Как же все задрало господи боже мой?

Перед моими глазами возвышается одна из многих Московских многоэтажек. Казалось бы, что тут необычного и зачем мне торчать здесь в ночное время. Но домик этот не самый обычный. В одной из этих квартир, чьи окна сейчас искоса смотрят на меня, процветает среднестатистический, так сказать, бордель.

Как бы мне сейчас хотелось, чтобы этого дома не было. Как бы хотелось, чтобы его когда-то снесли бы, взорвали бы… Да что угодно сделали бы! Лишь бы его не было сейчас, лишь бы не было этого ‘слёта ночных бабочек’. Хотел бы я, чтобы всей этой истории вообще не было.

Совсем недавно, буквально несколько минут назад, рядом со мной, на этом самом пассажирском кресле возле меня, сидела Юля. Моя верная и прекрасная напарница в очередной раз поправляла макияж. Я буквально прожигал её взглядом и вновь пытался переубедить её ходить в ту чертову квартиру. А сейчас в салоне машины остался лишь запах её духов и голос, звучащий теперь только из наушников.

Уже несколько часов сижу напротив этого серого дома и слушаю разговоры, звучащие их бордельной квартиры. А в голове все ещё крутятся наши с Юлей разговоры, вспоминаются мои попытки отговорить её от этого спектакля. Говорил, что это опасно; что мы не знаем, как развернуться события; что вся эта игра, возможно, вообще бессмысленное занятие. Вот только сказать, что я волнуюсь за неё; боюсь отпускать её туда; что просто не хочу, чтобы она ходила в таком виде… Этого сказать опять не смог. Побоялся, струсил, не решился. Как всегда. Майор милиции ещё называется! Опер, чёрт возьми!

Сейчас только хочется, чтобы Юле не пришлось произносить пароль, чтобы не пришлось ей испытывать страх. Она и так там в опасности, каждую минуту что-то может пойти не так. Только бы не пошло. Только бы ей не стала угрожать опасность. Только бы Юлю не раскрыли, не стали подозревать. Господи, как же тяжело сидеть тут, пред самым домом, и не иметь возможности сейчас же, в эту самую минуту поднять и забрать любимую девушку из этой ужасной квартиры. Огородить от всех возможных неприятностей. Увести от этой рискованной игры с преступностью.

Но я не могу. Не могу увести Юлю и этого проклятого борделя. Не могу раскрыть её. Не могу провалить эту операцию. И не потому что Рогозина будет ругаться, не потому что преступники могут залечь на дно. Не могу из-за того, что это опасно для Юли. Собой бы я рискнул, тысячу раз рискнул бы, но рисковать Юлькой – ни за что и никогда. Она и так под немалым риском.

Мне остаётся лишь слушать разговоры в квартире и ждать, моля, чтобы всё шло ровно, без всяких приключений. Давно уже со всей силы сжимаю руками руль. Ладони уже успели неприятно вспотеть, а костяшки пальцев побелели как у замёрзшего трупа. Нервы. Сейчас с огромным трудом получается держать себя в руках. Лишь бы не сорваться сейчас, хоть бы не пришлось срываться по Юлиному сигналу.

– Ох, ты Господи, ты Боже мой! – раздаётся громкий Юлин голос в наушниках. И я почему-то впадаю в ступор. То, чего я так боялся, случилось. Неужели я накаркал на Юлю беду?! Судорожно хватаю рацию и, скомандовав начинать захват, мгновенно вылетаю из машины. Только бы успеть. Только бы Юля не пострадала. Я никогда не прощу себе, если с ней что-то случится. Не переживу, если она пострадает. Главное – успеть. Главное – успеть.

Добежав до подъезда одновременно с Климовым – руководителем группы захвата – не сбавляя темп и не задерживаясь ни на секунду, продолжаю мчаться до нужной квартиры. Я должен оказаться там как можно быстрее. Должен убедиться, что с Юлей всё в порядке. Вот только в самых дверях столкнувшись с одним из ОМОНовцев и практически рухнув на пол, оказался я в квартире не самый первый.

На полу, под дулами автоматов, отдыхает седоватый мужчина с сильным запахом алкоголя. А на кровате, наблюдая за происходящем и старательно пытаясь закрыться от посторонних, восседает Юля. Язвит, прожигает меня злобным взглядом. А сама с трудом сдерживает рвущиеся наружу эмоции, страх, яркими огоньками все-такие сверкающие в дымчато-голубых глазах.

Раздав ребятам из организации ‘маски-шоу’ распоряжения, я наконец подбежал, если не подлетел, к Юле, и замер возле неё, смотря ей прямо в глаза.

– Ну что, капитан, всё в порядке? – почему-то не решаюсь показать свои эмоции, то, что я очень переживал, обыденным тоном спрашиваю я. С трудом сдерживаюсь, чтобы крепко не прижать Юлю к себе.

– А зачем вы спешили, товарищ майор?! Я б на новую работу сейчас бы сразу перешла! А что, стабильный заработок, нервов меньше, – Юля старается говорить спокойно, но голос предательски дрожит. Накинув на плечи свою шубку, она и вовсе отвернулась от меня.

– Юль, не обижайся. Ничего же не случилось, слава Богу, – я осторожно сел на краешек кровати и попытался взглянуть в Юлины глаза. – Я же тебя отговаривал. А ты всё равно не отказалась от этого представления.

– Плохо отговаривал, товарищ майор! Лучше надо было уговаривать, – наконец развернувшись, возмутилась Юля. – Знаешь как ужасно в этом наряде?!

– Дурёха ты, Юлька! Но это не важно, – я наконец решился, собрал волю в кулак и, резко, но осторожно притянув Юлю к себе, нежно коснулся её губ. На душе тут же стало в тысячу раз спокойнее, будто только так, только сейчас убедился, что с ней всё в порядке, что она не пострадала.

– Кость, ты чего? – тихо спрашивает Юля, когда наши губы наконец оторвались друг от друга.

– Решил не тратить время на уговоры. А то ты бы отказала, а потом бы опять жалела об этом.

– Правильно решил. Спасибо, что ты есть, – моя любимая Юля крепко прижалась ко мне. Неужели этот момент наступил?! Как же я долго его ждал!