туруханске длилось восемь месяцев: с начала апреля до ноября. В середине лета Господь утешил Своего святителя обещанием скорого возвращения из туруханской ссылки. Владыка Лука с нетерпением ждал этого дня, но недели шли за неделями, а все оставалось по-прежнему «Я впал в уныние, — вспоминает святитель, — и однажды, в алтаре зимней церкви, которая сообщалась дверью с летней церковью, со слезами молился пред запрестольным образом Господа Иисуса Христа. В этой молитве, очевидно, был и ропот против Господа Иисуса за долгое невыполнение обещания об освобождении. И вдруг я увидел, что изображенный на образе Иисус Христос резко отвернул Свой пречистый лик от меня. Я пришел в ужас и отчаяние и не смел больше смотреть на икону. Как побитый пес, вышел я из алтаря и пошел в летнюю церковь, где на клиросе увидел книгу Апостол. Я машинально открыл ее и стал читать первое, что попалось мне на глаза. К большой скорби моей, я не запомнил текста, который прочел, но этот текст произвел на меня чудесное действие. Им обличалось мое неразумие и дерзость ропота на Бога и вместе с тем подтверждалось обещание нетерпеливо ожидавшегося мною освобождения.
Я вернулся в алтарь зимней церкви и с радостью увидел, глядя на запрестольный образ, что Господь Иисус Христос опять смотрит на меня светлым и благодатным взором. Разве же это не чудо? Приближался конец моей туруханской ссылки. С низовьев Енисея приходили один за другим пароходы, привозя моих многочисленных товарищей из ссылки, одновременно со мною получивших тот же срок. Наш срок кончился. И эти последние пароходы должны были отвезти нас в Красноярск. В одиночку и группами приходили пароходы изо дня в день. А меня не вызывали в ГПУ для получения документов. Однажды вечером, в конце августа пришел последний пароход и наутро должен был уйти. Меня не вызывали, и я волновался, не зная, что было предписание задержать меня еще на год. Утром 20 августа я по обыкновению читая утреню, а пароход разводил пары.
Первый протяжный гудок парохода…
Я читаю 4-ю кафизму Псалтыря… Последние слова 31-го псалма поражают меня как гром… Я всем существом воспринимаю их как голос Божий, обращенный ко мне. Он говорит: Вразумлю тя и наставлю тя на путь сей, воньже пойдеши, утвержу на тя очи Мои. Не будите яко конь и меск, имже нестъ разума: броздами и уздою челюсти их востягнеши, не приближающихся к тебе. И внезапно наступает глубокий покой в моей смятенной душе… Пароход дает третий гудок и медленно отплывает… Я слежу за ним с тихой, радостной улыбкой, пока он не скрывается от взоров моих… Иди, иди — ты мне не нужен… Господь уготовал мне другой путь, не путь в грязной барже, а светлый, архиерейский путь!
Через три месяца, а не через год, Господь повелел отпустить меня, по- слав маленькую варикозную язву голени с ярким воспалением кожи вокруг нее. Меня обязаны были отпустить в Красноярск. Енисей замерз в хаотическом нагромождении огромных льдин. Санный путь по нему должен был установиться только в середине января… По Енисею возили только на нартах, но для меня крестьяне сделали крытый возок. Настал долгожданный день отъезда… Я должен был ехать мимо монастырской церкви, стоявшей на выезде из Туруханска, в которой я много проповедовал и иногда даже служил. У церкви меня встретил священник с крестом и большая толпа народа. Священник рассказал мне о необыкновенном событии. По окончании Литургии в день моего отъезда вместе со старостой он потушил в церкви все свечи, но когда для проводов меня вошел в церковь, внезапно загорелась одна свеча в паникадиле, с минуту померцала и потухла.
Так проводила меня любимая мною церковь, в которой под спудом лежали мощи святого мученика Василия Мангазейского. Тяжкий путь по Енисею был тем светлым путем архиерейским, о котором при отходе последнего парохода предсказал мне Сам Бог словами псалма 31-го: «Вразумлю тя и наставлю тя на путь, вонъже пойдеши, утвержу на тя очи Мои. Буду смотреть, как ты пойдешь этим путем, а ты не рвись на пароход, как конь или мул, не имеющий разума, которых надо направлять удилами или уздою».
Мой путь по Енисею был поистине архиерейским путем, ибо на всех остановках, в которых были приписные церкви и даже действующие, меня встречали колокольным звоном, и я служил молебен и проповедовал. С самых давних времен архиерея в этих местах не видели» . Богатый духовный мир святителя-исповедника раскрывается в письмах, которые епископ Лука писал своим детям. Трое сыновей и дочь — за них болело отцовское сердце. Из первой сибирской ссылки он писал старшему сыну Михаилу: «Неспокоен я за тебя. В таком возрасте, когда тебе всего больше необходимо мое постоянное воспитательное влияние, ты давно оторван от меня и почти предоставлен самому себе. Никогда еще развращающее влияние среды не было так страшно, как теперь, никогда еще слабые юные души не подвергались таким соблазнам. А я, к сожалению, должен тебе сказать, что из всех моих детей тебя считаю наименее любящим добро, наиболее способным поддаться развращающим соблазнам. Не знаю, может быть, то, что пережил и переживаю я, произвело на тебя глубокое впечатление и внушило благоговение к правде.
Дай Бог, чтобы это было так.
Но в одном из писем бабушки я прочел очень мучительные для меня слова «Впрочем, Миша мало чувствителен». Это ведь так мне известно, так меня мучило всегда. Понимаешь ли ты ужас этой короткой фразы? Ведь это значит, что неправда не пронзает твоего сердца, что не холодеет оно, когда слышишь нравственно страшное, не загорается оно святым негодованием против зла, не пламенеет восторгом, когда слышишь о прекрасном, добром, возвышенном. Не весь ли ты по- прежнему поглощен эгоизмом? Много тщеславия в твоих письмах, а тщеславие так родственно эгоизму. Heт в тебе глубокой серьезности, которая неизбежно родится в человеке неэгоистичном, не собой занятом, а глубоко чувствующем чужие страдания, тяжесть и беспросветный ужас человеческой жизни… Ни на минуту не забывай, что ты сын епископа, святителя-исповедника Христова, и знай, что это налагает на тебя страшную ответственность перед Богом» . Но не забывал святитель слов Христа: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня не, достоин Меня (Мф. 10:37). Он так и сказал младшему сыну: «Служитель Бога не может ни перед чем остановиться в своей высокой службе, да перед тем, чтобы оставить своих детей» .
Возвращение из первой ссылки
Ссылка закончилась в январе 1926 года, и по дороге из Красноярска в Ташкент епископ Лука заехал в Черкассы повидать своих престарелых родителей и старшего брата Владимира. Пробыл у них недолго — он торопился к детям. Вернувшись в Ташкент, он увидел, что благодаря самоотверженным стараниям Софии Сергеевны Велецкой, заменившей им мать, дети благополучны.
После возвращения Владыка поселился на Учительской улице в небольшом Домике в две комнаты с прихожей неподалеку от Сергиевской церкви. В университете его, как неблагонадежного, лишили преподавательского места. И в церковной жизни произошли неприятности между Владыкой и его бывшим духовным наставником протоиереем Михаилом Андреевым возникли разногласия. С 1926 года протоиерей Михаил Андреев стал злейшим врагом епископа Луки. Святитель запретил его в священнослужении, и протоиерей Михаил стал писать жалобы и доносы на него Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию. Эту борьбу он вел два года, добиваясь смещения с кафедры Владыки.
Очевидно, нелегко было святителю претерпевать такие козни от собрата, прошедшего вместе с ним ссылку и гонения. Господь наказал протоиерея Андреева новой ссылкой. Вернувшись измученным, истерзанным, с подорванным здоровьем, он обратился к епископу Луке за врачебной помощью, и тот не отказал ему Митрополит Сергий хотел перевести епископа Луку в Рыльск, потом в Елец, затем в Ижевск. Видимо, из Москвы шли соответствующие указы. Живший тогда в Ташкенте митрополит Арсений (Стадницкий) посоветовал никуда не ехать, а подать прошение об увольнении на покой. Прошение было подписано, и с 1927 года профессор-епископ, лишенный двух кафедр- церковной и университетской, проживал в Ташкенте как частное лицо. По воскресеньям и праздникам он служил в церкви, а на дому принимал боль- ных, число которых достигало четырехсот в месяц. Как и прежде, прием пациентов был бесплатным. Кроме того, вокруг Владыки постоянно находились молодые люди, которые помогали ему, учились у него, а тот посылал их по городу разыскивать, нет ли где бедных людей, долго болеющих, которым нужна врачебная помощь. Таких несчастных находили, и святитель помогал им как мог. Но тучи постепенно сгущались над его головой.
Уже давно местные власти косо смотрели на ненавистного им святителя. Хотя он и был не у дел, люди его почитали и уважали, и обращались к нему как к врачу и пастырю.
Авторитет репрессированного архиерея раздражал чиновников, и они искали причину, чтобы снова упрятать его за решетку. Такой случай вскоре представился.
Второй арест и ссылка
По Ташкенту пронеслась весть о смерти известного в городе профессора-физиолога Ивана Петровича Михайловского. В городе он появился в 1920 году с женой и тремя детьми, спасаясь от голода, свирепствовавшего на Украине. Устроившись в Ташкентском университете, профессор Михайловский стал трудиться на медицинском факультете на кафедре физиологии. Вначале жизнь протекала мирно, и казалось, ничто не предвещало беды. Все рухнуло в 1924 году, когда у Михайловских умер от скарлатины сын Игорь. Допустив в сердце свое сомнение в Промысле Божием, маловерие и хульные помыслы, профессор оказался не в состоянии перенести эту скорбь, эту тяжелую утрату и повредился умом.
После смерти сына он набросился с топором на иконы, изрыгая богохульства и ругательства. Буйство вскоре прошло, но тихое помешательство осталось, что замечали окружавшие его люди. Бывший до того спокойным и добрым, он стал резок, груб, раздражителен, стал избивать жену и детей. Умершего Игоря он отказался хоронить, мумифицировал его тело, объявив всем, что посредством проводимых им опытов по переливанию крови он вернет сына к жизни.
Душевнобольной человек покупал мертвому сыну одежду, обувь, конфеты и печенье. Нужно сказать, что опыты, которые проводил на своей кафедр Михайловский, представляли некоторый интерес, но не были чем-то оригинальным или фундаментальным в науке. Больной профессор, манипулируя плазмой, пытался придать крови какие-то особенные свойства, вплоть до возможности воскрешать мертвых. Затем вдруг неожиданно для всех он бросил свою жену с двумя детьми без всяких средств к существованию и женился на двадцатитрехлетней студентке Екатерине Гайдебуровой.
Будучи сам уже пятидесяти двух лет от роду, он счастья в этом браке не нашел После одной из особенно драматических семейных сцен профессор Михайловский застрелился. Молодая вдова Гайдебурова-Михайловская обратилась к Владыке Луке с просьбой документально подтвердить помешательство покойного, так как по церковным канонам священник не имеет право погребать самоубийцу. Отпевать таких людей можно только в том случае если посягнувший на свою жизнь был душевнобольным. Святитель Лука написал короткую справку, в которой удостоверил, что профессор Михайловский покончил жизнь самоубийством в состоянии несомненной душевной болезни, от которой страдал более двух лет. Эта записка и стала формальным поводом к аресту Владыки. Немного раньше по подозрению в убийстве своего мужа была арестована и сама Гайдебурова-Михайловская.
В атмосфере антирелигиозной истерии, которая раздувалась властями на страницах газет и журналов, дело Михайловского приобретало особую окраску. Получив установку из Москвы от самого члена Центральной Контрольной комиссии ВКП(б) Аарона Сольца, следователь Кочетков попытался придать делу политический оттенок. Смысл обвинений, статей и фельетонов сводился к тому, что, дескать, видный советский ученый про- фессор Михайловский проводил потрясающие опыты по переливанию кро- ви, в результате которых человек может обрести бессмертие. Это «подрывало основы» религии, и «церковные мракобесы» убили профессора. Епископ Лука дал «ложную справку о самоубийстве», чтобы повести следствие по неверному следу. Такая нехитрая аргументация по тем временам не требовала доказательств. И вот 6 мая 1930 года Владыку арестовали и заключили под стражу.
Начались новые хождения по мукам. Пребывание в переполненной людьми душной камере подействовало на сердце. Нарастала сердечная недостаточность. Кроме того, в течение почти двух месяцев ему не давали возможности помыться в бане. Дочь Елена ходатайствовала перед тюремным начальством о смягчении условий содержания. Ее просьбу поддержали друзья Владыки — профессора М. Сгоним и Рогоза, которые свидетельствовали о кардиосклерозе, склерозе аорты и декомпенсации сердца подследственного. Они писали, что больному необходим абсолютный покой, длительное лечение. Но у чекистов свои «процедуры». На всех этих просьбах одна резолюция: «отказать», «оставить без последствий». И святитель Лука ровно год невинно страдал в тюрьме, неся свой подвиг исповедничества Христа. Только 15 мая 1931 года последовал приговор. Выписка из протокола Особого совещания при Коллегии ОГПУ: «Постановили: Войно-Ясенецкого Валентина Феликсовича выслать через ПП ОГПУ в Северный край, сроком на три года, считая срок с 6.V.1930 года. Направить этапом». Кстати, «дело Михайловского» пересматривалось в 1932 году в Москве особо уполномоченным Коллегии ОГПУ. Пересмотр привел к заключению, что действительно И.П. Михайловский покончил жизнь самоубийством*.
Вторую ссылку епископ Лука считал легкой. Жил он в Архангельске, там ему позволили заниматься хирургической деятельностью. На квартиру его определили к пожилой женщине, Вере Михайловне Вальневой. Маленькая комнатка с крохотным оконцем, стол, стул, железная кровать, в углу икона. Молился Владыка келейно, а остальное время занимала работа с больными. Однажды к нему на прием пришла женщина с большим фурункулом на плече. Казалось бы, ничего особенного, но доктора заинтересовала черная мазь, которой пользовалась больная. Оказалось, что делала эту мазь хозяйка, которая сдавала ему комнату. Вначале он возмутился — подумать только, жить под одной крышей со знахаркой. Но потом научный медицинский интерес взял верх. Доктор стал расспрашивать хозяйку, как она приготавливает свои мази. Та ничего не скрывала и показала весь процесс приготовления. Владыка с интересом наблюдал: обеззараженная земля с огорода, мед,’ свежая сметана, какие-то травы. Так лечили в Архангельске деды и прадеды Веры Михайловны. Но что больше всего поразило профессора — это неизменный результат: раны очень быстро затягивались, боль утихала, гнойные скопления рассасывались. Пронаблюдав не один десяток случаев благотворного действия мази, доктор стал горячим сторонником этого метода. Антибиотиков тогда еще не существовало, и многие больные страдали от гнойных процессов. Чтобы глубже изучить этот метод, он добился от «отцов» города разрешения Вере Михаиловне работать в больнице. Но и здесь нашлись завистники из коллег, которые начали возмущаться тем, что Войно-Ясенецкий «в медицинское учреждение притащил безграмотную знахарку». Начальство запретило работы с мазями. В архангельской ссылке епископ-профессор разработал новый метод лечения гнойных ран. Его вызывали в Ленинград, и лично Киров уговаривал его снять сан, после чего обещал тут же предоставить ему институт. Но Владыка не согласился даже на печатание своей книги без указания сана .
Возвращение из второй ссылки. Искушения
Срок ссылки кончался в мае 1933 года, но Владыку продержали до ноября. В Москву он приехал лишь в конце ноября и сразу же явился в канцелярию Местоблюстителя митрополита Сергия. Сам Владыка так вспоминает об этом: «Его секретарь спросил меня, не хочу ли я занять одну из свободных архиерейских кафедр. Оставленный Богом и лишенный разума, я углубил свой тяжкий грех непослушания Христову велению: Паси овцы Моя- страшным ответом «нет»…» .
Это был тяжелый период в жизни епископа-хирурга. Великое искушение несколько лет терзало его душу. До сих пор в этом несомненно великом человеке мирно сосуществовали два образа служения ближнему: духовное и телесное врачевство. И яркий пример евангелиста Луки, апостола и врача, и благословение Патриарха-исповедника Тихона, и благословение митрополита Сергия были тому подтверждением. Но истосковавшемуся в ссылке по настоящей работе профессору хотелось основать Институт гнойной хирургии, хотелось передать громадный врачебный опыт, накопленный годами таким тяжким трудом. А время шло, здоровье слабело, уже пятьдесят шесть…
В Министерстве здравоохранения епископу-профессору, только что вернувшемуся из ссылки, отказали. И он оказался на перепутье. Неутолимая тяга к хирургии, отказ в министерстве, невозможность ехать в Ташкент (так как кафедра была занята) — все это толкало его на необдуманные поступки. «На обеде у митрополита Сергия один из архиереев посоветовал мне ехать в Крым. Без всякой разумной цели я последовал его совету и поехал в Феодосию… Питался в грязной харчевне, ночевал в Доме крестьянина и наконец принял новое бестолковое решение — вернуться в Архангельск. Там месяца два снова принимал больных в амбулатории». Затем короткое свидание с семьей в Ташкенте. Местное начальство работы не давало; вскоре удалось устроиться в небольшой больнице в Андижане. Здесь он не только проводил операции, но и читал курс хирургии для специалистов. Но, отклонив архиерейское служение, он мучился мыслью о том, что прогневал Бога. Редкую тропическую болезнь, сопровождавшуюся отслоением сетчатки глаза, он принял как Божие наказание. Пришлось ехать в Москву чтобы сделать глазную операцию. Причем оперировать пришлось дважды, так как первая операция была неудачной. «Я лежал с завязанными гла после операции, — пишет он в мемуарах, — и поздно вечером меня о внезапно охватило страстное желание продолжать работу по гнойной хирургии. Я обдумывал, как снова написать об этом наркому здравоохранения с этими мыслями заснул. Спасая меня, Господь Бог послал мне необыкновенный вещий сон, который я помню с совершенной ясностью и теперь через много лет. Мне приснилось, что я в маленькой пустой церкви, торой ярко освещен только алтарь. В церкви, неподалеку от алтаря, у стены стоит рака какого-то преподобного, закрытая тяжелой деревянной крышкой. В алтаре на Престоле положена широкая доска, а на ней лежит голый человеческий труп. По бокам и позади Престола стоят студенты и врачи и курят папиросы. Я читаю им лекцию по анатомии на трупе. Вдруг я вздрагиваю от тяжелого стука и, обернувшись, вижу, что упала крышка с раки преподобного, он сел в гробу и, повернувшись, смотрит на меня с немым укором. Я в ужасе проснулся… Непостижимо для меня, что и этот страшный сон не образумил меня» . «Я в письме или на словах через монахиню Софию Муравьеву обратился к схиархиепископу Антонию (Абашидзе) с просьбой высказать свое мнение по поводу имевшихся у меня угрызений совести вследствие оставления церковного служения и возвращения к хирургии. Он ответил мне в письме на имя священника Сергия Александрова- успокоительно» .
«В своих покаянных молитвах я усердно просил у Бога прощения за это двухлетнее продолжение работы по хирургии, но однажды моя молитва была остановлена голосом из неземного мира: «В этом не кайся!» И я понял, что мои «Очерки гнойной хирургии» были угодны Богу, ибо в огромной степени увеличили силу и значение моего исповедания имени Христова в разгар антирелигиозной пропаганды» . И вот наконец осенью 1934 года, после десятилетней подготовки вышла в свет монография «Очерки гнойной хирургии». Коллеги высоко оценили этот серьезный научный труд, который не раз помогал им в повседневной хирургической практике. В.А. Поляков, хирург из Центрального института травматологии и ортопедии, так отзывается об «Очерках…»: «Пожалуй, нет другой такой книги, которая была бы написана с таким литературным мастерством, с таким знанием хирургического дела, с такой любовью к страдающему человеку» .
1935 и 1936 годы для святителя Луки были тихими и мирными. Он обосновался в Ташкенте, где получил в распоряжение главную операционную в Институте неотложной помощи, руководил третьим, самым большим корпусом этого института. Дети тоже радовали отца. Старший, Михаил — ученый-врач в Таджикистане, в Сталинабаде, Алексей учится и работает в Ленинграде у известного физиолога Орбели. Валентин заканчивает медицинский в Ташкенте. Здесь же живет со своей семьей и дочь с мужем, юрисконсультом Наркомпроса. При Владыке находился небольшой «монастырь» — монахини Лукия Верхотурова) и Валентина (Черкашина), которые приехали за ним из енисейской ссылки, и монах Мелетий (Рукосуев), пятидесяти лет, бывший келейник красноярского епископа Амфилохия (Скворцова), работавший дворником живший возле Владыки. Все они духовно окормлялись у святителя.
Третий арест и ссылка
Но вот настал особенно тяжелый для Церкви период, когда начальником московского ОГПУ стал Ежов, — 1937 год, год массовых арестов духовенства и всех подозреваемых во враждебном отношении к советской власти.
24 июля 1937 года чекисты явились в маленький домик в 1-м проезде Воровского, произвели обыск и арестовали святителя. На следующий день следователь Кириллов уже вел допрос. В архиве УКГБ по Узбекской ССР сохранилось следственное дело епископа Луки. На одной из его страниц есть фотографии. Седовласый шестидесятилетний старец с окладистой бородой сфотографирован в профиль и анфас. На другой — тот же старец с коротко остриженной головой, без бороды и усов, с печатью страданий на лице. Вместе с епископом Лукой по этому делу были арестованы архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Борис (Шипулин), архимандрит Валентин (Ляходкий), несколько священников кладбищенской церкви Ташкента, среди них протоиерей Михаил Андреев и протодиакон кладбищенской церкви Иван Середа. Все они обвинялись в создании «контрреволюционной церковно-монашеской организации», ставящей своей целью активную борьбу с советской властью, свержение существующего строя и возврат к капитализму. Но самым страшным было обвинение в шпионаже в пользу иностранной разведки . К этому не постеснялись добавить и обвинение Владыки в убийстве больных на операционном столе. Старший лейтенант Лацис называл заслуженного профессора «хирургом-вредителем». Для человека, всю свою жизнь спасавшего людей от недугов и смерти, это было особенно оскорбительно. Кроме того, в тюрьме всячески попирались его законные права: следователи препятствовали обращению к высшим представителям власти, в протоколы не вносили заявлений, оправдывающих подследственного.
Протестуя против насильственного отрыва от священнослужения, хирургии, важной научной работы, против лишения семьи, свободы и чести епископ Лука объявил голодовку и виновным себя не признал. Во время допросов он претерпел карцер, побои, издевательства. У чекистов был такой прием, который назывался «конвейер». Непрерывные допросы, сопровождаемые пытками и побоями, доводили подследственного до умопомрачения. Обычно в таком состоянии и подписывался необходимый следствию документ, а обвиняемый навсегда исчезал в лабиринтах ГУЛАГа.
Владыка Лука испытал на себе дважды нечеловеческую жестокость этого «изобретения»: «Этот страшный конвейер продолжался непрерывно день и ночь. Допрашивавшие чекисты сменяли друг друга, а допрашиваемому не давали спать ни днем, ни ночью. Я опять начал голодовку протеста и голодал много дней. Несмотря на это, меня заставляли стоять в углу, но я скоро падал от истощения. У меня начались ярко выраженные зрительные и тактильные галлюцинации. То мне казалось, что по комнате бегают желтые цыплята, и я ловил их. То я видел себя стоящим на краю огромной впадины, в которой был расположен город, ярко освещенный электрическими фонарями. Я ясно чувствовал, что под рубахой на моей спине шевелится змея. От меня неуклонно требовали признания в шпионаже, но в ответ я только просил указать, в пользу какого государства я шпионил. На это ответить они, конечно, не могли. Допрос конвейером продолжался тринадцать суток, и не раз меня водили под водопроводный кран, из-под которого обливали мне голову холодной водой» .
После одного из таких конвейеров, продолжавшегося с 23 ноября по 5 декабря 1937 года, его, обессилевшего от побоев и издевательств и, очевидно, ничего не понимавшего, заставили подписать протокол допроса. Обращает на себя внимание подпись. Она поставлена нетвердой, дрожащей рукой замученного человека. В этом протоколе писалось, что Войно-Ясенецкий якобы входил в состав контрреволюционной нелегальной организации, которая хотела свергнуть советскую власть и установить капиталистический строй.
Допрос прерван. Сердце сдало, с тяжелыми отеками ног его поместили в тюремную больницу Когда в июле 1938 года возобновили допросы, то Владыка Лука сделал заявление, которое необходимо привести полностью, так как оно свидетельствует об огромном мужестве и дерзновении святителя.
«В первом протоколе допроса я назван поляком по воле следователя. На самом деле я всю жизнь считался русским. Так как упоминание о моем дворянском происхождении придает неблагоприятную окраску моей личности, то я должен разъяснить, что отец мой, дворянин, в юности жил в курной избе белорусской деревни и ходил в лаптях. Получив звание провизора, он лишь два года имел свою аптеку, а потом до старости был служащим транспортного общества. Никакой собственности он, как и я, не имел.
В деле отсутствуют мои заявления Наркому о трех голодовках. Причиной первой, начатой тотчас после ареста, было крайнее возмущение неожиданным арестом среди напряженной научной работы, весьма важной для военно-полевой хирургии, и глубокое сознание своей непричастности к каким-либо преступлениям. На шестой день этой голодовки, когда я, по старости, был уже в тяжелом состоянии, меня допрашивал следователь Кириллов.
Вторая голодовка, начатая с первого же дня «непрерывки», была вызвана тем, что на меня внезапно обрушился поток ужасной ругани и оскорблений. Я предпочитал умереть от голода, чем жить с незаслуженным клеймом шпиона, врага народа, убийцы своих больных путем операций. Голодовка эта, как и первая, продолжалась семь дней, и следствие, в форме «непрерывки» при сидении на стуле день и ночь без сна, продолжалось. На седьмую ночь следователь Кириллов составил протокол о моем отношении к революции и к Советской власти. Этот протокол, датированный 23 ноября 1937 года, я, несмотря на тяжелое состояние от голода и лишения сна, долго отказывался подписать, но следователь Кириллов обманул меня обещанием продолжить протокол завтра и в нем изложить подлинные мои ответы… Прошу принять во внимание следующее изложение моего политического «credo»…
Совершенно неожиданно следствие документально зафиксировало еще одну несомненную добродетель святителя. Будучи сам, несмотря на свои напряженные труды, на грани нищеты, когда его семья часто не видела и необходимого, Владыка регулярно оказывал помощь ссыльным архиереям и священникам, посылая им деньги. Посылал он денежные переводы епископу Евгению (Кобранову), с которым познакомился в 1926 или 1927 году в Таш кенте. Регулярно отправлял по 50 рублей в месяц епископу Иоасафу (Жевахову), с которым встретился в ссылке в Архангельске. Протоиерею Боголюбову знакомому по архангельской ссылке, до самой его смерти посылал ежемесячно по 30 рублей. Несколько раз помогал двум ссыльным епископам Макарию (Кармазину) и Порфирию (Гулевичу). Ссыльному священнику Мартину Римше, проживавшему под Красноярском, Владыка оказывал регулярно материальную помощь. В 1936 году с монахиней Софией он послал денег схиархиепископу Антонию (Абашидзе), который подвизался в затворе в Киеве. Владыка Лука был глубоко убежден в том, что церковная оппозиция митрополита Кирилла (Смирнова) и раскол, который учинил митрополит Иосиф (Петровых), губительны и для них, и для соблазненной паствы, и не одобрял их противостояния митрополиту Сергию, заместителю Патриаршего Местоблюстителя. Но милосердие святителя подвигло его оказать материальную помощь этим двум митрополитам, когда они оказались в ссылке.
Особенно тяжелым испытанием для епископа Луки было предательство близких ему людей. Протоиерей Михаил Андреев, под руководством которого профессор Войно-Ясенецкий, можно сказать, воцерковлялся, когда посещал богословские собрания в вокзальной церкви Ташкента, который следовал вместе с епископом Лукой в далекую сибирскую ссылку, не выдержав тюремных пыток, лжесвидетельствует на Владыку. Архиепископ Борис (Шипулин), который был правящим Ташкентским архиереем и который, конечно но же, знал об огромном авторитете и кристальной честности еспископа-хирурга, тем не менее лжесвидетельствует на него. И архимандрит Вал (Ляхоцкий), неоднократно получавший от Владыки материальную помощь подписывается под обвинением в том, что епископ Лука иностранный и государственный преступник.
Протодиакон кладбищенской церкви Середа тоже поливает грязью святителя. Но Владыка остается тверд н допросах, ни на кого не клевещет, никого не оговаривает. Он верит, что показания против него выбиты силой, хотя тот же протодиакон Иван Середа являлся секретным сотрудником ГПУ, а об архиепископе Борисе (Шипулине) Владыке Луке известно, что во время предыдущих арестов тот своими ложными показаниями погубил немало невинных людей. Впоследствии и протодиакон, и Преосвященный Борис передавали записки в камеру епископа Луки, где писали, что их показания вынуждены и искажены и на суде они от них откажутся. Но суда не последовало, и Особое совещание осудило епископа Луку к ссылке на пять лет в Красноярский край. Подписавшие же ложные обвинения архиепископ Борис, протодиакон Иван Середа, протоиерей Михаил Андреев и епископ Евгений (Кобранов) были приговорены к расстрелу, а архимандрит Валентин — к десяти годам лагерей.
Третья ссылка. Война
И вот — третья ссылка. На этот раз в районный центр Большая Мурта в ста десяти километрах от Красноярска. В марте 1940 года ссыльный Войно-Ясенецкий, епископ, хирург с мировым именем, живет и работает в районной больнице, что называется, за белье и питание. Церковь в Большой Мурте взорвали еще в тридцать шестом году, и Владыка ходил молиться в рощу, расположенную на окраине поселка. Здесь, в маленькой больнице, он много оперирует и продолжает работу над «Очерками гнойной хирургии».
Когда началась Великая Отечественная война, епископ Лука не остался в стороне, не таил обиду. Он пришел к руководству райцентра и предложил свой опыт, знание и мастерство для лечения воинов Советской армии. В это время в Красноярске организовывался огромный госпиталь. С фронта уже шли эшелоны с ранеными.
В октябре сорок первого епископ Лука назначен консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Он с головой погружается в многотрудную и напряженную хирургическую работу. Самые тяжелые операции, осложненные обширными нагноениями, приходится делать прославленному хирургу. Раненые офицеры и солдаты очень любили своего доктора. Когда профессор делал утренний обход, они радостно приветствовали его. Некоторые из них, безуспешно прооперированные в других госпиталях по поводу ранений больших суставов, неизменно салютовали ему высоко поднятыми уцелевшими ногами.
Приезжавший в госпиталь с инспекторской проверкой профессор При- оров отмечал, что ни в одном из госпиталей он не видел таких блестящих результатов лечения инфекционных ранений суставов. Это было официально признание беззаветного труда Преосвященного Луки на благо ближнего. Кроме того, его деятельность была отмечена грамотой и благодарностью Boeнного совета Сибирского военного округа . Срок ссылки закончился в середине 1942 года, и этой же осенью Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием епископ Лука возведен в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. Итак, волей Божией благословением священноначалия Владыка возвратился к архиерейскому служению. Но, возглавляя Красноярскую кафедру, он, как и раньше, продолжа хирургическую работу, возвращая в строй защитников Отечества.
Служение на Красноярской кафедре
А состояние епархии было ужасным. Когда Владыка Лука прибыл в ссылку в Красноярск в 1940 году, начальник районного НКВД заявил ему: «Во всей Сибири мы не оставили ни одной церкви». Это почти соответствовало действительности, так как к тому времени только в Новосибирске осталась незакрытой одна кладбищенская церковь. В начале марта 1943 года после усиленных хлопот святитель добился открытия маленькой кладбищенской церкви в слободе Николаевка, предместье Красноярска. Из города до этой церкви пять-семь километров, осенью и зимой дорога трудна и опасна, так как в Николаевке было много грабителей. Поэтому ко всенощной приходило мало богомольцев, и за год Владыка служил всенощную только два раза в большие праздники и вечерние службы Страстной седмицы, а перед обычными воскресными службами вычитывал всенощную дома, в госпитале, при шуме, доносившемся из концертного зала, расположенного недалеко от дома святителя. Только в последнее время за ним стали присылать лошадь, запряженную в розвальни, а почти год он ходил в церковь пешком и так переутомлялся, что в понедельник даже не мог работать в госпитале.
Начинал свое служение в Красноярске Владыка с единственным в городе священником — протоиереем Захаровым. Он оказался нерадивым пастырем, и вскоре его пришлось запретить в священнослужении и представить доклад в Синод о снятии с него сана. Через три месяца после открытия церкви Бог послал второго священника, Николая Попова, смиренного и доброго пастыря, а за два-три месяца до отъезда из Красноярска Владыка Лука назначил настоятелем церкви Петра Ушакова, с помощью которого удалось обнови состав церковного совета, председателем которого он и стал. При постоянном давлении властей на Церковь, когда уполномоченные по делам религии и НКВД ставили во главе церковных советов своих агентов, это было смелым поступком со стороны правящего архиерея. Но Владыка оставался верен своему призванию и всеми силами старался навести порядок в епархии. Запрещенный протоиерей Захаров вместе с сообщниками, которые расхищали церковные средства, усиленно добивались открытия Покровского собора, расположенного в центре города. Получив эту церковь, они надеялись пригласить туда обновленческого архиерея. Владыка сумел прекратить их раскольническую деятельность.
Из многих сел, районных центров и городов на имя архиерея поступали прошения об открытии церквей. Владыка направлял их в соответствующие органы, но оттуда приходил один и тот же ответ: «Ходатайства посланы в Москву, и по получении ответов вам будет сообщено». Это известный бюрократический прием, позволяющий благополучно замять любое дело. И действительно, ответов на запросы епархия не получала. Мало того, в некоторых городах и районных центрах представителей общин, подававших ходатайства об открытии церквей, встречали запугиванием и угрозами.
Таким образом, вся Восточная Сибирь от Красноярска до Тихого океана не подавала никаких признаков церковной жизни. По наблюдениям архипастыря и отзывам сибирских священников народ в Сибири, особенно Восточной, был малорелигиозен. К концу 1943 года во всей епархии действовала одна-единственная крошечная церковь в Николаевке. И архиепископ Лyка понимал, что если не открыть храмы в различных местах Красноярского Края, то возможно полное духовное одичание народа. Стремление к Богу, несмотря ни на что, сохранялось, особенно среди пришлых украинцев, резко отличавшихся от коренных сибиряков своей религиозностью. Но духовный голод в их среде привел к тому, что богослужение и Таинства совершали миряне, даже женщины. Кроме того, много бродило по епархии всяких самозванцев, выдававших себя за священников, а то и просто мошенников, эксплуатировавших религиозность народа. Таким тяжелым было положение Красноярской епархии, да и только ли в ней?..
8 сентября 1943 года в Москве состоялся Поместный Собор, на котором Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий был избран Патриархом. Среди участников торжеств был и архиепископ Лука. В списке из девятнадцати иерархов, членов Собора, он значится четвертым. На этом же Coбoре красноярского архиерея избрали постоянным членом Священного Синода. Кстати, еще до созыва Собора между Владыкой Лукой и Патриаршим Местоблюстителем завязалась обширная переписка по основным вопросам современной жизни. Некоторые из писем митрополита Сергия можно было назвать небольшими богословскими трактатами .
Владыка Лука, как человек долга, не терпел разгильдяйства и нерадивости. Он мог выгнать из операционной хирурга, уронившего на пол скальпель, также строго поступал он и с недостойными пастырями. Митрополит Сергий своих письмах смягчает жесткий ригоризм Владыки, увещевая его проявлять больше снисхождения к согрешающим членам Церкви. Архиепископ Лука ссылается на четкие и конкретные канонические правила, но соглашается митрополитом Сергием, что «должную линию поведения в отношении отлучения надо искать где-то посредине» . Владыка Лука проникся глубоким почтением к выдающемуся архипастырю. Во время предсмертной болезни Патриарха Сергия он неоднократно слал телеграммы в Чистый переулок справляясь о его здоровье.
В 1943 году, в самый разгар войны, к многочисленным хирургическим операциям, которые проводил профессор-архиерей, спасая раненых солдат, добавилась еще обязанность участвовать в работе Синода. Владыка чувствует, что он физически не успевает справляться с возросшей нагрузкой. Он пишет Патриарху Сергию прошение, в котором излагает проблему. Дело в том, что заседания Синода проходят ежемесячно, а на дорогу из Красноярска в Москву, учитывая военное время, уходит три недели. А в госпиталях его ждут раненые. Владыка смиренно просит перенести его участие в заседаниях Синода на более поздний, по возможности летний срок. Патриарх Сергий, принимая во внимание исключительную занятость Владыки, освобождает его от присутствия на заседаниях .
Напряженная работа архиепископа Луки в красноярских госпиталях давала блестящие научные результаты. В конце 1943 года опубликовано второе издание «Очерков гнойной хирургии», переработанное и значительно дополненное, а в 1944 году вышла книга «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов». За эти два труда ему была присуждена Сталинская премия I степени. Из двухсот тысяч рублей этой премии сто тридцать тысяч Владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим в войне. Книги получили прекрасные отзывы коллег. В частности, академик И.А. Кассирский писал, что эти труды будут перечитываться и через пятьдесят лет. Слава об архиепископе-хирурге растет, о нем уже пишут в США, специальный корреспондент ТАСС приезжает для того, чтобы сделать фотоснимки и взять интервью. По просьбе профессора С.С. Юдина скульптор лепит его бюст. Два местных художника пишут портрет Владыки.
В 1944 году, вслед за победоносным наступлением наших войск, эвакогоспитали переехали в Тамбов. Владыка Лука был назначен хирургом-консультантом. Его ожидало широкое поле деятельности в госпиталях и областной больнице. Молодые врачи, работавшие под началом опытного профессора, получили немало ценных советов и наставлений. В феврале 1944 года Войно-Ясенецкий развернул научно-практическую работу, результаты которой изложены в монографии «О течении хронической эмпиемы и хондратах».
Насыщенность и обширность хирургической работы была колоссальной. Шестидесятисемилетний Владыка работал по восемь-девять часов в сутки и делал четыре-пять операций ежедневно! Все это сказалось на и без того подорванном в ссылках и тюрьмах здоровье. В письме к Н.П. Пузину, знакомому по красноярской ссылке, ставшему впоследствии хранителем музея Л.Н. Толстого в Ясной Поляне, он с грустью сообщал громадности нагрузки, о крайней усталости и неврозах.
Служение на Тамбовской кафедре
В том же 1944 году Владыка получил указ о назначении на Тамбовскую кафедру. По данным тамбовского облисполкома, на 1 сентября 1942 года в области числилось сто сорок семь незакрытых церквей, однако действующими были только церкви в Тамбове и Мичуринске. Подавляющее большинство использовалось как подсобные и складские помещения. В Покровской церкви Тамбова и продолжил свое архипастырское служение святитель Лука. 26 февраля 1944 года в этом храме Владыка произнес свою первую проповедь: «Пятнадцать лет были закрыты и связаны мои уста, но теперь они вновь раскрылись, чтобы благовествовать вам слова Божий. Примите мои утешения, мои бедные, голодные люди. Вы голодны отсутствием проповеди слова Божия. Храмы наши разрушены, они в пепле, угле и развалинах. Вы счастливы, что имеете хоть небольшой, но все же храм. Он грязен, загажен, темен, но зато в сердцах наших горит свет Христов. Давайте сюда живописцев, художников. Пусть они пишут иконы, нам нужен ваш труд для восстановления уничтоженного, и вера засияет новым пламенем». Как писал в своих письмах Владыка «тяжелый невроз прошел, когда возобновилось церковное служение» .
В Покровском храме в Тамбове впервые прозвучали слова покаяния священнослужителей, примкнувших к обновленческому движению. Чин покаяния для тех, кто «в малодушии своем убоялся страданий за Христа и избрал путь лукавства и неправды», составленный самим архиепископом- исповедником был достаточно строгим, но необходимым для очищения совести согрешившего .
С первых же дней управления епархией Владыка ходатайствовал об открытии в Тамбове большого двухэтажного Спасо-Преображенского собора который вместил бы всех верующих, но местные власти всячески препятствовали этому. Впервые после революции тамбовский архипастырь излагает перед Священным Синодом план возрождения духовной жизни в епархии: религиозное просвещение интеллигенции, знакомство ее с миром духовным, Церковное воспитание детей, открытие воскресных школ для взрослых. Получив запрет на созыв общеепархиального собрания духовенства и мирян, он обратился к верующим с призывом: «Примемся все, сильные и слабые, бедные и богатые, ученые и неученые, за великое и трудное дело восстановления Церкви Тамбовской и жизни ее» . И действительно, общенародный духовный подъем привел к тому, что к 1 января 1946 года было открыто двадцать четыре прихода.
Огромное впечатление на прихожан производили проповеди святителя. Их приходили послушать и верующие и неверующие, в том числе и представители интеллигенции. Их записывали прямо в храме, а затем перепечатывали на машинке.
Прошло чуть больше двух месяцев после назначения на Тамбовскую кафедру, но эхо самоотверженной архипастырской деятельности святителя Луки докатилось и до Москвы. Уполномоченный по делам религии Г.Г Карпов выговаривал Патриарху Сергию, что «тамбовский Владыка в хирургическом госпитале в своем кабинете повесил икону, перед исполнением операций совершает молитвы, на совещании врачей эвакогоспиталя за столом президиума находится в архиерейском облачении, в дни Пасхи 1944 года делал попытки совершать богослужения в нефункционирующих храмах, делал клеветнические выпады по отношению к обновленческому духовенству» .
Святитель Лука, находясь на высоте своего архиерейского достоинства, никогда не угодничал перед властями, и это раздражало светских начальников всех рангов. Но тем не менее они не могли не отметить его огромный вклад в медицинскую науку и практическую хирургию. В Тамбове он был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов».
После смерти Патриарха Сергия, перед выборами нового Патриарха, в Москве состоялось Предсоборное совещание. На этом совещании Владыка Лука выступил с предложением вернуться к традиции Поместного Собора 1917-1918 годов и избирать Патриарха голосованием из нескольких предложенных кандидатур. Однако по не зависящим от него причинам на самом Соборе, где выбирали Патриарха, архиепископ Лука не присутствовал.
В феврале 1945 года Патриарх Алексий I наградил Владыку Луку правом ношения на клобуке бриллиантового креста. Жители Тамбова и через сорок с лишним лет с благодарностью вспоминают труды святителя-хирурга. Вторая городская больница названа его именем. При этой же больнице создан музей архиепископа Луки и в 1994 году ему установлен памятник.
В 1945-1947 годах Владыка Лука работал над сочинением «Дух, душа, тело». По замыслу автора, эта книга имела целью религиозное просвещение отпавших от веры. Своими серьезными богословскими размышлениями о проблемах христианской антропологии святитель Лука противостоял официальной оглушительной трескотне о непримиримом противоречии науки и религии. Рассматривая трехсоставность человеческого существа, взаимоотношение духа, души и тела, автор утверждал православное понимание природы человека в противовес атеистическому В соответствии с Библией и учением святых отцов, он говорит о сердце как органе общения человека с Богом, как органе Богопознания.
В книге очень много ссылок на Священное Писание. На нем, как на прочном фундаменте, Владыка строил свои доказательства. Свой труд он считал апологетическим- путем привлечения новейших научных данных и открытий он подтверждал истинность вероучительных догматов. Будучи сам вдумчивым и основательным ученым и вместе с тем глубоко верующим человеком, занимающим высокую иерархическую ступень, он тем самым показал, что ничто не препятствует гармоническому сосуществованию веры и науки. К сожалению, при написании этой работы автору, в силу объективных причин, недоступны были все те труды, которыми он хотел бы воспользоваться. В письме к профессору Московской Духовной академии протоиерею А. Ветелеву он признавался, что когда писал свой труд «Дух, душа, тело», то ему при- шлось очень немного читать, и все это сочинение явилось плодом только его собственных размышлений. По отзыву митрополита Мануила (Лемешевского), в его трактате встречаются спорные высказывания, не подтвержденные авторитетом Церкви .
Карательная машина государственных репрессий преследовала Владыку Луку на протяжении одиннадцати лет- лучшего периода жизни для творческой активности и обобщения духовного и научного опыта, лишая его возможности спокойного академического изучения святоотеческого наследия. Относительно спорных моментов в труде архиепископа Луки нужно сказать, что Святая Церковь всегда ясно указывала на то, что некоторые суждения святых отцов, высказанные ими в их писаниях, являются их частным богословским мнением и догматического значения не имеют. Таковы, например, некоторые высказывания святителя Григория Нисского, блаженного Августина, преподобного Исаака Сирина. То же самое мы видим и в трактате святителя Луки «Дух, душа, тело». Да и сам Владыка делал оговорку, подчеркивая, что «мы не в силах достаточно ясно уразуметь тайны домостроительства Божия, и только Священное Писание и подвиг веры помогают приподнять эту таинственную завесу» .
Служение на Крымской кафедре
Указ Патриарха о переводе на Крымскую кафедру святитель принял как волю Божию. Во время Великой Отечественной войны в Крыму шли особенно жестокие бои. Приехав в Симферополь в мае 1946 года, Владыка в полной мере ощутил тяжесть разрухи первых послевоенных лет. Поселился архиепископ на втором этаже двухэтажного дома на улице Госпитальной. Здесь расположилась и его канцелярия. Со стороны главной проезжей улицы Пролетарской — была пристроена домовая церковь в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Совсем рядом находились Петропавловский и кафедральный Свято-Троицкий соборы.
Владыка ревностно приступает к своему служению на новом месте. Много работы по упорядочению епархиальных дел легло на плечи семидесятилетнего старца. Церкви разрушены, народ в нищете, священников не хватает, власти используют любые возможности, чтобы закрыть тот или иной храм. Но несмотря на преклонный возраст, на болезни, которые одолевают его, архиепископ Лука употребляет много сил и энергии по наведению порядка в епархии.
Местное начальство, по всей видимости, вряд ли обрадовалось приезду прославленного архиепископа-хирурга. Он не заискивал и не гнулся перед власть имущими, что выяснилось с первых же шагов Владыки на крымской земле. По приезде в Симферополь он не явился лично к уполномоченному по делам Русской Православной Церкви Я.Жданову, а прислал секретаря с сообщением о своем вступлении на кафедру. Естественно, это взбесило уполномоченного, и он потребовал личной явки архиерея. Владыка приехал, и между ними состоялся тяжелый разговор; тем не менее архипастырь настоял, в частности, на том, чтобы его называли не по имени и отчеству, а как положено: «Владыка» или «Ваше Преосвященство».
Архиепископ Лука назначал, увольнял, перемещал духовенство без согласования с уполномоченным. А когда тот стал оказывать давление на архиерея и препятствовать его деятельности, Владыка написал жалобу в Москву о том, что крымский уполномоченный охотно закрывает и неохотно открывает церкви. В поселке Советском Владыка уволил церковного старосту. Тот, пользуясь поддержкой власти, продолжал чинить безобразия в церкви. Архиепископ Лука обратился в местные советские органы с просьбой удалить его, уполномоченный прислал бумагу, где «разъяснял о невмешательстве в церковные дела советских органов». Как видно из доклада в Москву Я. Жданова архиерей за малейшее нарушение канонических правил лишал сана, увольнял за штат, переводил с одного прихода на другой, не считаясь ни с какими желаниями или оправданиями священников. А тех пастырей, которые в заключении и ссылках безвинно страдали за Христа, приближал к себе, назначал на лучшие приходы .
Уполномоченные Я.Жданов, а за ним и А. Яранский характеризуют Владыку как самолюбивого и высокомерного. Но вся жизнь святителя показывает, что не может быть самолюбивым человек, положивший все свои силы на благо служения ближнему. Служения до полного забвение себя, до самопожертвования. Не может быть высокомерным такой хирург, для которого каждый человек — это страдающее Божие создание нуждающееся в его помощи. И не понять советским чиновникам, что не тщеславие руководило поступками архиерея, когда он требовал подобающего к себе отношения, а осознание исключительности благодатного служения, возложенного на него как на преемника святых апостолов. Сохранилось письмо Владыки к протопресвитеру Николаю Колчицкому, где особенно явлено смирение святителя. «Признаться, я смущен вашим чрезмерно высоким мнением о мне и думаю, что вы очень преувеличиваете, ставя меня чуть ли не первым среди иерархов Русской Церкви. Я сам мало с кем из них знаком, но вполне уверен, что среди них есть много гораздо более сильных, чем я, в вере, благочестии, Православии любви, обладающих высокими нравственными достоинствами, которых мне недостает» .
Сохранилась небольшая часть указов и посланий, с которыми обращала Владыка к своей пастве. В 1948 году, учитывая тяжелейшее состояние сельских приходов епархии, святитель обратился с рапортом к Патриарху.В нем он сообщал, что храмы по воскресным и праздничным дням пустуют народ отвык от богослужений. Кое-как сохраняется обрядоверие; о венчании об отпевании умерших народ забыл, очень много некрещеных детей. По мнению архиепископа Луки, причина отчуждения народа от Церкви лежит в том что верующие лишены возможности посещать богослужения, потому что местные сельские власти в воскресные и праздничные дни принуждают исполнять колхозные работы, или устраивают «воскресники», или производят ветеринарный осмотр скота. Владыка просит Святейшего Патриарх ходатайствовать перед правительством о предоставлении верующим права свободно посещать церковь в праздничные дни. Получив от Святейшего Патриарха Алексия I благословение на месте решать эту проблему, Владыка Лука предписывает благочинным собрать конкретные данные, кто из местных властей умышленно препятствует верующим посещать церковь под разными предлогами, чтобы потом поставить вопрос перед уполномоченным .
Святитель также внимательно следил за церковным благочинием: «Приближается Великий пост, а поэтому прошу отцов благочинных напомнить всем священнослужителям вашего благочиния об обязательном применении на исповеди в дни поста правил св. Иоанна Постника и проследить за выполнением этих правил» . «Некоторые священники крестят подрост- ков, юношей, девушек и взрослых без всякого оглашения, при полном не- знании крещаемыми даже самых элементарных начатков христианского учения. Вменяю в обязанность священникам научать желающих принять Таинство крещения Символу веры с объяснением его, Десяти заповедям и Заповедям блаженств и важнейшим молитвам. Без такого оглашения не крестить достигших сознательного возраста. В восприемники и восприемницы при крещении ни в коем случае не принимать неверующих и имеющих не- крещеных детей» .
«Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему; я желал бы лучше сам быть отлученным от Христа (Рим. 9,2-3), чем видеть, как некоторые из вас отлучают от Христа, от веры в Него и любви к Нему слабых верою овец стада Христова своим корыстолюбием. Не есть ли священнослужения вообще, а в наше время в особенности, тяжелый подвиг служения народу, изнывающему и мучающемуся от глада и жажды слышания слов Господних (Ам. 8, II)? А многие ли священнослужители ставят своей целью такой подвиг? Не смотрят ли на служение Богу как на средство пропитания, как на ремесло требоисправления? Народ очень чутко распознает таких. Что делать с таким священником? Попробую устыдить его, затронуть лучшие стороны сердца его, переведу в другой приход с строгим предупреждением; а если и там не исправится, уволю за штат и подожду, не пошлет ли Господь на его место доброго пастыря.
Тяжкие испытания и страдания перенесла Церковь наша за время Великой революции, и, конечно, не без вины. Давно, давно накоплялся гнев народный на священников…
И с отчаянием видим мы, что многих, многих таких и революция ничему не научила. По-прежнему, и даже хуже прежнего, являют они грязное лицо наемников — не пастырей, по-прежнему из-за них уходят люди в секты на погибель себе» .
Архиепископ Лука, сам истово совершавший богослужения, требовал того же и от духовенства. Он внушал священникам, что они не имеют права сокращать богослужения, собирал съезды благочинных, чтобы обсудить положение на приходах и решить важные церковные проблемы. Владыка считал совершенно недопустимым крещение обливанием. Настоятеля Ильинского храма города Саки он запретил в служении на полгода за крещение обливанием, а также сокращение чинопоследования Таинства, за хранение запасных Святых Даров в своей квартире, расположенной в двух шагах от церкви, и за упорное ношение гражданской одежды .
Строг был Владыка к нерадивым священнослужителям. Не раз он грозно вопрошал их: «Какой ответ дам за вас Богу?» Но нуждающимся он всегда приходил на помощь, несмотря на их недостоинство. Был в Крымской епархии заштатный иерей Григорий Алейников, который в пору своей бурной молодости десять лет находился в обновленчестве, затем в 1942 году был рукоположен в Православной Церкви, но на новом месте служения зарекомендовал себя очень плохо. Неоднократно увольняли его за штат с понижением в должности до псаломщика за небрежное исполнение священнических обязанностей. Некоторое время он был в запрете за пьянство. Но когда на старости лет оказался совершенно одиноким (детей нет, жена убита в 1942 году) и без средств к существованию, то святитель Лука, сжалившись над его убожеством, хлопотал перед Святейшим Патриархом о назначении пенсии .
Особенным посланием увещевал святитель священников и диаконов, что- бы не забывали об обязанности учить народ. Сам Владыка был выдающимся проповедником: собрано около одиннадцати томов его проповедей. Он был избран почетным членом Московской Духовной академии. Святейший Патриарх Алексий I в феврале 1959 года намеревался внести предложение на очередное заседание Священного Синода о присуждении архиепископу Луке степени доктора богословия .
Прихожане кафедрального собора слышали проповеди Владыки не только в воскресные и праздничные дни, но и в будние, после Литургии. Его слово имело особенную силу и действенность, потому что перед прихожанами стоял не кабинетный ученый, пересказывающий прочитанное в богословских книгах, а убеленный сединами старец-архипастырь с богатым житейским и духовным опытом, прошедший одиннадцать лет тюрем и ссылок и имеющий не только каноническое, но и моральное право учить народ и призывать его к подвигам во имя Христа. Удивительное дело: на святителе Луке с буквальной точностью сбылись Господни слова:
Если Меня гнали, будут гнать и вас, если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше (Ин. 15:20).
Две тысячи лет тому назад у ног Христа сидели люди, которые с чистой душой и открытым сердцем внимали Его словам, но были среди них и те, которые, дыша злобой, внимательно вслушивались в слова проповеди, чтобы уловить в чем-то Христа, обвинить Его. Так и среди слушателей архиеписко- па Луки были те, кто «по долгу службы» скрупулезно фиксировал каждый «неблагонадежный» момент в его проповеди. В секретном письме секретаря Крымского обкома ВКП(б) Н. Соловьева от 28 октября 1948 года слышатся отголоски антихристианской злобы двухтысячелетней давности. Вот набор типичных фраз из его лексикона, за каждую из которых можно было бы на- всегда исчезнуть в застенках КГБ: «Вся «религиозная» деятельность Луки носит ярко выраженный антисоветский характер… По приезде в Крым Лука развивает энергичную религиозную деятельность… В своих проповедях Лука открыто и систематически проповедует сочувствие к царскому самодержавию и ненависть к советскому строю и его руководителям… В силу особого положения Крыма, как пограничной полосы, мы считаем необходимым через соответствующие органы удалить Луку из Крыма» .
Но не догадывался гонитель, что ровно через два года, 27 октября 1950 года, на закрытом заседании Верховного Суда СССР он сам будет говорить свое последнее слово перед тем, как ему будет вынесен смертный приговор… Вследствие этого доноса Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете министров СССР потребовал от Московской Патриархии запретить архиепископу Луке выступать с проповедями. Состоялась беседа Владыки со Святейшим Патриархом Алексием I. Архиепископ пообещал по- степенно отменить свои проповеди в будние дни, а по воскресеньям и праздникам ограничиться толкованием Священного Писания. Но Г.Г. Карпов продолжал гонение на святителя и в письме к Сталину требовал «в благоприятный момент при наличии надлежащего повода подвергнуть изоляции» Владыку .
По тем временам проповеди архипастыря были очень смелыми. Он открыто и безбоязненно высказывал свои мысли по актуальным вопросам: «Теперь у нас Церковь отделена от государства. Это хорошо, что государство не вмешивается в дела Церкви, но в прежнее время Церковь была в руках правительства, царя, а царь был религиозным, он строил церкви, а теперь такого правительства нет. Наше правительство атеистическое, неверующее. Осталась теперь горсточка верующих русских людей, и терпят беззакония другие… Вы скажете, правительство вам, христианам, нанесло вред. Ну что же, да, нанесло. А вспомните древние времена, когда ручьями лилась кровь христиан за нашу веру Этим только и укрепляется христианская вера. Это все от Бога». Утешая страдающий от безбожников верующий народ, Владыка в своей проповеди 9 ноября 1947 года предсказывал в будущем облегчение скорбей: «Если вы спросите меня, когда же прекратятся эти лишения и будет хорошая жизнь, то я скажу вам, что прошедшие тридцать лет- это ничтожный срок. Пройдет еще много десятков лет, прежде чем жизнь наша будет вполне нормальной» .
Какое огромное мужество нужно было иметь, какую твердую веру и несомненную надежду на помощь Божию, чтобы говорить людям истину в окружающем потоке лжи, безверия и цинизма!
В своем послании в июне 1955 года Владыка призывал священнослужилей епархии постоянно возвещать слово Божие: «Если священник главным делом жизни своей поставил насыщение ума и сердца своего учением Христовым, то от избытка сердца заговорят уста. И не обязательно проповедь должна быть витиеватой. Дух Святой, живущий в сердце священника, как в Своем храме, Сам проповедует его смиренными устами» .
В послевоенное время, когда Церковь испытывала острую нехватку священнослужителей, появилось много людей, выдававших себя за священников. Иногда это были священники, запрещенные в служении законной архиерейскоой властью, а иногда просто аферисты. Владыка Лука дал распоряжение чтобы о таких подозрительных лицах сообщали ему Он разослал по при дам синодики, в которых были перечислены имена умерших священников служивших в Крымской епархии. Эта благочестивая традиция сохраняется в Свято-Троицком кафедральном соборе и доныне, когда на богослужениях поминаются имена усопших клириков, монахов и монахинь давно разорены уничтоженных монастырей.
Сохранились официальные документы в связи со скандалом в Свято- Никольском храме города Белогорска. 16 ноября 1959 года был подписан Указ №66. Подпись «Архиепископ Лука» сделана неразборчиво, рукой совершенно слепого человека. Но твердостью духа и мужеством дышат строки Указа: «За присвоение себе архиерейского права — увольнение священника, за проведение собрания без участия настоятеля церкви, за закрытие на замок Свято-николаевского собора города Белогорска и удержание ключей от него бывшего церковного старосту Марка Софроновича Вишневского и Андрея Аркадьевича Галашкина запрещаю в причащении Святых Таин Христовых на пять лет каждого и навсегда лишаю права быть избирав ми в церковный совет… Настоящий Указ мой должен быть оглашен с амвона в три праздничных дня после Литургии…» . Это было в конце пятидесятых годов, когда старосты при поддержке властей и уполномоченных начинали руководить всеми делами прихода, считая себя князьками истинными хозяевами в церкви, всячески игнорируя распоряжения настоятеля и священников. Эта тенденция буцет официально закреплена в Уставе 1961 года. Но сам процесс ломки веками установившейся приходской жизни начался гораздо раньше.
Суров Высокопреосвященнейший Владыка к строптивым овцам своего стада. Но, видя раскаяние согрешивших, уменьшает отлучение от Причастия. Не прошло и месяца, как святитель милостиво принял искреннее раскаяние припавших к его стопам грешников и уменьшил епитимию. Святитель Лука очень внимательно относился к нуждам клириков епархии. Так, на съезде благочинных он поднимал вопрос о достойной оплате труда диаконов, псаломщиков и регентов. Регулярно рассылал по приходам анкеты, которых просил указать, какое жилье имеют члены клира, сколько за него платят и нужно ли ставить вопрос об улучшении жилищных условий. Он также интересовался, не претерпел ли кто из священнослужителей ущемлений со стороны финансовых органов при обложении подоходным налогом.
Необходимо отметить, что взаимоотношения с властями, особенно с уполномоченным по церковным делам, были очень тяжелыми для Владыки. Разными путями хотели они закрыть как можно больше церквей. В ход шли любые причины. То в храме отыскивалась маленькая трещина, которая на бумаге вырастала до неимоверных размеров, то возводилась клевета на священника, чтобы его изгнать из прихода, а храм закрыть. В таких случаях святитель всячески защищал священников.
При правлении государством Н.С. Хрущевым, был объявлен очередной поход против Церкви, последовал новый виток антирелигиозной пропаганды. После выхода в свет печально известного Постановления ЦК КПСС и выступления Хрущева святитель Лука обратился с проповедью к растерянной и напуганной пастве. «Не бойся, малое стадо» — так называется его проповедь, произнесенная в праздник Покрова Пресвятой Богородицы в 1954 году «Везде и повсюду, несмотря на успех пропаганды атеизма, сохранилось малое стадо Христово, сохраняется оно и поныне. Вы, вы, все вы, слушающие меня, это малое стадо. И знайте и верьте, что малое стадо Христово непобедимо, с ним ничего нельзя поделать, оно ничего не боится, потому что знает и всегда хранит великие слова Христовы: Созижду Церковь Мою и врата адова ш одолеют ей (Мф. 16,18). Так что же, если даже врата адовы не одолеют Церкви Его, то чего нам смущаться, чего тревожиться, чего скорбеть?! Незачем, незачем! Малое стадо Христово, подлинное стадо Христово неуязвимо ни для какой пропаганды» .
После приезда в Симферополь в 1946 году Владыка рассчитывал на то, что его знание и опыт в хирургии будут востребованы. Однако прошло полтора месяца, прежде чем разрешение на медицинскую деятельность было получено. С 1946 года профессор Войно-Ясенецкий был консультантом госпиталя в Симферополе, помогал госпиталю инвалидов Великой Отечественной войны. До конца 1947 года он как хирург и профессор читал доклады, лекции врачам, оперировал больных и раненых . Уполномоченный Я. Жданов характеризовал врачебную деятельность архиепископа Луки как активную. Владыка аккуратно посещал собрания Хирургического общества, куда при- водили гражданские и военные врачи, внимательно слушал их доклады, выступления, обязательно вносил необходимые поправки. Однажды на заседании, по свидетельству врача Г.Ф. Пятидверной, один военный хирург задал вопрос Владыке: «Как вы, такой специалист, хирург, можете верить в Того, Которого никто никогда не видел, в Бога?» Профессор ответил: «Вы верите в любовь?» — «Да». — «Вы верите в разум?»- «Да».- «А вы видели ум?» — «Нет». — «Вот так и я не видел Бога, но верю, что Он есть» .
Были опубликованы результаты его последних медицинских исследований. Но сам вид профессора, читающего лекции неизменно в рясе и с панагией, до того раздражал медиков, что в Алуште однажды его доклад был сорван. руководство работой хирургических амбулаторий и чтение лекций по гнойной хирургии было также отменено. Ему было рекомендовано читать доклады » лекции на медицинские темы не в архиерейской, а в светской одежде. Святитель Лука категорически отказался. Тогда его перестали приглашать для Чтения лекций. Профессор П.П. Царенко, в свое время слушавший лекции В.Ф. Войно-Ясенецкого в Ташкентском университете и пытавшийся изгнать «попа» из аудитории, исправил свою неудачу тем, что снова стал инициатором гонения на Владыку, но уже в Симферополе. По его настоянию руководство Крымского мединститута не дало возможности преподавать знаменитому профессору .
Сохранилось письмо, в котором Владыка Лука отвечает на вопросы студентов мединститута, изложенные профессором П.П. Царенко:
«Многоуважаемый Петр Петрович! В ответ на недоумение ваших студентов по поводу моего архиерейского служения им следовало бы сказать, что очень странно отрицать то, чего не знают и не понимают, и судить о религии только по антирелигиозной пропаганде. Ибо, конечно, среди них вряд ли найдется кто-нибудь, читавший Священное Писание. Наш великий физиолог Павлов, академик Владимир Петрович Филатов, каноник (т.е. священник) Коперник, преобразовавший всю астрономию, Луи Пастер умели же совмещать научную деятельность с глубоки верой в Бога.
Глубоко религиозным я был с самого детства, и вера моя не только не уменьшалась, как они думают, по мере приближения глубокой старости (мне скоро будет 82 года), а все более усугублялась. За 38 лет своего священства и архиерейского служения я произнес около 1250-ти проповедей, из которых 750 записаны и составляют 12 толстых томов машинопечати. Советом Московской Духовной Академии они названы «исключительным явлением в современной церковно-богословской жизни» и «сокровищницей изъяснения Священного Писания», и я избран почетным членом Академии. Как видите, это очень далеко от примитивных суждений вашей студенческой молодежи. Свои «Очерки гнойной хирургии» я написал, уже будучи епископом. С почтением, архиепископ Лука. 1959 г.»
Святитель-хирург продолжал врачебную практику у себя дома. На двери его кабинета было вывешено объявление, которое сообщало, что хозяин этой квартиры, профессор медицины, ведет бесплатный прием ежедневно, кроме праздничных и предпраздничных дней. Много больных стекалось к профессору-епископу, и никому он не отказывал в помощи. До сих пор исцеленные с благодарностью вспоминают своего доктора.
Однажды к нему на прием пришла худая, изможденная женщина с перевязанным горлом, Александра Васильевна Борисова. В 1948 году ее мужа, офицера, направили служить на Дальний Восток. Там она простудилась, сильно заболело горло. В военном госпитале, несмотря на активное лечение, состояние больной не улучшалось. Болезнь прогрессировала: высокая температура, страшная боль в горле. Глотать невозможно, в течение долгого времени она пила только воду. Консилиум врачей сообщил, что помочь уже ничем не может, и предложил больной вернуться на родину, в Крым. Можно понять отчаяние молодой женщины, матери двоих детей. Родители, люди верующие, повели ее к Владыке Луке. Тот доброжелательно принял больную, осмотрел горло и сказал, что если бы она не обратилась к нему, то исход был бы плачевным.
Владыка помолился, перекрестил больную и сказал: «Теперь ты будешь здорова. Сними с горла повязки, понемногу ешь все, больше кислую и соленую пищу. А перед едой и после еды полоскай горло раствором — на стакан воды чайная ложка соли и две-три капли йода». Больная вышла от святителя, почувствовав бодрость и легкость в теле, и на второй день забыла, что у нее болело горло. Через месяц она поехала на Дальний Восток к мужу, и там все были удивлены ее быстрым выздоровлением. Сама Александра Васильевна считает, что с ней произошло чудо — святитель Лука исцелил ее . У подполковника, участника Великой Отечественной войны, в 1947 году в семье случилось горе. Его четырехлетний сын, играя, сломал себе руку в запястье. Врачи наложили гипс, но после снятия гипса оказалось, что кости срослись неправильно. Врачи собирались снова сломать руку, чтобы исправить искривление. Испуганные родители обратились к архиепископу Луке. Тот внимательно осмотрел руку мальчика и сказал: «Ломать не надо. Мальчик растет, и кости его растут, все рассосется, и косточки выровняются, а Господь поможет». Так и получилось. Родители хотели дать доктору вознаграждение, но он отказался, сказав, чтобы они жертвовали, сколько могут, на Церковь и на бедных, и дал адреса нуждающихся семей .
Нужно сказать, что для святителя-хирурга Луки не было «медицинского случая», а был живой страдающий человек, и физическое выздоровление он всегда связывал с обращением к Богу, всегда учил больных у Бога просить выздоровления. Как-то Владыка увидел мужчину, который держал на руках грудного младенца. В глазах отца было столько горя и безысходности, что святитель заговорил с ним. Оказалось, что в семье молодого, подающего надежды актера Юрия Демидова случилось горе. В праздник Благовещения его жена Анастасия, покормив пятимесячную дочь, уложила ее спать, а сама занялась домашними делами. Заметив в углу на потолке паутину, она тут же решила обмести ее, забыв, как в детстве учили ее родители об особенном почитании праздника Благовещения. Она стала на край бака с вываривающимся бельем. Бак пошатнулся, и Анастасия, потеряв равновесие, обеими ногами провалилась в кипящую воду Ее сразу же отвезли в больницу. В отделении она оказалась самой тяжелой больной.
Положение усугублялось еще тем, что она была кормящей матерью. Юрий как раз и возвращался из больницы, куда он трижды в день возил кормить маленькую девочку. Владыка внимательно выслушал рассказ и сказал: «Я на обходе и помню эту больную. Что ж, Господь милостив, молитесь. А я, с Божьей помощью, чем смогу — помогу». И, посмотрев на Юрия, еще раз вторил требовательно: «Молитесь!»
На следующий день в больнице состоялся консилиум. Все хирурги, а их было четверо, решили ампутировать обе ноги, так как положение было очень сложным. Но профессор Войно-Ясенецкий настаивал на лечении. Коллеги удивились:
— Лечить?! Профессор, но ситуация безнадежная, происходит распад ткани, вы же видели! В любой момент может начаться заражение!
— Будем лечить! Гноем. Ее же гноем.
Врачи с сомнением качали головами, но спорить с автором «Очерки гнойной хирургии» никто не решился.
…Каждую весну, в течение многих лет, приезжала в Симферополь исцеленная Анастасия поклониться могиле у Всехсвятского храма, где покоился человек, спасший ей жизнь, утвердивший ее веру в Бога, в Его бесконечное терпение и милосердие .
У одной женщины, жительницы поселка Зуя, заболела трехлетняя дочь. У ребенка болел глаз. Мать обратилась к местному детскому врачу, та лечила девочку около месяца, но улучшения не последовало. После почти полугодового лечения в больнице выяснилось, что у девочки растет бельмо. Отчаявшись, женщина обратилась за помощью к архиепископу Луке. Он внимательно осмотрел больную девочку, написал рекомендательное письмо знаменитому глазному хирургу в госпиталь инвалидов войны в Симферополь Владыка просил его сделать девочке операцию, подробно описал болезнь, сделал рисунок глаза, дал рекомендации по подготовке к операции, даже указал, какой режим питания должен быть до и после операции. Но мало того через свою подчиненную Владыка передал в госпиталь все необходимое для девочки. Когда мать после операции снова привела девочку к святителю, осмотрел глаз и сказал: «Слава Богу, все хорошо. Молитесь, и я помолюсь Господь поможет нам» .
Мария Германовна Тринихина рассказывала, что приблизительно в 1 году у ее дочери вдруг начался перитонит кишечника. Врачи определили ее положение как безнадежное. Тогда она обратилась к Владыке Луке. Тот посмотрел девочку, ознакомился с историей болезни и сказал, что ее можно спасти. Дал направление на операцию, но врачи не решились оперировать. Тогда Владыка лично явился в больницу и подробно проконсультировал врачей. Операция прошла успешно .
Семен Трофимович Каменской был безнадежно болен и просил архиепископа Луку присутствовать на его операции. Святитель Лука спросил:
— Веришь ли ты в Бога?
— Верю, Владыка, но в Церковь не хожу, — последовал ответ.
— Молись, благословляю тебя и отстраняю от операции. Пятнадцать лет ты не будешь иметь никакой болезни.
Так и случилось, по слову святителя .
У матери Анны Михайловны Кудряшовой после каждого приема пищи начинались сильные боли, которые были настолько сильны, что она кричала и ей приходилось долго лежать, пока боли не утихали. Врачи после тщательно- го исследования сказали, что необходима операция. Тогда они обратились к Владыке. Тот осмотрел больную, помолился, дал лекарство, и болезнь прошла без всякого следа .
Зоя Кузьминична Орлова свидетельствует о прозорливости святителя Луки. Ее мать, Держакова Акилина Феодуловна, в 1959-1960 годах помогала печь просфоры при кафедральном соборе. Святителю, видимо, импонировало бескорыстие просфорницы Акилины (она не брала плату за свой труд), и он предсказал будущее ее, ее детей и внуков. Он говорил, что дети Акилины переживут через свою работу. Так и случилось. Зоя Кузьминична, будучи на пенсии, тринадцать лет трудится на том же производстве. И еще говорил, что перед концом дети познают Бога. Автор этого сообщения свидетельствует о своей вере в Бога. Зоя Кузьминична еще не была замужем, а святитель Лука говорил, что она будет равна с мужем и что у них родится сын, который будет лучше отца. Сын имеет высшее образование, а у отца — неполное среднее. Далее Владыка сказал Акилине, чтобы та оставила работу просфорницей и нянчила внука, потому что она только-только успеет поднять его. И действительно, в 1966 году родился мальчик, очень болезненный, на первом году жизни болел воспалением легких, ему нужен был особый уход. Бабушка смогла ухаживать за ним только до четырех лет и умерла. И последнее, что сказал архиепископ Лука, — это что зять Акилины умрет неожиданно, а дочь перед концом будет при больших деньгах. Предсказание сбылось. Муж Зои Кузьминичны неожиданно умер. Сидел, разговаривал, потом вдруг склонился и умер. Предсказание сбылось и насчет денег .
Клирик Крымской епархии протоиерей Леонид Дунаев вспоминает: «В Московской области жила женщина, которая была серьезно больна. Сын ее, большой начальник, приглашал лучших врачей, достал множество дорогостоящих лекарств, но больная облегчения не получила. В отчаянии она обратилась с письмом к архиепископу Луке. Владыка ответил ей, посоветовав усердно помолиться Богу, возложить всю надежду на Него и прекратить прием всех лекарств. Через некоторое время выздоровевшая женщина приехал Симферополь лично поблагодарить святителя за выздоровление» .
Однажды к Владыке пришла женщина со своим двенадцатилетним сыном. На шее у него была огромная опухоль, которая свисала на грудь. Врачи стаивали на операции, но святитель, осмотрев его, улыбнулся и сказал: «Никаких операций. Через три дня зайдете ко мне». Через три дня благодарная мать привела под благословение к архиерею полностью выздоровевшего сына . После каждого богослужения Владыку провожали до самого дома прихожане кафедрального собора. Его искренняя любовь к людям отзывалась взаимной любовью. У дверей дома он снова всех благословлял. Благодать Божия почивала на святителе, и людям не хотелось уходить от него.
Владыка Лука щедро оказывал врачебную помощь всем нуждающимся. Священнослужители Крымской епархии ближе всех были сердцу Владыки как сопастыри и сомолитвенники. Однажды он собрал их и сказал: «Если вы и члены ваших семей вдруг заболеют, в первую очередь обращайтесь ко мне». В конце сороковых годов у священника Леонида Дунаева заболела жена, матушка Капитолина. Отец Леонид сказал об этом Владыке, тот ответил: «Не смейте давать ей лекарство». На следующий день он справился о здоровье матушки и опять повторил запрет давать лекарство. На третий день после Литургии отец Леонид пригласил Владыку посетить матушку. Та лежала, прикованная недугом к постели, и даже не могла принимать пищу.
Святитель зашел в дом.
— Где больная?
Его провели в комнату больной.
— Ваш отец Леонид непослушный. Я ему сказал, чтобы он не давал вам лекарства.
— Нет, Владыка, он не давал мне лекарств.
— Тогда вот вам лекарство: во имя Отца и Сына и Святаго Духа! С этими словами он широким крестом благословил больную. Владыка уехал, а матушка поднялась с постели и стала принимать пищу. Здоровье ее пошло на поправку . Другой случай произошел с женой священника Иоанна Милославова, секретаря епархии, Надеждой Ивановной. Когда Владыка Лука приехал на вечернее богослужение, отец Иоанн доложил ему, что с матушкой Надеждой случился приступ. Врачи, приехавшие на скорой помощи, не увидели ничего серьезного. Дети отца Иоанна, имевшие медицинское образование, осмотрев мать, тоже не признали ничего опасного. Выслушав секретаря, Владыка очень взволновался. Срочно потребовал машину Матушка встретила Владыку в большом смущении:
— Спаси вас Господи, Владыка, но труды ваши напрасны: приступ прошел и я чувствую себя хорошо.
Внимательно осмотрев ее, святитель позвал отца Иоанна. Разговор был коротким: если в течение двух часов его жене не будет сделана операция, то она умрет. Матушку Надежду срочно привезли в больницу, собрали кон- силиум врачей, но те сказали, что операция не нужна. Прошел час. Матушка уже сама начала просить, чтобы ей сделали операцию, так как несомненно верила слову святителя. Наконец врачи решились все же оперировать, и когда вскрыли брюшную полость, то обнаружили огромный нарыв, который вот-вот готов был разорваться. Врачи были поражены точной диагностикой архиепископа Луки. Матушка Надежда была спасена.
У настоятеля Джанкойского храма протоиерея Бориса Либацкого случился приступ. Врачи скорой помощи сказали, что нужна операция. Помня наказ Владыки, отец Борис доложил ему о своем здоровье. Тот сказал, что, ее согласиться на эту операцию, нужно будет сделать потом еще две и что ход этих операций может быть плохой. Предсказал, что будет еще два приступа. Положившись на волю Божию, отец Борис перенес эти приступы остался жив . Симферопольские военные медики просили профессора прочитать курс лекций по гнойной хирургии и консультировать их госпиталь. Не один консультанту пришлось браться и за скальпель. Одного пациента — секретаря Керченского горкома партии- доставили в Симферополь с гнойным процессом в тазовых костях. Случай тяжелый, почти безнадежный. И тогда главный хирург попросил, чтобы оперировал сам профессор Войно-Ясенецкий. Все врачи госпиталя пришли смотреть эту сложную операцию. Еще до первого разреза он показал все точки, где ожидал встретить гноения. Операция прошла блестяще, и медики госпиталя получили замечательный урок врачебного мастерства .
Галина Федоровна Пятидверная свидетельствует о Владыке, как о выдающемся диагносте: «К нам в госпиталь поступил больной на долечивавание с жалобами на боли в правом бедре и невозможность передвигаться. В боях он получил контузию, ранения не было. При осмотре больного все ведущими специалистами госпиталя никакой патологии обнаружено было, ни на снимках, ни в анализах. Нужно выписывать, а он не моя ходить. Наш ведущий хирург, человек резкий и решительный, на обходе сказала: «Он симулянт, выписывайте». Мне было его очень жаль, и я просила профессора Войно-Ясенецкого посмотреть этого юношу. Владыка осмотрел его внимательно, долго смотрел ему в глаза. Ему подали снимки, анализы, но он не взял их: «Ничего не надо, увезите больного».
Когда юношу увезли, профессор сказал: «У больного рак предстательной железы с метастазами в бедро». Это прозвучало как гром среди ясного неба. «Не верите? Давайте его в операционную». В операционной, после успокоительной беседы, под местным наркозом по наружной поверхности бедра был произведен разрез и из него выпал конгломерат опухоли 5х6 сантиметров напоминающий красную икру, который направили на срочную гистологию.
Через 30 минут в предоперационную, где сидели все врачи во главе с профессором, вбежала гистолог и сказала: «Вы прислали мне метастаз из раковой опухоли предстательной железы». Владыка Лука сказал: «Если можно вызовите маму больного». Через две недели юноша скончался» .
Конечно, Владыка хотел приносить пользу своим соотечественникам врачуя их болезни. Но время неумолимо шло вперед, здоровье стало ухудшаться, зрение на единственном здоровом глазу притуплялось. Знаменитый одесский окулист Филатов нашел у него помутнение хрусталика, но до полюй слепоты должно было пройти еще от трех до десяти лет. Зрение медленно угасало, и к 1956 году Владыка полностью ослеп .
Но слепота его не препятствовала активному доброделанию. Сердце святи- теля Божия было переполнено любовью и жалостью к ближним. Не имея возможности оказать медицинскую помощь Галине Филиной, у которой была саркома головного мозга, он сказал матери: «Я буду за нее молиться». Прихожане рассказывают, что Владыка служил в будний день Божественную Литургию, усердно молился и, стоя на коленях, произносил особые прошения за бюлящую отроковицу Галину. И Господь услышал его молитвы. Девочка выздровела, стала продолжать учебу, впоследствии она окончила мединститут, защитила кандидатскую диссертацию, работала в Москве в Институте сывороток и вакцин имени Менделеева .
Анна Дмитриевна Стадник обладала прекрасным голосом, и Владыка блаословил ее учиться на курсах псаломщиков и радовался ее успехам. Однажды она попала в автокатастрофу, и врачи, чтобы спасти ей жизнь, ввели огромное количество противогангренозной и противостолбнячной сыворотки. Начался токсикоз, поднялась температура. Во время обхода профессор обратил на нее внимание, отменил все лекарства, и мало-помалу она стала поправляться. Выписавшись из больницы, Анна Дмитриевна пришла к Владыке
— Ну расскажи, Аня, как тебя лечили?
— Владыко святый, вашими молитвами я выздоровела, потому что врачи отказались лечить.
— День и ночь молил Бога о твоем выздоровлении. Но запомни, запомни, в этих случаях выздоровление редчайшее .
Подводя итоги своего сугубого служения — медицинского и архиерейского, он писал в письме: «Верно, конечно, то, что вы пишете о лечении больных. Но вы не знаете, как необычайно ценят меня как духовного врача. Очень многие говорят и пишут, что я оживил их духовно, возродил к новой жизни, и в самых трогательных выражениях изливают свою благодарность и любовь. Они пишут, что, как ни высока моя медицинская деятельность, но архиерейская неизмеримо важнее. Я и сам так думаю» .
Выше уже говорилось о том, что дело проповеди архиепископ Лука считал своей священной обязанностью и эту обязанность свято выполнял. Долго время святитель сотрудничал с «Журналом Московской Патриархии», где на протяжении почти десяти лет печатались его статьи. Но особенное влияние на прихожан оказывали его проповеди — живые, полные духа и силы. Однажды Владыка, говоря о покаянии, показал страшное, мерзкое состояние души нераскаянного грешника. Слова архипастыря потрясли до глубины души одного прихожанина, человека средних лет, который слушал Владыку и горько плакал в углу церкви. Принеся слезное покаяние и «дух сокрушен» в жертву Богу, этот грешник примирился со Христом и присоединился к Церкви. Жена одного генерала как-то из любопытства зашла в молитвенный дом сектантов. Муж ее, тайно сочувствовавший Церкви, а может быть, и верущий, высказал ей свое недовольство и посоветовал лучше сходить в православный кафедральный собор, где служит Владыка-ученый с мировым именем. Та послушалась и в следующее воскресенье отправилась в церковь. Как раз в этот день святитель говорил проповедь о сектантах, раскрывал их заблуждения, обличал их и запрещал верным общаться с ними. Эта женщина приняла решение не ходить больше к сектантам и попросила передать Владыке Луке благодарность за вразумление. Когда ему сказали об этом, то он перекрестился и сказал: «Благодарю Бога, что моя проповедь принесла плоды» .
Архиепископ Лука проповедовал не только словом, но и тем, как он совершал богослужения, как молился. Сослужил ему отец Илларион Голубятни- сов, который вместе с ним в свое время разделил все тяготы сибирской ccылки. Очень часто служил с ним архимандрит Тихон (Богославец), духовник епархии, прозорливый старец, который впоследствии и погребен был рядом с любимым Владыкой. Этих богоносных священнослужителей не раз видели совершающими Божественную Литургию со слезами. Есть такой момент в службе, когда во время пения Символа веры архиерей склоняется над престолом, сослужители держат над его головой воздух (большой четырехугольный плат), а старший священник читает «Верую». Когда по окончании пения архиепископ Лука поднимал голову, то антиминс был орошен слезами святителя.
Службу он правил не спеша, сосредоточенно и осмысленно. Во время евхаристического канона особенно проникновенно произносил слова: «Приимите, ядите, сие есть тело Мое, еже за вы (при этом Владыка поворачивался и указывал рукой на народ) ломимое во оставление грехов». Святитель сам очень часто присутствовал на богослужениях и к этому призывал и клириков своей епархии .
Жизнь архиепископа Луки клонилась к закату. Последнюю свою Литургию он отслужил на Рождество, последнюю проповедь сказал в Прощеное воскресенье. Его секретарь Евгения Павловна Лейкфельд пишет о последних днях святителя: «Не роптал, не жаловался. Распоряжений не давал. Ушел от нас утром, без четверти семь. Подышал немного напряженно, потом вздохнул два раза и еще едва заметно- и все…» .
Преставился святитель Лука 11 июня 1961 года. В этот день Церковь праздновала память всех святых, в земле Российской просиявших. «Панихиды следовали одна за другой, дом до отказа наполнился народом люди заполнили весь двор, внизу стояла громадная очередь. Первую ночь Владыка лежал дома, вторую — в Благовещенской церкви при епархии, третью — в соборе. Все время звучало Евангелие, прерывавшееся панихидами сменяли друг друга священники, а люди все шли и шли непрерывной вереницей поклониться Владыке… Были люди, приехавшие из разных мест, — Мелитополя, Геническа, Скадовска, Херсона. Поток стихал лишь часа в четыре ночи, а затем возобновлялся: одни люди сменялись другими, лились тихие слезы о том, что нет теперь молитвенника, что «ушел наш святой» .
На погребение Владыки Луки прибыл архиепископ Тамбовский Михаил (Чуб). Множество людей пришло проводить в последний путь своего архиерея. До самого кладбища путь был усыпан розами. Медленно, шаг за шагом процессия продвигалась по улицам города. «Святый Боже, Святый Крепкий Святый Бессмертный, помилуй нас» — звучало над гробом архиерея. Три километра от собора до кладбища люди несли на руках своего Владыку в течение трех часов .
Так хоронили великого угодника Божия Луку. И как при жизни он всячески помогал болящим, никому не отказывая, так и после смерти всякий, кто приходил на могилу святителя и с верой и любовью просил помощи у него, получал исцеление.
Жительница Тбилиси Лия Васильевна Гончарова перенесла онкологическую операцию. Через некоторое время предстояла, видимо, еще одна операция. Ноги у несчастной распухли, горели, ходить было почти невозможно Как-то на глаза ей попалась статья академика И.А. Кассирского с воспоминаниями об архиепископе Луке. У нее возникла мысль, что никто, кроме Владыки Луки, не поможет ей. Приехав в Симферополь, помолившись на могиле архиепископа, Лия Васильевна сразу же почувствовала облегчение в ногах и внутреннее душевное успокоение. Опухоль сошла, и теперь она имеет возможность стоять на службе и много ходить .
У Елены Николаевны Битюковой пропал без вести несовершеннолетний сын. Убитая горем мать подала в розыск и усердно молилась на могиле Владыки Луки. И вот перед Вербным Воскресеньем является пропавший сын и объясняет, что какая-то неведомая сила заставила его вспомнить о матери и приехать домой .
В 1992 году тяжело заболела воспалением легких Галина Леонидовна Шиндина. Она попросила отслужить на могиле Владыки Луки панихиду и принести с могилы земли и воды. Женщина горячо молилась и пила эту воду. По благодатной помощи святителя очень быстро поправилась, так что лечащий врач была крайне удивлена скорым выздоровлением .
Мария Митрофановна Передерий получила помощь от архиепископа-хиурга и при жизни, и после его смерти. Еще когда был жив Владыка Лука, у Марии Митрофановны начала гноиться и болеть губа. Куда она ни обращалась, ни один врач не смог ей помочь. Тогда она обратилась к Владыке, и он вылечил ее. В 1989 году заболел ее муж Григорий. Она пошла к могиле святителя и слезно просила его о выздоровлении мужа. Пришла домой и удивилась, что муж поднялся с постели, начал ходить по комнате и впоследствии чувствовал себя хорошо .
Лариса Яцкова свидетельствует о том, что с лета 1993 года до весны 1994 года у нее сильно болел левый глаз. Боль распространялась и на левую часть головы. Особенно она усиливалась к вечеру. Мучимая тяжкими болями, она приехала на могилу святителя и получила исцеление .
Прихожанину, который ходил к месту упокоения архипастыря и с верою прикладывался к мраморному кресту, возвышающемуся над надгробием, святитель даровал исцеление от болезни сердца. Врачи поставили в 1992 году диагноз «недостаточность митрального клапана», то есть порок сердца, но Милостыо Божией и с помощью Владыки Луки болезнь отступила. Есть свидетельство (Е. Киселевой) о том, что святитель Лука, сам претерпевший заключения и ссылки, оказывал помощь тем, кому грозило несправедливое наказание .
Лариса Алексеевна Чередниченко, жительница Киева, так описывает чудо с своего исцеления: «В день празднования памяти святого священномученика Владимира, митрополита Киевского, во время выноса его святых мощей, в дверях Трапезного храма меня так сдавил народ, что моя грудная клетка не выдержала, я услышала хруст и ощутила острую боль в левом подреберье, но пошла за крестным ходом. Через два-три дня боль стала еще сильнее. Ни лежать, ни сидеть не могла, а тем более что-нибудь делать. К врачам я не обращалась. В это время пришла ко мне моя знакомая и просит сопровождать ее в Почаев, она там никогда не была. Всю дорогу я левой рукой держалась а больное место.
В Почаеве моей знакомой очень хотелось, чтобы ее четырнадцатилетняя дочь обязательно побывала в пещерке преподобного Иова. Сама она не могла идти, а девочка одна боялась. Тогда моя знакомая, обращаясь ко мне, говорит: «За послушание, лезь и помоги Ане». Я обомлела, но «за послушание», ни секунды не раздумывая, ложусь своей больной грудью на святые камни и с помощью добрых людей опускаюсь в пещерку. Когда стала выбираться наверх, лечь на левый бок было страшновато, и я в самом узком месте всей тяжестью своего тела легла на правый бок и тут же снова раздался уже мне знакомый хруст и появилась боль в правом боку.
Пробыв в Почаеве два или три дня, мы возвратились в Киев. По дороге моя приятельница сказала, что ее брат-проводник может взять нас с собою Симферополь. Понимая, что другого случая мне не представится, ни на что не обращая внимания, я соглашаюсь ехать. Тем более что мне очень хотелось побывать на могиле Владыки Луки.
На другой же день, после возвращения из Почаева, мы уже ехали в Симферополь. В поезде я полулежала, опираясь на туго скрученный матрац.
На могиле Владыки поставили свечи, приложились, я рассказала приятельнице, что знала, о подвигах святителя, заказали по нему панихиду, съездили на воскресную службу в собор и пешком отправились на вокзал. Войдя в свое купе, мы стали готовиться обедать. Мне нужно было со второй полки снять мою сумку, и, не задумываясь, я поднимаю правую руку совершенно свободно и замираю от удивления — я не ощущаю никакой боли. Тогда я поднимаю левую — то же самое, болей никаких нет! Чудо исцеления произошло настолько явно, что не поверить в него невозможно!» .
Труды святителя Луки
1. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Дух, душа тело. Сыктывкар, 1993; Симферополь, 1995; М., 1997.
2. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). «Я полюбил страдание…» Автобиография. М., 1995*.
3. Архиепископ Лука (проф. В.Ф. Войно-Ясенецкий). Моя жизнь во Христе. Мемуары. . СПб., 1996.
4. Лука, архиепископ Красноярский. Кровавый мрак фашизма. Проповедь.- Журнал Московской Патриархии. 1943, №4.
5. Лука, архиепископ Тамбовский. Памяти Святейшего Патриарха Сергия. — Журнал Московской Патриархии. 1944, №8.
Документы и исследования (архивные материалы)
6. Архив Белогорского благочиния при Свято-Никольском храме. Переписка с епархиальным управлением. Архиерейские указы. 1948- 1959.
7. Архив Крымской епархии. Материалы Комиссии по канонизации архиепископа Симферопольского и Крымского Луки (Войно- Ясенецкого).
8. Архив Крымской епархии. Рапорт архиепископа Луки №380 от 11 ноября 1950г.
9. Архив Московской Патриархии. Личное дело архиепископа Луки.
10. Архив Московской Патриархии. Личное дело архиепископа Луки. Письмо протоприсвитеру Николаю Колчицкому от 14 июня 1942г.
11. Архив Московской Патриархии. Личное дело архиепископа Луки. Письмо митрополиту Сергию от 9 ноября 1942г.
12. Архив Московской Патриархии. Личное дело архиепископа Луки. Прошение в Св. Синод архиепископа Красноярского Луки от 15 октября 1943г.
13. Архив Московской Патриархии. Личное дело архиепископа Луки. Отчет о состоянии Красноярской епархии за 1943г.
14. ГАРФ, ф. 6691, оп. 2, д.225, л. 7-11.
15. ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 4, л. 24-26.
16. Крымский государственный архив, ф. 721, с/р-2647, оп.1, д. 4. ЛИТЕРАТУРА
17. Вострышев М. Донос из Крыма. — Православная Москва. 1995, №29 (53).
18. Грекова Т. Два служения доктора Войно-Ясенецкого. — Наука и религия. 1986, №8.
19. Кассирский И.А. Воспоминания о профессоре В.Ф. Войно-Ясенецком. — Наука и жизнь. 1989, №5.
20. Крестный путь Патриарха Сергия: документы, свидетельства современников (к 50 — летию со дня кончины). — Отечественные архивы. 1994, №2.
21. Кученкова В. Войно-Ясенецкий. Тамбов, 1994. — Новая тамбовская газета. 05.05.1995.
22. Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные епископы, 1893-1965. Биобиблиграфический словарь. Т.1-6. Erlangen, 1979-1989.
23. Никитин Н. Несгибаемый страстотерпец. — Слово. 1990, №5.
24. Письма и диалоги времен «хрушевской оттепели» (Десять лет из жизни патриарха Алексия. 1955-1964 гг.) — Отечественные архивы. 1994, №2.
25. Поляков В.А. Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (К 80-летию со дня рождения). — Хирургия. 1957, №8.
26. Поповский М. Жизнь и житие Войно-Ясенецкого,архиепископа и хирурга. Париж, 1979.
27. Пузин Н.П. Несколько писем В.Ф. Войно-Ясенецкого (Л.Н. Толстому, Н.П. Пузину). — Слово. 1991, №3.
28. Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. Т. 2 . М., 1989.
29. Федосеев С.М. Ленинградское дело, 1949-1950. — Совершенно секретно. 1996, №2.
30. Шаповалова А. Архиепископ Симферопольский и Крымский Лука. -Журнал Московской Патриархии. 1946, №5.
31. Шаповалова А. 25 лет архиерейского служения Высокопреосвященного Луки, Архиепископа Крымского и Симферопольского. -Журнал Московской Патриархии. 1948, №6.
32. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Т. 12.
Василий Марущак, протодиакон
Источник —