Протоиерей александр пивоваров

Протоиерей Александр Иванович Пивоваров родился 8 июня 1939 г. в православной благочестивой семье в г. Бийске Алтайского края. Был крещён в младенческом возрасте.

В 1946–1956 гг., успешно учился в средней школе, окончив 10 классов, он поехал в город Загорск поступать в Московскую семинарию. Документы не приняли, так как будущему студенту семинарии  не исполнилось 18 лет. В Бийск Александр уже не вернулся.

В 1956–1957 гг. работал в городе Золотоноша псаломщиком в Никольском храме.

1957-1960 гг. — учеба в Одесской Духовной семинарии. Приняли сразу во второй класс. Там Александр старался нести различные послушания, чтобы заработать немного денег не только для своих нужд, но ещё и послать посылочки с гостинцами домой. Трудился в библиотеке; с любовью и умело помогал на кухне в своё дежурство — за это его очень любили повара. 13 декабря 1959 г. его, как и других учащихся четвёртого класса, постригли в чтеца.

Окончив семинарию по первому разряду, в 1960 г. приехал в распоряжение Управляющего Архиерея Новосибирской епархии. Владыка Донат (Щеголев) благословил жениться.

8 июля этого же года состоялась  регистрация брака с Погребковой Ниной Ивановной в загсе г. Новосибирска. 13 июля — торжественное венчание Александра и Нины в Успенском храме г. Бийска. Храм был полон народом, венчание совершалось собором всего духовенства при пении хора. Это событие надолго запомнилось жителям небольшого города. Свадьба в доме родителей жениха:  невеста в белом длинном платье и с фатой на голове, собралось много родственников, также духовенство, приглашенные певчие. Соседей были поражены, что так много народу, весёлые, все поют, нет пьяных, и дело обошлось без скандала!

17 июля — рукоположение Александра во диакона в Вознесенском кафедральном соборе г. Новосибирска. Неделю отслужил диаконом в соборе. Все отметили, что ставленника не надо учить, служит так хорошо, словно уже давно всё знает.

В следующее воскресенье 24 июля в день памяти святой равноапостольной княгини Ольги — рукоположение во иерея к храму в честь Покрова Пресвятой Богородицы г. Красноярска. До конца своих дней отец Александр чтил святую Ольгу за то, что в день её памяти он сподобился сана священства — исполнилась его давняя мечта. В будущем он старался всегда в этот день служить Литургию.

В Красноярске было две православных общины — Покровская и Никольская. В Октябрьском районе на кладбище маленький деревянный храм во имя святителя Николая. Покровская община имела два храма: в центре города на ул. Сурикова — храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы и приписной Троицкий кладбищенский храм на Покровской горе (построен в 1848 г.) в Центральном районе. В Никольском храме служил один священник, а в Покровском храме — четыре. В воскресные и праздничные дни в Покровском храме служили две Литургии, так как храм маленький и низкий, как многие старинные приходские храмы в Сибири, а прихожан много. Здесь служил благочинный Красноярского благочиния протоиерей Вадим Красноцветов. В храме было два хора. Всенощную пели вместе — антифонно, как обычно, а Литургию поврозь. Малый хор пел раннюю Литургию в Покровском храме и потом с другим священником переезжали в Троицкий кладбищенский храм, и там служили вторую Литургию. Так как надо было обслуживать два храма, то и было четыре священника. Второй священник протоиерей Иоанн Шишло был очень болен, у него болели почки, и он часто не мог служить, не мог нести свою череду. Служили больше молодые священники: иеромонах Серафим (Брыскин) и священник Александр Пивоваров. На службу и домой со службы отец Александр ходил в подряснике, хотя над ним часто смеялись весьма недружелюбно. В апреле 1962 года, к празднику Пасхи, Преосвященнейший Леонтий, епископ Новосибирский и Барнаульский, наградил отца Александра набедренником и камилавкой.

Затем было весьма скорбное событие — закрыли Покровский храм под предлогом, что два храма одной общине иметь нельзя. Рядом с Покровским храмом был Дом художников, а вот скульпторы своего такого дома не имели. Всю церковную утварь перевезли в Троицкий храм, а здание Покровского храма отдали скульпторам. Храм был светлый. Снаружи храма, на барабане купола были писаны прекрасные большие картины на Евангельские сюжеты, над входом — икона Покрова Пресвятой Богородицы. Всё забелили, но известь местами отшелушивалась и живопись проступала. Особенно икона над входом. Наконец весь храм покрасили в коричневый цвет. И даже теперь, когда в Покровском храме совершается богослужение, икон-картин на барабане купола уже нет.

Красноярск — город большой, и верующих людей там всегда было много. Во всех храмах на службах было тесно, а когда закрыли Покровский храм, люди в Троицкий храм не могли все вместиться, и часто на праздники народ стоял вокруг храма на кладбище. Троицкий храм строился как летний храм, с высоким куполом. Для зимнего времени слева был пристроен придел и освящён в честь святителя Иннокентия, епископа Иркутского. В приделе были печи: одна в западной части храма и другая в алтаре справа — у стены Троицкого храма. Как войдешь в Троицкий храм, в самом храме слева была дверь в Иннокентьевский придел. Когда закрыли Покровский храм, сделали в смежной стене две арки, чтобы люди могли стоять в храме и слышать-видеть службу и когда служили в Иннокентьевском приделе (обычно в седмичные дни и ранние Литургии), и в самом Троицком храме. Власти разрешили провести в храм центральное отопление, и тогда печь из придела убрали, а в алтаре одна осталась. Прохода из одного алтаря в другой не было. Чтобы что-то взять и перенести в другой алтарь, надо было пробираться сквозь плотно стоявшую толпу молящихся. Это было трудно и тем, кто шёл, и тем, кого беспокоили идущие. Так мучились года полтора и священники, и пономари. Летом уехали в отпуск благочинный отец Вадим и отец диакон Иоанн, уехал на лечение и отец Иоанн Шишло. Отец Александр решил недействующую печь в Иннокентьевском алтаре разобрать и проделать проход между алтарями. Отец Александр со своим родителем Иваном Григорьевичем, который был в это время пономарём, после вечерней службы оставались в храме. Когда все уходили, они принимались за работу. Печь разобрать было нетрудно, а вот со стеной пришлось потратить много сил. Стены старинные не только крепкие, но и толстые. Ночами работали, днем служили. Сами разбивали стену, сами всё выносили, сами всё мыли и наводили порядок. Успели поштукатурить и покрасить. Были рады, что Господь помог, и они всё сделали. Теперь молили Господа, чтобы не очень гневалось на них начальство. Когда приехал отец Вадим, он прошёл в алтарь, всё осмотрел, остался доволен, что все хорошо, что без него ничего неприятного не случилось. Перешёл из одного алтаря в другой и назад, все радостно рассказывал о своей поездке, но вдруг остановился, замолчал. Ещё раз посмотрел кругом и сказал: «Что-то не так». Все замерли. Что будет? Потом он понял, что есть проход между алтарями и насколько это хорошо. За самовольство пожурил, но сильно не ругал; а только всё удивлялся, как за месяц такую работу сделали. А вдруг власти узнают? Но его успокоили, что в алтарь проверяющие не ходят и, что тут есть, не знают. Да и так всем было понятно, что недействующая печь никому не нужна, а места в маленьком алтаре она  занимала много. Так было положено начало благоустроению храма Божия.

Главным делом отца Александра было богослужение, которое он очень любил, а также проповеди, церковное пение и беседы с прихожанами. 19 апреля 1965 г. к празднику Пасхи Высокопреосвященнейший Павел (Голышев), архиепископ Новосибирский и Барнаульский, представил отца Александра Святейшему Патриарху к награде наперсным крестом.

Красноярским властям очень не нравилась активная деятельность отца Александра, и они потребовали перевести его на другой приход. Поэтому с июня 1965 г. отец Александр — клирик Петропавловской церкви города Томска. Здесь он так же усердно служил и проповедовал слово Божие. Заочно окончил Московскую Духовную Академию со званием кандидата богословия, успешно защитив кандидатскую диссертацию на тему «Учение о благодати в посланиях апостола Павла».

6 мая 1967 г. батюшка был награждён архиепископом Павлом благословенной Архиерейской грамотой, а 16 апреля 1968 г. к празднику Пасхи он возведён в сан протоиерея.

Настоятелем и благочинным в Томске был игумен Роман (Жеребцов), дядя матушки Нины, супруги отца Александра. Храм каменный, большой, построен в начале двадцатого века. В храме стояли большие круглые печи. Отец Роман был очень трудолюбивый и деятельный человек. Он заботился о благолепии храма. Просил разрешения провести центральное отопление в храм, чтобы не топить печи. Не разрешили. Тогда сделали местное отопление. Печи разобрали, и тепло в храм шло по трубам из местной кочегарки. Храм не был расписан. Стены мыли, красили; полы красили, крышу тоже красили. Потом крышу покрыли оцинкованным железом, чтобы не красить. С 1968 г. храму был присвоен статус собора.

В этом же 1968 г. отца Романа перевели на другой приход, а настоятелем собора и благочинным с июня 1968 г. стал отец Александр. Он так же усердно продолжал труды по благоукрашению собора, как и отец Роман. Поставили леса, чтобы заменить в куполе подгнившие оконные рамы. Купол был высокий, окна большие, рамы тяжёлые. Работа предстояла. Пока леса стояли, решили этим воспользоваться и начать роспись храма с купола.

Купол расписывал священник Андрей Бурдин, профессиональный художник, расписавший уже до этого Спасский собор в г. Минусинске Красноярского края. В куполе изображена Святая Троица, а в промежутках между окон — Матерь Божия и Архангелы. Ниже, на парусах — евангелисты. Когда заменили все рамы и разобрали леса, все были поражены красотой — действительно, погляди наверх, и увидишь, как «небо отверсто»: Сам Господь Бог, Матерь Божия и Архангелы. Так постепенно стали расписывать собор. Потом были и другие художники, но не такие искусные мастера, как отец Андрей Бурдин. После этого он служил в Троицком храме г. Томска и сделал роспись купола и там.

Отец Александр заботился о будущих пастырях. Если просят открыть где-то новый приход, кто там служить будет? Где взять священника? Вот поэтому он ездил в Московскую духовную семинарию во время приемных экзаменов. Ребят, не поступивших в семинарию, приглашал к себе на приход, обещая заниматься с ними и подготовить их к принятию священного сана. Ребята работали кочегарами, сторожами и дворниками. Сутки работали, потом отдыхали и учились. Они изучали Церковный Устав, Литургику, Священное Писание, пели и читали на церковно-славянском языке. Богослужебную практику проходили в соборе — все были пономарями, чтецами, певцами. И, конечно, исполняли любые послушания по первому слову батюшки Александра. Чтобы в храме было чище, забетонировали церковный двор. Чтобы не приходили ночью хулиганы, поставили высокий забор со стороны речки. Подготовленных ребят батюшка вез к правящему архиерею. Достойных, после испытания, владыка рукополагал в священный сан и посылал служить на приход. Когда таких священнослужителей стало не один и не два, а много, томские власти разрешили подключить собор к центральному отоплению, чтобы прикрыть кочегарку, которая готовит кандидатов в священство.

Отец Александр любил церковное пение, сам был замечательным регентом. В томском благочинии было тогда всего четыре храма. Бывало, соберёт духовенство в воскресный вечер, служит какой-нибудь батюшка, чаще всего гость, а остальные поют на клиросе под управлением отца Александра. Набирался довольно приличный мужской хор. В соборе было четыре священника (пятый — заштатный), два или три диакона и человек шесть пономарей. Приглашались петь отцы и из Троицкого храма. Приходили с удовольствием, петь любили. Добавлялись мужские голоса и из церковного хора. Так благодатно это было: нам было жаль, что служба заканчивалась. Как хорошо отцы пели! А если не было гостей или спеть мужским хором не было возможности, то отец Александр в воскресные вечера сам служил вечерню с акафистом, а потом пел с народом разные песнопения, разучивал новые напевы, беседовал. Все любили эти службы.

Из молодых прихожан составился молодёжный хор. Матушка Нина, как и отец Александр, была очень деятельная, умела собрать вокруг себя молодёжь. Это не только спевки молодёжного хора с чаепитием, но и выезды на природу летом, например, в Заварзино. К приезду владыки всегда готовили концерт для гостей. Владыку встречали в Томске три-четыре раза в год. Матушки и девушки пошили себе красивые длинные платья для праздничных концертов.

Заботился отец Александр и о красивых облачениях. Тогда было невозможно купить готовые облачения. Четыре года в Петропавловском соборе проработала ризной младшая сестра отца Александра – Татьяна. Штат в соборе был большой, работы было очень много. Шили всё: подрясники и рясы, подризники и ризы, стихари, завесы, облачения на Престолы и Жертвенники. Когда епископ Гедеон (Докукин) первый раз прибыл в Томск в 1972 г. на Неделю Крестопоклонную, ему подарили от Петропавловского собора архиерейское облачение фиолетового цвета. Владыка в нём и служил. Слава Богу! Господь всегда посылал ризной помощников. Теперь уже они все предстали пред Богом. Упокой, Господи, души рабов Твоих: Ксении, Екатерины, Татьяны  и всех, кто безотказно и с радостью всегда приходили на помощь. В те годы трудно было купить нужную ткань, пуговицы, нитки и разные ленты на отделку. Парчу можно было найти только в комиссионных магазинах в Москве. И обо всём этом заботился тоже отец Александр.

Епископ Гедеон любил и знал церковное пение, он сразу оценил пение томского духовенства и распорядился, чтобы и в кафедральном соборе было хорошее пение духовенства в алтаре на богослужении. Этим занялся отец Борис Пивоваров.

19 апреля 1973 г. к празднику Пасхи отец Александр был награждён Патриархом Пименом правом ношения палицы.

В 1974 г. был открыт приход в Асино. Это великая милость Божия! Везде храмы закрывали, а в Новосибирской епархии ремонтировали, расписывали и даже строили новые.

Когда разрешили подключить Петропавловский собор к центральному городскому отоплению, стали ненужными сараи. Вместо дровяного навеса в западной части соборного двора построили небольшой домик. В одной части жил молодой регент хора Владимир (теперь он уже протоиерей), во второй части было помещение для сторожей. Этот дом и строился как сторожка. С южной стороны собора стоял сарай для угля. Отец Александр решил на его месте построить крестильный храм. Вначале крестильное помещение было в комнатке в притворе собора (там потом стали хранить облачения). Там было очень тесно. Для крещения выделили комнату в доме, где была бухгалтерия и ризная. Но и это помещение стало тесным. Хотя здесь были окна, и летом их можно было открывать, всё равно было душно. Приготовили кирпич и другие стройматериалы — надо было построить новый тёплый туалет. Когда уполномоченный уехал из города в отпуск, за время  его отсутствия успели убрать угольный сарай и построить крестильный храм с купелью для полного погружения взрослым. Это было невероятно, но факт — храм стоит и теперь. В те года всё строилось долго — были одни долгострои, а тут за месяц вырос кирпичный храм в ограде собора. Местные власти были в шоке. Как докладывать, как объяснить? Скандал. Приехал владыка Гедеон и на службе при всём народе сделал выговор отцу Александру за самовольство. В Церкви единоначалие и послушание. Верующие были встревожены и расстроены, но против послушания ничего не скажешь. Владыка должен был так поступить.

Он перевёл отца Александра в феврале 1975 г. в Новокузнецк в храм Архангела Михаила. Этот храм стоит в центральной части города, местные власти не давали разрешения на ремонт, и храм пришёл в аварийное состояние. Владыка Гедеон надеялся, что отец Александр сможет обновить храм — кругом обстроить кирпичной стеной, а потом разобрать старые деревянные стены, но чтобы службы в храме не прерывались. Отец Александр оправдал надежды святителя. И хотя закончить реконструкцию храма ему не дала местная власть, новый храм стоит на том же месте и по сей день. За это новое «самовольство» местные власти в ноябре 1975 г. дали ему 24 часа на то, чтобы уехать из города. Тут уже пришлось владыке взять его «на перевоспитание» к себе в Новосибирск секретарём Епархиального Управления.

Три года (1975-1978) отец Александр исполнял это послушание и служил в Вознесенском кафедральном соборе. 20 апреля 1976 г. к празднику Пасхи он был награждён правом ношения креста с украшениями. В качестве секретаря сопровождал святителя в поездках по храмам Епархии. Посетив Прокопьевск, владыка был поражён плачевным состоянием Покровского храма. Он вновь посылает отца Александра на прорыв — сделать, «что сможешь, что успеешь».

С 1978 по 1979 г. отец Александр трудился в Прокопьевске. С Божией помощью по молитвам владыки и по его благословению сделал немало. Его труды продолжил и закончил другой строитель Божиих храмов — отец Николай Чугайнов.

В 1979 г. владыка Гедеон узнал, что старинному храму города Ачинска грозит опасность — появились трещины в фундаменте. Святитель направил отца Александра в Ачинск. И хотя батюшка был там настоятелем меньше года, по милости Божией и по молитвам владыки, храм спасли и от закрытия, и от разрушения. Укрепили фундамент, позаботились о крестильном помещении и, главное, о благолепии службы Божией. За активизацию приходской жизни местные власти и здесь потребовали его перевода из города.

С 20 ноября 1979 г. отец Александр вновь в должности секретаря Новосибирского Епархиального Управления.

1 апреля 1980 г.  к празднику Пасхи он был награждён орденом святого равноапостольного князя Владимира третьей степени.

Будучи секретарём, отец Александр часто ездил в Москву. Тогда был выпуск «Нового Завета» и «Православного молитвослова». На всю епархию выделялось очень мало книг и настоятели приходских храмов просили отца Александра купить для них эти книги в Москве, когда он там бывал. Просили хотя бы по пять, десять или пятнадцать — сколько сможет. Эти просьбы он выполнял по возможности.

С осени 1982 г. отец Александр нес послушание настоятеля Успенского собора города Енисейска. Там он тоже успел возродить активную жизнь прихода, хотя пробыл там совсем недолго.

В Москве арестовали людей, которые печатали «Новый Завет» и «Молитвослов». Они знали, что заказанный (разрешённый!) тираж для верующих очень мал, и напечатали немного больше, чем разрешили. Все книги были проданы, и  в числе покупателей оказался и отец Александр. За это его арестовали в 1983 г.

Суд проходил в ДК им. Дзержинского. Следствие представило пять случаев, когда батюшка мог обогатиться. Ему вменялась статья за спекуляцию. На суд привезли и того человека, у кого он покупал эти книги — уже из колонии, тому присудили четыре года. На суде он свидетельствовал, что Пивоваров был не самым активным покупателем, брал мало и не часто. Свидетель назвал и цену книг. Вызваны были также священники, для которых батюшка покупал книги. Они подтвердили, что отец Александр отдал им эти книги по такой же самой цене. Многие люди в зале свидетельствовали, что батюшка просто дарил им «Молитвослов» или «Новый Завет». В заключительном слове защитник сказала, что следствие представило пять случаев, когда Пивоваров мог обогатиться и обвиняет его в спекуляции, но в ходе суда выяснилось, что он не только не получил прибыли, но даже не возместил себе положенных дорожных расходов. Ни о каком обогащении говорить не приходилось, одни заботы и убытки. Прокурор просил очень много — 15 лет. Мотивировал это тем, что если бы не было таких, как Пивоваров, покупателей, то издатели не пошли бы против властей и не напечатали бы книг больше, чем был официально разрешенный заказ. Всем было понятно, что это только предлог к аресту. С такими усердными батюшками храмы не закрыть. Судья вынес вердикт: три с половиной года. Народ в зале рыдал: «За что?!» Когда отца Александра милиционеры уводили из зала суда, он всех просил молиться за него.

Батюшка ничего предосудительного не сделал, поэтому считал, что Господь посылает его в темницу для проповеди слова Божия. Значит, сейчас он нужен больше там. Там тоже люди, которых Господь любит и посылает и им пастыря. Когда он, еще ожидая суда, находился в Новосибирске, в собор приходили мужчины, бывшие с ним в одной камере и освободившиеся. Они подходили к церковным служителям, передавали приветы от отца Александра, рассказывали о его пребывании там. Рассказывали, как он с ними разговаривал о Боге, убеждал их, что Бог всех любит и ждёт. И вот они пришли поставить свечку, поблагодарить Бога, как учил их отец Александр. За все время в тюрьме, ни одна передача от родных до батюшки не дошла, несмотря на все старания родственников как-то поддержать отца Александра в эти трудные месяцы, хотя легкой жизни у этого человека никогда и не было. Через некоторое время он понял, что это специально так с ним поступают. Батюшка верил Господу, верил, что всё в нашей жизни по воле Его. Большего испытания, чем мы можем вынести, Господь не пошлёт. В общей сложности по тюрьмам он скитался девять месяцев.

Затем отца Александра определили в лагерь в горах Тувы. Оттуда он прислал письмо, и с этого времени появилась возможность с ним связаться по почте. В этом лагере сидели мужчины, осуждённые на десять–пятнадцать лет, в основном за убийства. Батюшка писал, что и тут к нему была милость Божия. Первую партию заключённых везли на машинах через горные перевалы, а там и летом так холодно, что снег не тает. Люди обморозили носы, уши, пальцы, многие простыли. Вторую партию, где был отец Александр, уже перевозили самолётом. Заключённые работали на рудниках, которые были уже почти выработаны. Работы на руднике на всех не хватало, а работа на территории лагеря (заниматься уборкой, помогать на кухне) считалась унизительной. Отец Александр никогда не гнушался никакой работы. Когда его туда определили, враги отца Александра надеялись, что заключённые просто убьют его. Следователь так и сказал, что оттуда он живым не выйдет. (Именно такая судьба постигла осуждённого отца Евтропия (Кемеровское благочиние)). Но Бог судил иное. Истязали его не заключённые, а милиционеры — держали подолгу стоя в сырых каменных мешках. Среди заключённых русских было мало, в большинстве были инородцы и иноверцы. Узнав, что Пивоваров священник, познакомившись с ним, многие стали относиться к нему с уважением.

В 1985 г. Отца Александра за хорошее поведение перевели в город Кызыл на работу на кирпичный завод. Он рассказывал, что начальник лагеря при расставании сказал ему: «Я думал, зачем тебя сюда прислали с таким малым сроком? А теперь жаль с тобой расставаться. Был один человек, с которым можно было поговорить, и тот уезжает». В Кызыле ему разрешили ходить в храм, разрешили свидания. К нему ездили брат отец Борис и сын Владимир, потом сестра Татьяна с супругом протодиаконом Александром. За хорошую работу и примерное поведение ему даже разрешили жить на съёмной квартире. 3 октября умер его отец Иван Григорьевич. Отца Александра отпустили на похороны родителя. Здесь он повидался с мамой и всеми родными.

В 1986 г. протоиерей Александр Пивоваров освободился и приехал в Новосибирск. Владыка Гедеон не мог его устроить ни на один приход. Никто из уполномоченных не хотел регистрировать такого человека в своём районе. Впоследствии митрополит Гедеон послал отца Александра помогать старенькому архимандриту Макарию (Реморову) в пос. Колывань Новосибирской области.

Троицкий собор и храм Александра Невского были разрушены, служили в бывшем церковном доме. Стали хлопотать о разрешении построить новый храм. Отец Макарий и староста церковной общины — ветераны Великой Отечественной войны. Нашлись и другие люди, кто хотел, чтобы был храм. Строить разрешили в надежде, что денег на строительство старики ещё не скоро наберут. Но отец Александр оживил жизнь прихода, появились жертвователи. Завезли стройматериалы. Когда об этом узнал уполномоченный, он вызвал старосту и приказал стройку не начинать. Она удивилась: «У нас есть разрешение». На это последовал ответ, что хотя разрешение есть, но строить нельзя. Храм всё же построили, освятили во имя святого благоверного князя Александра Невского. Здание храма небольшое, но служить стало намного удобнее, чем в старом доме. Строился этот храм как временный. Отец Александр надеялся, что со временем и стоявший неподалеку полуразрушенный, когда-то прекрасный кирпичный храм милостью Божией отдадут Церкви. Так и случилось. Здание отдали Церкви, восстановили, и теперь это украшение Колывани. Но все это произошло уже без отца Александра, потому что владыка Гедеон направил его служить в Тобольск настоятелем Покровского храма.

Служение в Тобольске проходило с 1987 г. по 1992 г. В соседней Омско-Тюменской епархии временно не было архиерея. Архиепископ Максим отбыл на новое место назначения, а архиепископ Феодосий не мог по болезни выехать из Киева. Архиепископ Гедеон был назначен временно Управляющим Омской епархией. Именно в это время возникли проблемы с настоятелем покровского собора г. Тобольска, и на это место был назначен отец Александр. Поистине пути человеку исправляются от Господа. Такое развитие событий заранее никто и предположить бы не смог. Это назначение было благом и для собора, и для отца Александра, и для бывшего настоятеля. Через день-два после приказа владыки отец Александр прибыл в Тюмень к уполномоченному Н.Я.Замятину. Он выслушал батюшку и выдал Регистрацию. До самой смерти Н.Я. Замятина все священники Тюменского благочиния во главе с протоиереем Феодором Олексюком имели в нем самого доброго начальника. Здесь отец Александр стал вновь уважаемым человеком, власти города относились к нему хорошо.

В Тобольске, милостью Божией и по молитвам святителя Иоанна (Максимовича), митрополита Тобольского, совершились большие дела. Во-первых — ежедневное богослужение в Покровском соборе, где почивали мощи святителя Иоанна. Увеличилось число прихожан — люди ехали со всех мест Сибири поклониться великому сибирскому святителю. Во-вторых, власти передали Церкви разрушенное здание Петропавловского храма. Этому все радовались. Под руководством отца Александра дружно взялись за его ремонт и устройство в нём семинарии. Конечно, учащиеся первого набора больше работали, чем учились, но всё-таки учились. Официально открыта новая семинария! Первая в Сибири! Затем совершилась передача Церкви Абалакского монастыря, а потом и величественнейшего Софийского собора Тобольского кремля. Здесь праздновали тысячелетие Крещения Руси. Проводились научные конференции. В Тобольск приезжало много людей. Власти города это, конечно, видели и, оценив по достоинству, во многом содействовали Православной церкви.

В 1988 г. протоиерей Александр Пивоваров был награжден орденом святого князя Владимира II степени.

Думалось, что в Тобольске и жизнь придется окончить: сюда переехали дети, мама отца Александра. За несколько лет Тобольск расцвел — весь Кремль передали епархии, семинария стала четвертой в России. Открылось Регентское Отделение.

В 1990 г. Омско-Тюменская епархия разделилась, образовалась Омско-Тарская и отдельная Тобольско-Тюменская.

7 апреля 1990 г. настоятель храма Святой Софии и Покровского кафедрального собора города Тобольска протоиерей Александр Пивоваров по представлению епископа Тобольского и Тюменского Антония (Черемисова) «в ознаменование его заслуг перед Святой Церковью в должности секретаря епархии, а также за труды по возрождению Тобольской Духовной семинарии, Святейшим Патриархом Пименом награжден правом ношения митры».

Архиепископ Омский и Тарский Феодосий пригласил отца Александра под свой омофор и с 1992 г. назначил его настоятелем вновь открытого и освященного храма во имя святителя Иоанна, митрополита Тобольского в городе Омске.

Когда Святейший Патриарх Алексий назначил в Кузбасс епископа Софрония (Будько), отец Александр попросился служить под его омофором. Владыка Софроний знал батюшку много лет: они вместе служили в Новосибирске. Отцу Александру на этот раз было поручено Спасо-Преображенского собора в Новокузнецке. Так с 1 октября 1993 г. начался еще один знаменательный этап жизни: отец Александр — настоятель Спасо-Преображенского собора. За эти тринадцать лет с помощью Божией он не только отреставрировал и благоукрасил собор — один из древнейших храмов Сибири, но и открыл пятнадцать новых приходов.

В 1994 г. при соборе было открыто Духовное училище, которое уже в виде Кузбасской Православной духовной семинарии готовит кадры для нашей епархии и по сей день. Организация училища была полностью возложена на отца Александра, и он с этим послушанием справился блестяще. Трудился в нем в качестве первого проректора и преподавателя.

В Спасо-Преображенском соборе по методу «Томской кочегарки» были подготовлены ещё семь священников и один диакон.

Протоиерей Александр кроме должности благочинного церквей 2-го Новокузнецкого округа имел и дополнительные обязанности по церковному служению: был ведущим еженедельной телепередачи «Мир вашему дому» (Ново-ТВ).

В 1997 году управляющий Кемеровской епархией Высокопреосвященнейший архиепископ Софроний представил протоиерея Александра Пивоварова к высокой Патриаршей награде — праву служения Божественной литургии при открытых Царских вратах до «Отче наш…».

За годы служения в Кузбассе отец Александр неоднократно представлялся к высоким церковным и светским наградам. Одними из последних были  медаль «За веру и добро» и медаль «За особый вклад в развитие Кузбасса».

Протоиерей Александр Пивоваров трагически погиб на 67-м году жизни 12 мая 2006 г. в автокатастрофе, возвращаясь с заседания Епархиального совета, по дороге из Кемерово в Новокузнецк. Авария произошла из-за лесных пожаров в Прокопьевском районе. (Прожил 66 лет и скончался на 66 километре.) Горящая трава стала причиной сильного задымления участка дороги Ленинск-Кузнецкий — Новокузнецк, в районе поселка Карагайла. Три машины, которые двигались по одной полосе, попав в полосу нулевой видимости, резко затормозили и врезались друг в друга. Первой шла «Волга», у которой от удара загорелся бензобак. Огонь перекинулся на соседнюю иномарку. Находившиеся в ней водитель и отец Александр погибли. От удара корпус их машины деформировался, и двери открыть было невозможно. Они сгорели в этом пожаре. Они видели безысходность своего положения и имели миг покаяния. Они оба всю жизнь посвятили служению Церкви Божией, и на исполнении Церковного послушания Господь призвал их в вечность. Отец Александр в тот день был болен, накануне на встрече архиерея долго стоял на улице и простыл. Но он никогда не говорил священноначалию: «Я не могу». И здесь не сказал, а поехал. Видно, предчувствуя свою кончину, предал себя, как всегда, в руки Божии.

Отпевание протоиерея Александра Пивоварова состоялось 14 мая 2006 г. в Спасо-Преображенском соборе г. Новокузнецка. Совершили отпевание архиепископ Кемеровский и Новокузнецкий Софроний и его викарий епископ Прокопьевский Амвросий в сослужении большого числа духовенства. Похоронили его здесь же, у алтаря Преображенского собора, который был восстановлен из руин и благоукрашен полностью его заботами и трудами. Из без малого сотни присутствовавших на погребении священнослужителей почти все (от совсем молодых священников до заслуженных митрофорных протоиереев из многих епархий Сибири) были ставленниками отца Александра.

Так много успел сделать отец Александр за свою жизнь. После тюремного заключения он стал инвалидом второй группы. Какие физические боли он претерпевал на всех своих столь многообразных церковных послушаниях, знает только один Господь. Батюшка никогда не жаловался. Когда ноги совсем отказывались ходить, ему приходилось ложиться в больницу. И там врачи были им недовольны, потому что отец Александр ни на что не жаловался. Когда он говорил, что у него все хорошо, доктора сердились на него: «Мы видим, что совсем нехорошо, а у вас всё хорошо и хорошо». Батюшка не хотел быть обузой никому, молил Господа, чтобы не быть ему долго лежачим больным, требующим ухода. Господь таким вот образом и исполнил его желание.

Протоиерей Александр Пивоваров отдавал всю свою жизнь без остатка на служение Богу и Церкви. Ничто не выдавало в нём всё возраставшие огромные проблемы со здоровьем; он всегда был жизнерадостным, с каждым человеком легко находил общий язык. Его простая, отеческая манера разговора с добрыми шутками была, наверно, ключиком к сердцу каждого. Все его искренне любили, и это было очень заметно на отпевании и погребении.

Как и многие люди праведной жизни, отец Александр предчувствовал свою кончину: последнюю неделю он, несмотря на слабое здоровье, старался, как можно чаще бывать на богослужениях и словно ловил каждый момент службы, а в его разговорах с людьми чувствовалось, что он словно прощается.

Оглядываясь на последние годы его жизни, поражаешься, что он всё успел: все важные дела завершить, всех помощников и благодетелей отблагодарить.

Закончить этот очерк хотелось бы словами епископа Новосибирского и Бердского Сергия (Соколова): «В смерти нет трагедии! Её победил Господь наш Иисус Христос! Впереди у всех нас вечная, радостная Пасха!»

Отец Пивоваров Иван Григорьевич (17.08.1910 — 3.10.1985) и мать Анна Никифоровна (18.07.1914 — 11.10.1996)

Иван Григорьевич и Анна Никифоровна из рабочих, родились в разных сёлах Алтайского края, познакомились и поженились в г. Бийске в 1938 году. Иван Григорьевич работал экспедитором, получил производственную травму и стал инвалидом второй группы. Хотя пенсия была маленькая, отец больше ценил свободу — ходить беспрепятственно в храм.

Анна Никифоровна работала на железной дороге, но после рождения третьего ребёнка стала домохозяйкой. Этому способствовало то, что второй ребёнок — мальчик Валентин в детском садике простудился и умер. Родители держали корову, кур. Отец получал от собеса участок земли за городом для посадки картофеля, потом и мама — как многодетная. Надо было очень много трудиться, чтобы воспитать четверых детей. Заготовляли сено для коровы, собирали и солили грузди, собирали и сушили ягоды. Огорода не было.

Во времена Н.С.Хрущёва многие люди личное хозяйство ликвидировали — на всё были наложены непосильные налоги. Когда не стало коровы в этом загончике, где она днём гуляла, сделали две грядочки, посадили огурцы и несколько кустов помидор. Много было нельзя — ходили и проверяли — сколько человек семья и что и сколько посажено. На излишки — налог.

Отец, когда работал, получил травму. Его придавило машиной, и сильно повредило левую руку, и задели голову — повредился зрительный нерв. Он стал терять зрение, рука начала чернеть и его направили в горбольницу на её ампутацию. Отец так рассказывал:

«Пришёл я в больницу, взяли у меня направление, завели в приёмный покой, посадили на кушетку и сказали — жди. Сижу, жду, а они все бегают туда-сюда и про меня как будто забыли.

Вот я в комнате один, а мне голос говорит: «Иди в храм, попроси, чтобы обмыли водой икону Божией Матери «Тихвинская» и этой водой мой руку».

Я кругом смотрю — никого нет. Даже тревожно стало. А голос настойчиво повторяет: «Иди. Беги отсюда скорей». И прямо как кто меня подталкивает.

Я встал и ушёл. Сразу пошёл в Покровский храм. Я знал, что под Бийском был женский монастырь. Когда его закрыли, то некоторые монашки были при Покровском храме, и там была чудотворная икона «Тихвинская».

Пришёл в храм, службы не было. Подошёл к монашке и всё ей рассказал. Они принесли тазик и воды в кувшине. Взяли икону, держали её над тазом, пели молитвы и поливали на неё воду. Я тоже молился, поцеловал икону. Там же разделся, освободил руку от одежды. Они увидели, что рука почернела. Обмыли мою руку этой водой. Воду слили в банку и мне отдали. Так я пришел домой с рукой.

Каждый день и по нескольку раз в день я молился Божией Матери и обмывал руку — она начала светлеть. Когда вся чернота прошла, рука выздоровела, я пошёл к тому же хирургу, который направлял меня на ампутацию. Он удивился; не очень поверил, что просто одной этой водой я лечил руку, но сказал: «Что ж, тебе повезло. С двумя руками жить, конечно, лучше, чем с одной».  Рука у отца была дееспособная, но всегда болела на смену погоды. Он говорил: «Это для того, чтобы я не забывал о милости Матери Божией».

Родители были очень религиозными. В Бийске когда-то был центр Алтайской Духовной Миссии. Потом закрыли и Миссию, и монастырь, и храмы, но в городе было много верующих людей; были и монахи. Когда родились первые дети, домой приглашали иеромонаха Иннокентия, и он крестил троих старших детей дома. Когда в 1943 году открылся Покровский храм в Заречье, там родители повенчались. А в 1947 году открыли и Успенский храм, прихожанами которого и стала наша семья. От нашего дома до храма надо было идти минут 40-45. Всегда выходили за час до начала службы.

Отец любил порядок, во всём был очень аккуратный. Мама так и называла его — аккуратист. Папа пел на клиросе, у него был хороший тенор. Хорошо читал. В храм ходил всегда в субботу на всенощную и в воскресный день на Литургию. Так же и в праздники. 9 июля, в день празднования иконы Божией Матери «Тихвинская», мы всей семьёй обязательно шли в Покровский храм.

На весь Алтайский край храмы были только: в Барнауле Покровский собор, два в Бийске и ещё в Рубцовске. В посты и на праздники из окрестных селений приезжало много людей в храм — поговеть и Причаститься. Очень часто отец из храма приходил не один — кто-то просился на ночлег. У нас была одна небольшая комната и кухня. Большая русская печь занимала часть комнаты и половину кухни.

В кухне была кровать матери, обеденный стол, скамейка. На стене над столом висел шкаф для посуды, у входа — вешалка для одежды. За печкой в углу — умывальник над ведром. В комнате в святом углу под иконами стоял столик с книгами. Налево у стены — папина кровать, над ней висела одежда (шкафа не было). Направо между окнами стоял стол, за которым мы делали уроки. У печки стоял сундук. Дети спали на печке, на сундуке или на полу. Летом любили устраиваться на сеновале или в кладовке. Гости спали на полу.

Дети всегда ходили в храм с отцом. Подрастая — сами. Старшие норовили уйти незаметно, чтобы не тащиться с малышами. Дома никто не хотел оставаться. Когда слишком расшалятся, то самый успокоительный возглас был: «В церковь не пойдешь». И все. Сразу наступал мир и тишина. Мама ходила в основном по будням, в седмичные дни. Детей с собой брать не очень любила. Хотела от нас отдохнуть и спокойно помолиться. Шустрые все были. Много работали, но утром и вечером молитвенное правило соблюдалось неукоснительно. Ещё папа старался, чтобы каждый день читались жития святых, празднуемых в этот день Церковью. В наше время в Бийске ещё сохранялся обычай читать Псалтирь по усопшим. Отца часто приглашали читать Псалтирь. На поминальный обед он нередко брал и нас.

Когда мы все пели, получалось весьма неплохо, поэтому его и просили, чтобы он нас приводил. Мама пела сопрано. Если умирал старый человек, последний верующий в семье, то папу просили забрать иконы и книги религиозные. Так у нас появилась хорошая библиотека, и было много икон.

В шестидесятые годы начались новые гонения на Церковь. Многие знали, что Пивоваров И.Г. сам ходит в храм, и всех детей приучил любить Церковь. Началась травля нашей семьи в местной газете «Бийский рабочий». Старший сын Александр поступил в семинарию, остальные дети пели в церковном хоре. Отца осудили на два года лагерной жизни. Суд был показательный — в помещении Драматического театра. Перед театром на площади стояло много народу, слушали происходившее в театре через динамики. Через год в лагерь приехал выездной суд, который пересматривал дела дисциплинированных и трудолюбивых осуждённых. Отца выпустили.

В 1962 году родители продали дом, который строили сами ещё с дедом — родителем отца, и переехали в Красноярск, где служил четвёртым священником старший сын — отец Александр. Там купили дом в районе, который назывался в народе «Покровка». Это на горе, где стоит часовня. В 1962 году закрыли Покровский храм, и служить стали в Троицком кладбищенском храме. Иван Григорьевич трудился вместе с сыном — пономарил, читал и пел на клиросе.

Когда в 1965 году отца Александра перевели в Томск, Ивана Григорьевича пригласили в храм святителя Николая, что на Никольском кладбище. Там отец так же пел и читал. Настоятель Никольского храма протоиерей Александр Тугаринов представил его к награде. Высокопреосвященнейший Павел (Голышев), архиепископ Новосибирский и Барнаульский, в очередной свой приезд в Красноярское благочиние постриг отца во чтеца и благословил носить подрясник.

Дети все выросли, разъехались, и родители тоже решили уехать из Красноярска. Их позвали в Новосибирск. С 1974 года они жили в Новосибирске. Здесь отец также старался трудиться по силам своим в Вознесенском кафедральном соборе, где служил протодиаконом, а потом и священником младший сын Борис. Когда Владыка Гедеон (Докукин) назначил в Колывань служить отца Макария (Реморова), то с ним стал ездить и Иван Григорьевич. Так и служили два свата — старичка: священник и чтец. Более молодого священника туда послать в то время было нельзя. Господь давал им силы служить Богу и исполнить послушание правящего архиерея.

Владыка Гедеон наградил отца правом ношения ораря.

Постепенно отец стал терять зрение и к концу дней своих совсем ослеп. Больше всего он переживал, что не может читать. Любимое его чтение было жития святых и акафисты. Теперь ему читала мама. Многие молитвы он знал наизусть, а также жития многих святых. Когда к родителям приходили люди, отец всегда читал жития святых или начинал молиться — читать канон или акафист. Это было и в Бийске, и в Красноярске и в Новосибирске. Соседи старушки приходили помолиться или послушать чтение. Отец не любил пустых разговоров. У него обнаружили рак. Ужасные боли он терпел, уколы ему не делали — лечиться не любил. Даже сильно больного он не разрешал вести себя в больницу. Говорил: «Два века мне не жить; что в больнице мне сделают? Я хочу умереть дома среди своих родных людей, среди святых икон». Ночью ему стало очень плохо. Утром вызвали участкового врача, она сказала, что это уже конец. Отец протодиакон Александр Реморов — его любимый зять начал читать канон на исход души от тела. На шестой песни канона отец в последний раз поднял руку перекреститься, но рука упала, и он скончался.

Утром пятого октября гроб с телом привезли в Вознесенский собор в восемь часов. До начала службы послужили литию у гроба. Собрались все дети и внуки. Отпевание было в 12 часов. Собралось много народу и священников. Отпевали собором духовенства. Возглавлял настоятель собора протоиерей Димитрий Будько — будущий владыка Софроний. В своём слове отец Димитрий отметил крепкую веру усопшего — его не испугали трудности, большую любовь к храму Божиему — служил, пока были силы. Всех детей воспитал в большой любви к Церкви — все четверо трудятся в храмах. Разрешительную молитву читал архимандрит Макарий (Реморов). Похоронен он на Заельцовском кладбище города Новосибирска.

Мама Анна Никифоровна отличалась большим гостеприимством. Всех старалась покормить. Это, наверно, было у многих людей того времени — они пережили голод. Жили очень скромно, семейный доход — пенсия отца. Варила суп, кашу, картофель во всех видах, кисели и компот — фруктов тогда мы не видели. Только в школьных новогодних подарках или если кто-то нас угостит. Постоянно пекла пирожки или блины. Даже в пост у неё всё было вкусно. В Бийске, когда мы играли с соседскими детьми и нас звали покушать, то мама звала и их. И они шли, говорили, что у тёти Ани всегда вкусно.

Когда отца судили, вызывали соседей в свидетели, что отец нас — детей заставляет дома молиться и постами морит нас голодом. Соседка ответила, что когда родители начинают молиться, дети сами тут же с ними и даже маленький тут же ползает. А что насчёт еды, так наши к ним бегают поесть и хвалятся, что у тёти Ани всегда всё вкусно. Стану спрашивать, что же ели — каша или картошка. Особенно любили картофельное пюре, запеченное в печи на чугунной сковороде.

Побелка в доме была обязательно три, четыре раза в год. Мы не очень этому радовались, т. к. нам надо было помогать, всё мыть. Теперь понимаем, что так поддерживалась не только чистота, но и санитария в нашем тесном жилище. Тогда в школе тоже всё было побелено известью. Ремонт делали сами родители и ученики помогали. Мама всегда белила в наших классах.

Родители очень любили петь духовные стихи. Многие стихи мы знали наизусть. Пели не только в праздники в минуты отдыха, но и во время совместной работы, например: шелушили горох, перебирали грибы, перебирали картофель и др. Мама при такой занятости успевала содержать в чистоте и дом и нас. В храме на хоре певчие не раз отмечали, что мы приходим всегда чисто и аккуратно одетые.

Был у неё по настоящему подвиг: ночью, когда мы все уснем, она садилась за стол и переписывала молитвы, акафисты и потом их дарила. В то время негде было взять Молитвослов или какую другую религиозную литературу. Остались и у нас некоторые тетради с акафистами её рукой переписанные.

Мама очень любила ухаживать за огородом, когда он появился. Для неё была радость, что, например, у огурчика появился третий листочек и т. д. Любила разговаривать с комнатными цветами, когда их поливает или рыхлит землю.

Перед смертью отец велел маме после его кончины жить с отцом Александром. После похорон она прожила в Новосибирске год и уехала к сыну в Тобольск. Там прожила она до1992 года. В Тобольске же в это время жил и отец Макарий. Там он облек её в рясофор с именем Серафима, в честь преподобного Серафима Саровского.

Когда отец Александр служил в Омске, мама там год жила с дочерью Еленой (монахиней Марией). Потом она переехала к младшей дочери Татьяне в Новосибирск.

Мама была уже немощная, но ей хотелось всё делать самой — и в огороде, и побелить. Чтобы сделать ремонт, перевезли маму к младшему сыну отцу Борису. Но там, через недели две у неё случился инсульт, и она стала нетранспортабельна. Так свои последние дни инокиня Серафима провела у Отца Бориса, при чуткой заботе матушки Агнессы и сестёр милосердия. Её соборовали и Причастили Святых Христовых Таин.

Умерла она одиннадцатого октября 1996 г. Отпевали её на Покров после Литургии в храме во имя Всех святых в земле Российской просиявших, что в Академгородке Новосибирска. Отец Макарий в своем слове, обращаясь к нам, сказал: «Вот видите дети, вы все собрались и она вам рада. Она лежит и улыбается. Душа её достигла того покоя, к которому стремилась».

Похоронили её рядом с отцом на Заельцовском кладбище города Новосибирска.

Упокой, Господи души раб Твоих чтеца Иоанна и инокини Серафимы в селениях святых Своих.

Родители Александра Пивоварова

За свою жизнь протоиерей Александр Пивоваров построил 25 храмов в разных городах Сибири, большую часть — в советский период, когда строить новые храмы было почти невозможно.

Кроме строительных работ отец Александр очень много внимания уделял благолепию богослужения в храме. Он, будучи сам замечательным певцом и регентом, всегда очень ревностно относился к церковному пению, организовывал хоры, участвовал в спевках и просветительских концертах. Например, в Томске кроме смешанного богослужебного хора он создал мужской хор, состоящий в основном из духовенства, который под его руководством пел акафисты в воскресные вечера. Сам епископ Гедеон, который знал и очень любил церковное пение, сразу оценил пение томского духовенства и распорядился, чтобы и в кафедральном соборе в Новосибирске было такое же пение духовенства в алтаре на богослужении.

Но не только церковным пением и строительством ограничивалось попечение отца Александра о вверенных его руководству храмах. В то время не было возможности купить готовые облачения для священнослужителей. С помощью ризной — младшей сестры отца Александра — Татьяны, отец Александр обеспечил при Петропавловской церкви г. Томска пошив этих облачений. Шили всё: подрясники и рясы, подризники и ризы, стихари, завесы, облачения на Престолы и Жертвенники. В те годы трудно было купить нужную ткань, пуговицы, нитки и разные ленты на отделку. Парчу можно было найти только в комиссионных магазинах в Москве. И обо всём этом заботился тоже отец Александр.

И, конечно же, была у него забота и о будущих пастырях. Организованная при том же Томском Петропавловском соборе знаменитая «Томская кочегарка» явилась своего рода подпольной духовной семинарией, из которой вышли многие замечательные пастыри Русской Православной Церкви.

Храмы