Символ веры толкование молитвы

Детально: символ веры толкование молитвы - со всех открытых источников и разных уголков мира на сайте 1000-molitv.ru для наших уважаемых читателей.

Молитва Символ веры — краткое и точное изложение основ христианского вероучения, составленное и утвержденное на 1-м и 2-м Вселенских Соборах.

Оглавление [Показать]

Что такое молитва “Символ веры”?

Весь Символ Веры состоит из двенадцати членов, и в каждом из них содержится особая истина, или, как еще называют, догмат нашей православной веры.
1-й член говорит о Боге Отце, 2-й по 7-й члены говорят о Боге Сыне, 8-й — о Боге Духе Святом, 9-й — о Церкви, 10-й — о крещении, 11-й и 12-й — о воскресении мертвых и о вечной жизни.

Текст молитвы “Символ веры”

По-церковнославянски

По-русски

 1. Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.  Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого.
2. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша.  И в единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рожденного от Отца прежде всех веков: Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, одного существа с Отцом, Им же все сотворено.
 3. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася.  Ради нас людей и ради нашего спасения сшедшего с небес, и принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком.
 4. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна.  Распятого же за нас при Понтийском Пилате, и страдавшего, и погребенного.
 5. И воскресшаго в третий день по Писанием.  И воскресшего в третий день согласно Писаниям.
 6. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И восшедшего на небеса, и сидящего по правую сторону Отца.
 7. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца.  И снова грядущего со славою, чтобы судить живых и мертвых, Его же Царству не будет конца.
 8. И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки.  И в Духа Святого, Господа, дающего жизнь, от Отца исходящего, с Отцом и Сыном сопокланяемого и прославляемого, говорившего через пророков.
 9. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.  В единую святую, соборную и апостольскую Церковь.
 10. Исповедую едино крещение во оставление грехов.  Признаю одно крещение для прощения грехов.
 11. Чаю воскресения мертвых,  Ожидаю воскресения мертвых,
 12. и жизни будущаго века. Аминь.  и жизни будущего века. Аминь (истинно так).

символ веры толкование молитвы

Икона “Символ веры”

Как поется “Символ веры” на Литургии

Валаамский хор

Толкование молитвы “Символ веры”

Лосский Владимир Николаевич

Толкование на Символ веры

Блаженный Августин, епископ Иппонийский

О Символе Веры

Протоиерей Александр Шмеман

Объяснение “Символа веры”

протопресвитер А. Шмеман

1. Введение

В жизни христианской Церкви с давних пор занимал и продолжает занимать особое место так называемый Символ веры: сравнительно краткое исповедание того, во что верит Церковь. Слово «символ» в его первоначальном значении можно перевести так: то, что «держит вместе, соединяет, содержит». Так вот, Символ веры именно со-держит все эти истины, которые – верит Церковь – необходимы для человека, для полноты его жизни и для спасения от греха и духовной гибели.

Исторически Символ веры возник из подготовления новообращенных, т. е. вновь уверовавших, готовящихся ко вступлению в Церковь, к таинству крещения. В древности принимали крещение, главным образом, взрослые. Как и в наши дни, люди приходили к вере, принимали Христа, желали вступить в Церковь, стать членами церковной общины -каждый в итоге своего особого пути. Ибо всякое обращение, всякая встреча человека с Богом – есть тайна благодати Божией, проникнуть в которую нам не дано. Одни приходят к Богу в страдании и горе, другие в радости и счастье. Так было, так будет всегда.

Зарождение веры в душе человеческой есть тайна. И, однако, сама вера во Христа приводит человека к Церкви, к общине тех, кто верит во Христа. Сама вера ищет и требует единства верующих, которые именно этим своим единством, любовью друг ко другу свидетельствуют перед миром, что они ученики и последователи Христа. «Посему узнают все, что вы Мои ученики, – сказал Христос, – если будете иметь любовь между собою». Любовь и единство веры, про которое ап. Павел говорит, что оно составляет главную радость христиан: «я весьма желаю увидеть вас, – пишет он христианской Церкви в Риме, – чтобы утешиться с вами общей верой, вашей и моей…»

Христианская жизнь новоуверовавшего начиналась, таким образом, с того, что его приводили к епископу местной Церкви, и тот начертывал рукою крест на лбу нового христианина, как бы ставя на нем метку Христову. Человек пришел к Богу, поверил во Христа. Теперь, однако, надлежит ему узнать содержание веры. Он становится учеником его начинают, как говорится в церковных книгах, оглашать. Ибо христианство – это не эмоция, не просто чувство, нет, это – встреча с Истиной, это – трудный подвиг приятия ее всем существом. Как человек, страстно любящий музыку, для того, чтобы исполнять ее, должен пройти через трудное обучение, так и поверивший во Христа, полюбивший Христа должен теперь осознать содержание своей веры и то, к чему она обязывает.

Накануне праздника Пасхи – ибо в ранней Церкви крещение совершалось в пасхальную ночь, – каждый готовящийся к крещению торжественно читал Символ веры, совершал «отдачу» его, исповедовал его приятие и свое вступление в единство веры и любви. У каждой большой местной Церкви – Римской, Александрийской, Антиохийской – был свой крещальный символ веры, и, хотя все они были повсюду выражением единой и неразделимой веры, в стиле, фразеологии они разнились между собою. В начале IV века в Церкви возникли большие споры, касавшиеся основного христианского учения о Христе как Боге. В 325 г. в городе Никее собрался первый Вселенский Собор, и на нем был выработан общий, единый для всех христиан Символ веры. Спустя несколько десятилетий, на втором Вселенском Соборе, в Константинополе, Символ веры был дополнен и получил название Никео-Царьградского, общего для всей вселенской Церкви. Наконец, третий Вселенский Собор, в Ефесе в 431 году, постановил, чтобы этот символ оставался навеки неприкосновенным чтобы, иными словами, не делалось к нему больше дополнений.

С тех пор вселенский Символ веры поется или читается в Церкви на каждой литургии. Он есть всеобщее, для всех обязательное выражение Церковью своей веры. И потому всякий, желающий узнать, во что верит Церковь, в чем наша вера, в чем та Истина, которую несет христианство миру, – ответ на это находит в Символе веры.

2. Верую…

Остановимся на том слове, с которого начинается Символ веры. Слово это – верую. Оно определяет собою всю тональность Символа веры, его духовную исключительность и единственность. Поэтому, хотя слово это кажется знакомым и понятным, в него нужно вдуматься, его нужно заново открыть и постоянно открывать для себя каждому из нас.

Итак, что говорю я, или, лучше сказать, – о чем говорю, когда произношу слово верую? Мне кажется, достаточно задать этот вопрос, чтобы ощутить, прежде всего, глубочайшее отличие самого слова «верую» от всех других, которыми я выражаю содержание моего внутреннего «я».

Когда я говорю – «я думаю», и мне и другим понятно, о чем идет речь: о направленности моего сознания на тот или иной объект. Сказать – «я думаю, что есть Бог» – это значит высказать некую догадку, построенную на тех или иных предпосылках. . . Когда я говорю «я знаю, убежден, ощущаю» – я остаюсь в пределах вполне объяснимых, разумных, ничего загадочного в себе не содержащих состояний моего сознания. Ни к одному из этих состояний слово «верую» неприменимо, так как оно для них не нужно. Сказать «я верую, что идет дождь» — просто глупо, так как тут я имею дело с объективным фактом.

Таким образом, очевидно, что слово верую относится только к тому, что во мне и вне меня – лишено очевидности. К тому, иначе говоря, что лишено и чувственной очевидности, и очевидности рациональной, и, наконец, очевидности фактической.

А вместе с тем, и тут мы подходим к самому главному, слово верую не только существует, и, следовательно, соответствует, хотя бы во мне, чему-то реальному и наполнено внутренней силой, т. к. не нуждается в подпорках извне. Я говорю «верую» только про то, что глазами не вижу, ушами не слышу, руками не трогаю, к чему не имеет отношения никакое «дважды два четыре», но во что я верю и что этой верой я знаю.

«Бога никто никогда не видел. ..». для верующих вера отлична от всего, так в том суть ее, что направлена она на то, что «просто» знать и «просто» доказать невозможно. В этом смысле веру можно назвать и чудом и тайной. Чудом ощущает ее, прежде всего, сам верующий. Действительно, откуда в душе, откуда в сознании эта одновременно радостная и страшная несомненность присутствия, встречи, дух захватывающей любви? Словно не я, а какая-то сила во мне говорит верую в ответ на эту встречу. Я не могу объяснить ее словами, т. к. слова -все о земном, о фактах, о видимом и осязаемом. А опыт веры – так очевидно – опыт свыше – и как выразить, передать его? Словно не я куда-то пришел, а кто-то пришел ко мне, прикоснулся к моему сердцу: «се стою у двери и стучу!»… этот стук, это пришествие ощутила душа и радуется и знает…

Чудо и, следовательно, тайна. Вера – это прикосновение к тайне, узрение другого измерения, присущего всему в мире. В вере оживает тайный смысл жизни. За гладкой, объяснимой, однозначной поверхностью вещей начинает светить их подлинное содержание. Сама природа начинает говорить и свидетельствовать о том, что над нею, внутри нее, но отлично от нее. Говоря самыми простыми словами – вера видит, знает, ощущает в мире – присутствие Бога. Она, по утверждению апостола Павла, есть «обличение вещей невидимых», и действительно – для верующего все в жизни и сама жизнь начинает ощущаться как явление. «Небеса поведают славу Божию, творение рук его возвещает мир». Это – не поэзия, это голос, это свидетельство веры. Чудо, тайна, знание, радость, любовь. Все это звучит в слове «верую!» – одновременно и ответ и утверждение. Ответ Тому, кто возлюбил меня, утверждение моего принятия этого происшествия реальности этой встречи. «Верую!» – и дальше весь Символ веры – рассказ, свидетельство о том, что узнала в этой встрече душа.

3. Во единого Бога Отца…

Верую во единого Бога. Это исповедание единого Бога есть начало всех начал, основа всех основ христианства. Христианство вошло в мир, в котором царило многобожие. Ибо дохристианский человек Богом называл и обожествлял природу, т. е. многообразие действующих в ней сил. «Мир полон богов», – сказал греческий философ Фалес, и это, в переводе на теперешний язык, означало, что в мире действует множество сил и «законов».

Христианство своею проповедью, своим исповеданием единого Бога восставало против обожествления мира. Единый Бог – это значит, что все силы, вся жизнь, все «законы», все то, что живет в мире, и сам мир – от Бога, но не Бог. Язычество, многобожие чувствовало божественный источник мира, но не знало Бога. Его «Боги» были всего лишь отображением самого мира. Отсюда в многобожии – соперничество «богов», отсюда идолопоклоннический, магический характер язычества.

Поэтому провозгласить, исповедать единого Бога – значит утвердить примат духовного, высшего бытия, которое одно способно явить смысл каждого явления жизни.

И сразу же Символ веры называет этого единого Бога – Отцом. «Верую во единого Бога Отца…». Ибо если слово Бог означает абсолютную высоту Божества, Его абсолютное превосходство над миром, опыт Бога, как Высшего, Недостижимого, другого, то именование Бога Отцом утверждает не только связь Бога с миром, но и такую связь, сущность которой в любви, близости и заботе. Если христианство отвергает многобожие и провозглашает Бога как абсолютное бытие, то с такой же силой отвергает и то восприятие Бога, которое называется деизмом. Это понимание Бога как «причины», или, по знаменитой аналогии Вольтера, как Часовщика, создавшего сложный механизм, приведшего его в движение, но в самом движении уже не участвующего.

Именно такое – отвлеченное, чисто философское – понимание Бога и отвергается в именовании Его Отцом. Отец дарует жизнь, но продолжает любить свое создание, заботиться о нем, участвовать. Про Бога сказано в Евангелии, что «Он любовь есть». И потому в этом именовании Бога Отцом – уже заложена, уже выражена и наша ответная к Нему любовь, наше доверие, наше любовное, сыновнее Ему послушание.

Назвав Бога Отцом, Символ веры исповедует Его и как Вседержителя. «Верую в Бога, Отца Вседержителя». Словом этим выражаем свою веру в то, что Бог, которого называем мы Отцом, содержит в Своем промысле – всю жизнь, или лучше сказать, – что все в мире Его, все от Него, все живет Им.

Ни на что не положило христианство столько усилий, как на борьбу с так называемым дуализмом, с верой многих христианских религий в существование двух начал: светлого и темного, хорошего и злого. Дуализм возник из опыта страдания, зла, уродства, царствующих в мире. Поскольку же страдание, зло, в понимании дуалистов, – от материи, то от нее нужно бежать в чистую духовность. «Материя» – от зла, она есть зло… далее мы еще будем говорить о том, как понимает христианство зло, разлитое в мире, созданном благим и светлым Богом. Сейчас подчеркнем только, что понимание это исключает какой бы то ни было дуализм.

Мир создан любовью. И если отпадает от любви, то это именно падение, а не сущность мира.

И, наконец, исповедует Символ веры Бога Отцом, Вседержителем и «Творцом неба и земли, видимого же всего и невидимого». Мир сотворен, источник его в Боге. Он не сам из себя, не случайное сцепление клеточек, не абсурд. Он осмыслен, у него есть начало и есть цель, и все в нем отнесено к высшей Божественной мудрости: небо и земля, видимое и невидимое. «И увидел, что это хорошо. ..». Этим исповеданием отвергается всякое упрощенное понимание мира, всякое сведение его к чистой «объективности». Созданный Богом, мир отражает Божественную мудрость, Божественную красоту, Божественную истину. Все от Бога, все пронизано высшим смыслом – и в этом, как мы увидим дальше, – и радость, но и трагизм мира и жизни в нем.

4. И во единого Господа, Иисуса Христа…

Слово или титул Господь, по-гречески – Kupios, означало в эпоху возникновения христианства – вождя, наделенного Божественной властью и силой, посланного Богом, во имя Божие, чтобы править миром. Титул этот присвоили себе римские императоры, чтобы подчеркнуть Божественный источник своей власти.

И именно этот титул не признавали за императором христиане, не боясь ни смерти, ни преследований, утверждая, что у мира один Господь, один носитель. Божественной власти и что Господь этот – Иисус Христос. И за это, за этот отказ, Римская Империя на протяжении двухсот лет преследовала христиан. Но потому с этого слова и следует начать объяснение христианской веры во Христа.

«Верую во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия Единородного». Произнося эти слова, мы сразу оказываемся в самой сердцевине христианства, его «уникальности». Вера во единого Бога присуща всем большим религиям – исламу, иудаизму и тому расплывчатому «деизму», т. е. признанию высшего Божественного начала и источника жизни, которое распространено среди миллионов людей, не причисляющих себя ни к какой исторической или традиционной религии.

От всех этих религий христианство отличается тем, что, одновременно с чистейшим монотеизмом, т. е. верой во единого Бога, оно той же верой обращено ко Христу: к Человеку, по имени Иисус, жившему в Палестине около двух тысяч лет тому назад, жизнь которого: пришествие, учение, смерть – записаны в книге, называемой Евангелием – т. е. благой и радостной вестью, составленной четырьмя евангелистами: Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном.

Христос. Произнося это слово, мы привычно соединяем два имени – Иисус Христос, и забываем, что если первое имя – Иисус – есть действительно человеческое имя, довольно частое в Палестине той эпохи, то второе – Христос – титул, означающий Помазанник. Слово это переведено с древне – еврейского Мессия. Через все книги Ветхого Завета проходит пророчество о том, что Бог пошлет в мир Мессию, Помазанника, т. е. Человека, которого Он, Бог, облечет божественной властью, наполнит Своим духом и пошлет для того, чтобы возвестить людям свою волю, спасти их от греха и зла, соединить навек с Собою.

Как царей и пророков помазывали елеем, символом духовной силы, так и этот Божественный посланец будет Мессией. Ожидание Мессии особенного напряжения достигло как раз в эпоху, описанную в Евангелии. Первое утверждение Евангелия в том и состоит, что Человек Иисус, начавший проповедь Свою в Палестине, и есть Мессия, Помазанник Божий – Христос. Тот, Кого ждали, о ком молились и кого провозглашали все пророки, пришел. Человек Иисус – есть Христос. Таково начало христианской веры.

5. ….И во единого Господа, Иисуса Христа, Сына Божьего единородного, иже от Отца рожденного прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу, имже вся быша…

И, наконец, последнее, все собою увенчивающее, все обнимающее откровение: этот Господь, этот Христос, Которого послал Бог в мир, как Свою любовь и Свое спасение, – есть Сын Божий Единородный. Я нарочно говорю – откровение. Ибо все остальные слова: Господь, Христос, Помазанник – мы находим в истории спасения, они все еще могут быть ограничены человеческим, тварным.

Но явить во Христе Сына Своего Единородного может только Бог, только Отец. И в день, когда Иисус Христос приходит креститься у Иоанна Предтечи, в смиренном послушании Богу, Бог открывает эту тайну нам:

И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского
И крестился от Иоанна во Иордане,
И когда выходил из воды, увидал Иоанн разверзающиеся небеса.
И духа, как голубя, сходящего на Него.
И глас с небес: Ты сын мой возлюбленный,
В котором Мое благоволение.

Тут кончается спор. Ибо не с кем спорить. Здесь тайна, а о тайне не спорят, ее открывает нам Бог. Он не нуждается ни в «утверждении», ни в оправдании. Вся история мира, история спасения вела к этому Божественному Откровению, к этому дару любви и света, и всякий, кто от света, приемлет их. Христос есть Сын Божий, Христос есть Бог. И мы верим в это, потому что мы верим Отцу и верим Христу. Ибо «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную».

Символ веры прибавляет: «в Сына Божия Единородного». Это значит, что Христос – Сын Божий не в том общем смысле, в каком все люди, поскольку сотворены они Богом, могут быть названы детьми Божьими, а в смысле единственном и исключительном слова единородный, т. е. единственный, один, – не сотворенный, а рожденный от Отца прежде всех век. Так учил Христос о Себе, и эту веру мы принимаем от Него. Мы верим Ему. И в этой вере Бог перестает быть отвлеченной идеей. Он раскрывается как Отец Сына своего единородного, потому что Он вечная Любовь к Сыну, вечная радость о Нем, вечная Ему самоотдача: «…Отец любит Сына, – говорит Христос, – и все отдал Ему…». Также и Сын: вечная любовь, послушание, вечная самоотдача любви.

Да, изнемогает наш ум, наш падший и ограниченный рассудок. Изнемогает перед глубиной, величием и – по-человечески – непостижимостью этой тайны. Но именно эту тайну возвещает нам Христос: совсем другое, новое для нас и неслыханное учение о Самом Боге. И вот на это Церковь не перестает утверждать, что Христос – «Свет от Света, Бог истинный от Бога истинного.

Тут, в этом неслыханном учении, проходит черта между теми, кто эту веру принимает и ею живет, и теми, кто не принимает, говоря, что хотя Христос и принес людям замечательное, возвышенное моральное учение, Сам Он – человек, а не Бог. Я останавливаюсь на этом выборе, потому что он, вне всякого сомнения, определяет собою все наше понимание христианства. Можно сказать так: либо мы принимаем Евангелие целиком, принимаем все учение Христа, как дано оно нам в Евангелии. Либо, подобно Толстому, что-то принимаем в нем, а что-то отбрасываем. Принимаем то, с чем согласны, что «понимаем», но отвергаем то, чего не понимаем. Только нужно понять, что, если мы выбираем второй подход, мы самих себя делаем судьями Евангелия, и, что еще страшнее, считаем, что Христос ошибся и учил неправде. Но если Он в чем-то ошибался и учил неправде, то какова ценность других Его слов и всего Его учения? Если читать Евангелие непредвзято, то не может быть никаких сомнений в том, что Христос сознавал себя Сыном Божиим, посланным в мир Отцом, чтобы спасти мир. И в этом весь смысл Евангелия, т. е. той благой вести, которую ученики Христа разнесли по всему миру, той тайны, которую Иисус Христос возвестил и явил миру.

Поэтому с приятия именно этой тайны и начинается христианская вера, и в вечном углублении в нее состоит христианская жизнь.

В чем же состоит тайна, которую отцы и учители Церкви называли пресветлой и прерадостной? Ответ на этот вопрос укладывается в одно слово, и слово это – любовь. Про Бога в Евангелии сказано, что Он есть Любовь. Не то что среди Божественных «качеств» есть и призыв к любви, а сам Бог есть Любовь. Но нет любви без любящего и любимого и их единства. И если эта любовь абсолютна, то и воплощается она в единстве абсолютном, так что любящий может сказать: мы – едины, мы – одно.

Поэтому можно сказать так: если Богом мы называем совершенное Бытие, если совершенство раскрыто нам, как Любовь, если «Бог любовь есть», то тогда Бог не есть одиночество, этакое вечное Я – без вечного Ты. Нет, Бог есть абсолютное, всеблаженное единство Любящего, Любимого и любви, или, как Им самим раскрыто нам: Отца, Сына и Святого Духа.

«Отче! – говорит Христос в ночь предательства. – Да будут все едино – как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино – да уверует мир, что Ты послал Меня». Вот смысл слов Символа веры о Сыне Божием единородном.

6. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес…

Остановимся прежде всего на слове спасение. Остановимся потому, что здесь мы имеем дело с понятием, которое каждому верующему известно, к которому он так привык что оно перестало звучать для него во всем своем смысле. Поэтому нужно подчеркнуть, что христианство – это религия спасения. А это значит – не просто «улучшения» жизни, помощи в житейских невзгодах, раскрытия отвлеченных норм и принципов поведения, а именно спасения. Спасение предполагает гибель. О спасении, а не об утешении и утешительных словах молит тонущий человек, или человек, дом которого охвачен пламенем, или человек, летящий в пропасть. Между тем, именно ощущение гибели – и потому – переживания христианства как спасения – как бы выдохлось за долгие века христианства и подавляющее большинство христиан хотя по привычке и повторяет слова «Спаситель», «спасение» и мольбу «спаси нас», внутренне, подсознательно переживают их по-иному, не так, как переживали христиане вначале.

В самом христианстве произошла своеобразная подмена слов, или лучше сказать – не слов – ибо слова-то остались те же самые, – а смысла слов, их звучания. Произошла эта подмена потому, что мы перестали ощущать себя существами действительно гибнущими, существами, чья жизнь неумолимо стремится к бессмысленному распаду, которая поглощается злом, бессмысленностью, ужасом умирания и смерти, животной борьбой за существование, страшной похотью власти, войной всех против всех, ложью, отравляющей самые истоки жизни, серостью и приговоренностью всех к смерти, то есть всем тем, что пытается, и, увы, с успехом, заглушить, замазать наша так называемая «цивилизация». Всего этого мы научились как бы не замечать, а то уж очень страшно жить. Все это мы научились заговаривать суетой повседневной жизни. Нет, не случайно все громче гремит оглушающая шумная музыка, ускоряется ритм жизни, все увеличивается число новостей, которыми глушат нас день за днем. Это человечество, боящееся остановиться, боящееся задуматься, боящееся остаться наедине с собою и увидеть гибель, страх, ненависть и зло как саму жизнь, к которой мы приговорены. Между тем, именно таково ощущение, образ жизни в Евангелии. Христос приходит к людям, «сидящим во тьме» и «сени смертной». Вот первое определение в Евангелии судьбы человеческой. Радость рождественской ночи сразу же омрачена. Ирод хочет убить Младенца и для этого убивает множество младенцев, и вот, пишет евангелист Матфей: «глас в Раме слышен, плач и рыдание, Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет…».

Только о любви, только о прощении проповедует Христос. Но откуда же эта ненависть, сгущающаяся вокруг Него и приводящая Его, безысходно, неумолимо, на крест? В центре Евангелия этот ужас предательства, измены, страшной злобы, пота, падающего на землю, как кровь. Человека, который в предсмертной муке «начал ужасаться и тосковать», вопя со креста: «Боже мой! Боже мой! Почему Ты меня оставил?» – предает от страха перед толпой Пилат, издеваются, бьют, плюют римские солдаты, издеваются фарисеи, вопит народ – распни, распни Его!- вот в Евангелии образ мира и жизни. Достаточно на минуту задуматься, чтобы увидеть что все это всегда было, всегда есть, что в мире царит и жизнью управляет гибель. И если не вернуться именно к этому ощущению, если не начать с него, то нет смысла в христианстве и ему, в сущности нечего сказать людям. Ибо только раскрывая глубину и ужас гибели, христианство раскрывает себя, – или, вернее, Христа Его учение и Его призыв – как спасение. Спасение не от того или другого а спасение самой жизни, так безнадежно оторвавшейся от собственного своего содержания от Бога, от света, от неба, от Истины, от вечности, и в отрыве этом ставшей страшным и зловонным кишением людей, одинаково приговоренных к бессмысленной гибели. Все это и исповедуем мы, когда произносим в Символе веры простые и вечные слова: «Нас ради человек и нашего ради спасения». Ради нас, для меня, для тебя, для каждого в отдельности и для всех вместе; для нашего спасения. Каждый раз, повторяя это утверждение мы утверждаем также и наше знание гибели.

Многие хотели бы удалить из христианства эту связь: спасение от гибели, спасение, потому что гибель. Многие хотели бы как бы «обезвредить» христианство сделать его придатком к жизни, бытом, древностью добрым обычаем. Но как нельзя убрать из Евангелия крест и распятие так не убрать из христианства этого соотношения гибели и спасения. Можно сказать: всякая подлинная встреча со Христом раскрывает мне, прежде всего, тьму, гибельность и бессмысленность моей жизни. Я вижу Христа и потому, что я вижу Его, я понимаю, что та жизнь, которой я живу, не та, не настоящая жизнь, а жизнь, пронизанная гибелью, осужденная на гибель. И вера моя в Него, во Христа с того начинается, что каким-то таинственным и необъяснимым и, тем не менее, самоочевидным для меня образом, я узнаю, что только Он, Христос, может спасти меня, что только Он, только у Него, только в Нем спасение и мое, и ближних, и всех, и всего. «Нас ради человек и нашего ради спасения». Так все Евангелие, вся вера отнесены этими словами Символа веры ко мне и к моей жизни. И только ощутив это всем существом, я оказываюсь способным задуматься над тем, в чем состоит спасение.

7. И воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечившегося…

От Духа Святого и Марии Девы. Я думаю, для неверующих, для людей, внешних христианству, нет большего камня преткновения и соблазна, чем вера христиан в то, что Иисус Христос родился от Девы. От веры в это, увы, отказались даже многие христиане, особенно те протестантские ученые, которые изучают Евангелие и веру «научно» и которым вера в Матерь-Деву кажется неприемлемой, кажется насилием над умом, суеверием. Не сомневаются, смиренно принимают это евангельское учение люди простые и те, кто сам смиренен. И не только принимают, но принимают как радостный дар, как светлую и радостную тайну, которую Богу угодно было нам раскрыть. А так как доказать «действительность» этого безмужнего зачатия и рожденья невозможно, и мы либо верим, либо не верим в него, либо смиренно принимаем, либо, так сказать, «принципиально», во имя науки и от имени разума отвергаем его, то и говоря о нем, мы можем попытаться всего лишь поведать, что дает эта вера нашему сознанию, нашему сердцу что открывает она нам на глубине. Конечно, вера в рожденье Христа от Девы, провозглашенная в Евангелии, снова и остро ставит вопрос об уме, о разуме и о границах того научного подхода ко всем явлениям, который разум наш только и знает и в котором он действительно верховный судья. Вопрос этот так важен потому, что девство Божьей Матери, как называет Церковь Марию, Мать Иисуса, отвергается именно разумом. Разум говорит: этого не бывает, и потому этого быть не может, и потому этого не было. И потому это нужно вычеркнуть из Евангелия. Так что все сводится в конце концов к выбору: что выше – Евангелие или разум кто кого судит, кто кем проверяется – Евангелие ли разумом или разум Евангелием? Замечу сразу же, что дилемма эта относится совсем не к одному только утверждению веры – к рожденью Христа от Девы. Она относится, как мы отлично знаем, прежде всего, к самому Богу. Тот же разум та же наука не знает ни Бога-Творца, ни Бога-Любви, ни Бога-Спасителя. Ибо наука знает только то, что она может проверить и проверкой этой, как говорит философия, эмпирически доказать. Проблема следовательно, расширяется. Речь идет о том, существует ли сфера знаний, явлений жизни, которая не то что не подведомственна уму нет – христианство ставит ум очень высоко, – но в которой ум, во всяком случае, наш земной, человеческий ум, не имеет окончательной власти, не может и потому не должен выносить никакого окончательного суждения. Или еще так: есть ли у ума границы вне пределов которых он, если он только подлинный, так сказать, «умный ум», говорит: я не знаю. Я говорю «умный ум», потому что есть, вне всякого сомнения, глупый ум, и он-то обычно и кричит громче всех и считает себя всезнайкой. Настоящий ум, настоящий ученый об очень многом говорит: «я еще этого не знаю», и это незнание неизмеримо более достойно подлинной науки, чем кичливое всезнайство.

Так вот, христианская вера, христианство по отношению к уму занимает такую позицию: оно, во-первых, признает ум высшим даром Бога человеку, подлинно Божественным даром; оно, во-вторых, утверждает, что как и все в мире, как и весь человек, ум помрачен и ограничен грехом, и потому уже не все может познать и объяснить. И, наконец, в-третьих, оно считает, что ум может и должен быть просветлен, просвещен, углублен и возрожден верой. А для этого ум должен смириться, а это значит – допустить, что в мире действует не только он и не слепая и бездумная причинность, которую одну ум и постигает, а действует в мире Бог, о котором сказано, что Его пути не наши пути, Его мудрость не наша мудрость, и что Бог разрушает гордыню ума, утверждающего свое всезнайство. Но тогда как раз и отпадают все те возражения, о которых мы говорили в начале: этого не бывает, и потому это невозможно, это не соответствует известным нам законам природы, и потому этого не было, и так далее. Ибо как раз самые глубокие законы мира и неизвестны, неизвестна та его мистическая глубина, на которой ум встречается с действием в нем Бога-Творца, Бога-Любви, Бога-Промыслителя. Ведь вера и Церковь не утверждают совсем, что это «бывает» и что это «возможно», то есть дети могут рождаться без отца, от Девы. Вера и Церковь только утверждают, что это неслыханное, небывалое и для нашего падшего ума невозможное событие совершилось тогда, только тогда, когда на землю, в образе человеческом, пришел Сам Бог! Поэтому вера в девство Марии, Матери Иисусовой, зависит совсем не от того, «возможно» это или «невозможно», бывает или не бывает. Сама Церковь в одной из своих молитв утверждает: «чуждо матерям девство и чуждо девству материнство». Вера эта зависит только от того, верим ли мы, что Христос – Бог, пришедший на землю, к нам, «нашего ради спасения, нас ради человек».

Если верим, то понятной (нет, не голому разуму, а глубине нашего сознания) становится и тайна безмужнего рожденья. Ибо в этой тайне как раз и содержится вера Церкви во Христа, знание Его как Бога и Человека, как Бога, ставшего человеком, как Человека, исполненного Богом, обоженного. Нам не дано свести Бога на землю и Его вочеловечить. Это Божье решенье Божья инициатива, причина Его вочеловечения не в земном, не в одном из земных законов, но только в Боге. Христос – Сын Божий. Но человечество свое, плоть и кровь свою Христос принимает от нас, людей, и принимает от девы Марии, которой Духом Божиим, творческой силой Его и любовью дано стать Матерью и этим материнством навеки, навсегда и до конца породнить нас со Христом, Сыном Божиим, явить Его как одного из нас, как Сына Человеческого. Свободное решение Бога, творящего нового человека, свободное приятие человеком этого дара: вот смысл этой нашей веры, вот радость ее. Бог нисходит с неба, чтобы человек поднялся на небо. Через Иисуса Христа – мы дети Божии, через Марию – Христос с нами, в нас, наш брат, наш сын, наш Спаситель. Все это и выражено в кратком исповедании Символа веры: «и воплотившегося от Святого Духа и Марии Девы и вочеловечившегося…».

8. Распятого за нас при Понтийском Пилате…

Каков смысл этого упоминания в кратком перечислении всего того, во что верит Церковь, – Пилата? Почему одно это имя упоминается в связи с распятием смертью и воскресением Христа, одно имя среди бесчисленных имен людей, участвовавших в Осуждении и мучении невинного Учителя? На вопрос этот нужно дать два ответа одинаково для нашей веры важных, существенных центральных.

Первый ответ таков: имя Пилата упоминает потому, что, называя его, Церковь утверждает историчность тех событий, в которых исповедует она спасение мира и человека.

Есть и вторая причина для упоминания имени римского правителя в Символе веры, и она ясно указана в собственных словах Пилата, обращенных им, согласно Евангелию от Иоанна, к стоявшему перед ним Христу. Христос молчит. И Пилат спрашивает: «Почему Ты не отвечаешь мне? Разве ты не знаешь, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?» Это значит, что земная судьба человека, стоявшего перед Пилатом, смерть и жизнь человека зависели от него, Пилата. И Пилат, как известно, знал, что нет никакой вины за этим человеком. «С этого времени, – пишет евангелист Иоанн, – Пилат искал отпустить Его», то есть Пилат искал случая, чтобы отпустить Христа, – и не отпустил. Не отпустил, так как боялся толпы, так как ему легче было угодить ей, предав на смерть невинного человека, чем, отпустив его, – рисковать волнениями, бунтом, доносами в Рим и тому подобным. Пилат был свободен. Его власть, говорит Христос, дана была ему свыше, и это значит – для правды, справедливо милосердия, защиты слабых. Пилат свободно выбрал зло. Был один момент, один, только один, – когда все зависело от него, и он это знал, и поступил сознательно против совести, против правды… Нет, тут не было рока, Пилат не был бессмысленным исполнителем чужой воли, игрушкой в чьих-то руках. Пилат был свободен. И именно эта свобода Пилата делает поступок его столь безысходно, столь страшно и абсолютно трагическим. Потому упоминание имени Пилата в Символе веры – это ( всегда, каждый день, на протяжении тысяч лет) – напоминание нам, каждому из нас, о том, что мы свободны. Эта минута, когда Пилат мог отпустить Христа или освободить его, – эта минута длится вечно, длится в жизни каждого из нас. Нет дня, когда не стояли бы мы перед выбором и не имели бы данной каждому из нас свыше власти по никогда не обманывающему голосу совести знать правду – и либо выбирать, либо отвергать ее. И эта свобода, эта возможность выбора делает саму нашу веру судом над нами.

В каждом человеке мы можем узнать образ Христа, и либо сделать добро, либо же предать Его – из страха, из слабости и малодушия, как тогда, в ту пятницу перед Пасхой, в час шестой сделал это Пилат. Только по отношению к этой свободе, которой никто не в силах отнять у нас, и решается наше спасение или же наша собственная духовная гибель. Христос нас спас, но сделать это Им дарованное спасение нашим спасением – мы можем только сами, только глядя на стоящего перед Пилатом, всеми брошенного, всеми преданного, всеми оставленного человека. «Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се человек!» – не зная, что в словах этих единственный суд над нами, ибо каждый из нас свободен принять или отвергнуть и предать Его. Так, упоминая имя одного человека, Символ веры на веки веков раскрывает нам всю необъятную глубину человеческой свободы. Сам Бог стоит пред нами – не в величии и славе – ибо тогда мы подчинились бы ему и стали Его трусливыми рабами, нет – в терновом венце и багрянице. И только по отношению к нему мы свободны, как был свободен Пилат, и в этой свободе решаем каждый свою вечную судьбу.

9. Распятого…

В человеке Иисусе Бог снизошел к нам, соединил нас с собою, явил нам свою безмерную любовь, открыл нам доступ в вечное царство любви и света. И вот мир не принял и отверг Его, как говорит евангелист Иоанн Богослов: «Он пришел к своим, и свои Его не приняли.. .». Сошел с небес, и вот – распят. Воплотился, и вот – обречен на страдания. Вочеловечился – и вот убит и погребен. В этом противопоставлении, в этом столкновении любви с ненавистью, в столкновении встречи и отвержения, дара и неприятия раскрывает нам Символ веры христианское понимание, или -лучше сказать – христианское знание, христианский опыт зла, а также знание и опыт победы Христовой над злом, разрушения Им зла…

Первый вопрос: почему был Христос отвергнут? Откуда эта постепенно нарастающая ненависть к Нему, последнее выражение которой вечно звучит в страшном вопле толпы: «Распни, распни Его!»? Ведь с момента явления народу все служение Христа, вся Его проповедь – это одно сплошное воплощение любви, добра, сострадания и милосердия. Христос говорит о себе словами древнего пророка: «Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу…». Христос идет через города и села, и толпы людей следуют за Ним, несут к Нему больных и страждущих, слушают Его и, казалось бы, окружают Его любовью и поклонением. Куда же девалась эта толпа, когда стоит Христос перед первосвященником, а затем перед Пилатом, когда бьют Его и издеваются над Ним римские воины, когда пробивают Ему ладони и ступни, пригвождая Его ко кресту? Или это – та же толпа, те же люди? Но тогда – что же претворило любовь в ненависть, поклонение – в отвержение? Вот Пилат говорит: «Я не нахожу в Нем никакой вины»; вот разбойник, распятый рядом с Христом, говорит: «Человек этот ни единого зла не сотворил…». Но все бессильно против страшного напора ненависти, желания, чтобы не было больше этого человека, чтобы Он был убит…

Смысл евангельского рассказа, если только вслушаться, вдуматься, вжиться в него, прост: Христа отвергают, Христа ненавидят, Христа распинают не за что-то одно, не за те выдуманные преступления, в которых лживо и клеветнически обвиняют Его перед Пилатом и которые, зная, что это ложь и клевета, отвергает и Пилат, тем не менее предавая Христа на позорную и страшную смерть. Нет, тут нет недоразумения, тут нет никакой случайности. Христа распинают только потому, что явленное в Нем добро и любовь, льющийся от Него ослепительный свет оказываются людям невыносимы. Невыносимы потому, что Его свет обличает зло, которым живут люди и которое они сами от себя скрывают. Ибо в том ужас падшего мира, что в нем зло не только царствует, но еще и выдает себя за добро, всегда скрывается за личиной добра. В мире царит круговая порука зла, выдающего себя за добро! Именем добра, свободы, заботы о человеке – и не тогда только, а всегда, и теперь, в наши дни- порабощают и убивают людей, обманывают, лгут, клевещут, разрушают; каждое зло только и кричит: я – добро! И не только кричит, но еще и требует, чтобы люди неустанно вопили в ответ: «Ты – добро, ты – свобода, ты – счастье!»

Зло не имело бы никакой победы, никакой власти в мире, если бы оно открыто являло себя как зло. Зло побеждает обманом, выдавая себя за добро. И этот обман дает возможность человеку оправдывать ненависть, убийство, рабство, ложь, уродство. Вот этот обман и обличает и раскрывает Христос. Раскрывает и обличает не только Словами Своими, а прежде всего Собою, Своим явлением, Своим присутствием Христос оказывается свидетелем, а каждый преступник знает, что прежде всего нужно уничтожить Свидетеля преступления, оградить круговую поруку зла. «И стали с того дня – со дня предательства и убийства Ирод и Пилат Друзьями». В этом коротком замечании евангелиста заключена вся страшная правда о зле.

Да, за Христом следовали толпы, пока Он помогал, исцелял, творил чудеса. И эти же самые толпы бросили Христа и кричали «распни Его!» Люди почувствовали страшным инстинктом зла, что в этом совершенном человеке, в этой совершенной любви – их обличение, что самой своей любовью, самим своим совершенством – Христос требует от них жизни, которой они не хотят, любви, правды, совершенства, которые для них невыносимы. Этого свидетеля нужно убрать, уничтожить.

Только вот – и в этом весь смысл, вся глубина креста и распятия – в этом видимом торжестве зла на самом деле торжествует добро. Ибо торжество добра начинается как раз с раскрытия зла как зла. Первосвященники знают, что они клевещут. Пилат знает, что он предает на смерть ни в чем неповинного человека. И час за часом, шаг за шагом в этом страшном торжестве начинает разгораться свет победы. Победа звучит в раскаянии распятого разбойника, в словах сотника, руководившего казнью: «Воистину человек этот – Сын Божий! » Умирающий на кресте человек – завершает свое свидетельство. И им изнутри – нет, еще не извне, – разрушено зло, ибо явлено и вечно является оно как зло. Повторяю, Крест – это начало той победы, завершение которой – в смерти и воскресении Распятого.

10. Страдавшего…

«И страдавшего…» – говорит Символ веры. Зачем это повторение, ведь слово «распятие» включает в себя понятие страдания? В ответ на это нужно сказать так: говоря «распятого», мы говорим, прежде всего, о тех, кто распинал Христа, мы говорим о зле, о том видимом торжестве и победе зла, которые выражают крест и распятие, и которыми, так как они выражают зло как зло, снимают со зла все покровы – и начинается разрушение зла. Говоря же «и страдавшего», мы говорим о Христе, мы не на распинателях, на Распинаемом сосредотачиваем свой внутренний, духовный взор. Если бы, как учили некоторые осужденные Церковью лжеучители, Христос не страдал на кресте, не испытывал ужасающих физических и душевных страданий, то все, решительно все изменилось бы в самой нашей вере во Христа, в вере в Него как в Спасителя мира и человека. Так как это означало бы, что мы убрали из этой веры самое главное, а именно – веру в спасительность как раз вольного страдания, самоотдачи Христа самому страшному, самому необъяснимому и безысходному закону «мира сего» – закону страдания.

Не требует никаких доказательств, что мир наполнен страданием. Страданием физическим и страданием душевным, болью и мученьем во всех смыслах этих слов. Страданьем, которое часто оказывается сильнее страха смерти, так как для того, чтобы освободиться от него, чтобы больше не страдать, не мучиться, человек убивает самого себя, отказывается от жизни. Но вот, столь же очевидно и то, что, несмотря на этот всеобъемлющий и всемирный закон страдания, человек не принимает его. Все религии, все философии, все идеологии, короче говоря, – все «рецепты», предлагаемые на протяжении тысячелетий человеку, все без исключения обещают освобожденье от страданья, прекращенье страданья. Тут, в этом обещании, исчезает разница между «индивидуализмом» и «коллективизмом», между религией и атеизмом, между консерватизмом и радикализмом и т. д. И тот факт, что люди принимают это обещание, верят в него, и в известном смысле только им и живут, доказывает, что в человеке неистребимо подсознательное или сознательное ощущение страданья как чего-то недолжного. Если называть нормальным то, что бывает, происходит, случается всегда и всюду, то нет ничего «нормальнее» страданья. Но именно это «нормальное» человек извечно ощущает как ненормальное.

И вот, нужно сказать со всей силой, что одно христианство, только оно не обещает человеку освобождения от страданья. «В мире печальны будете», – говорит Христос, хотя сам Он, на протяжении всего своего служения, только и делает, что помогает страдающим. Но, делая это и нам заповедав делать это, Христос ни разу, нигде не говорит, что Он пришел освободить мир от страданья, прекратить и уничтожить его. Христос вольно, свободно, зная, что ожидает Его, «восходит во Иерусалим», идет на страданье и свободно принимает его, и нас обрекает на него, если мы только в самую ничтожную меру следуем Ему и поступаем по Его заповедям. Почему? В чем смысл этого кажущегося противоречия? Вот в чем: если Христос в земной своей жизни все время страдает, и жалеет, и исцеляет, и помогает, то это потому, очевидно, что Он, как и все люди, не принимает страданья как чего-то нормального и при встрече с ним, как и всякий человек, «возмущается духом». Нет, не для страданья и мученья, а для радости и жизни преизбыточествующей создал Бог человека, и для Христа всякое страданье – это победа зла и злого в мире, созданном Богом. Однако, в том и ужас зла, что оно сделало страданье нормальным и, вместе со смертью, единственным абсолютным законом мира и жизни. И потому ни один «рецепт» против страданья, в том числе даже чудо исцеления и оживления мертвых, не освобождает мир и жизнь от страданья, может быть даже наоборот – подчеркивает всесилие страданья, его безысходность. Подчеркивает всю ужасающую «нормальность» ненормального… Исцеленный снова заболеет и умрет. Утешенный и осчастливленный снова познает печаль и боль жизни, окружающее его торжество зла, распада и муки. «В мире печальны будете…». И только поняв это, можно понять, да и то только духовным слухом, ответ Христа, ответ христианства – страданью. Ответ этот: не уничтожение страданья, что невозможно в падшем мире, а претворенье самого страданья в победу.

Вот это претворенье и совершает Христос, сам вольно принимая страданье, вольно отдавая себя ему. Мы не могли бы даже услышать этих слов: претворение страданья в победу, – или они остались бы навсегда самой бессмысленной из всех риторик, из всех самоутешений, – если бы не хранило наше сердце, наша духовная память образ страдающего Христа. Что говорит нам эта память? Христос, Сын Божий, сиянье и свет Бога на земле, вошел в наше страданье, принял его до конца, сделал его своим страданьем во всей полной и страшной мере его: с нами вместе, как один из нас, но только в сверхчеловеческой полноте, «Он начал ужасаться и тосковать». Таким образом открыв своим состраданьем и для нас возможность наше страданье претворять в состраданье Ему – и это значит в духовный подвиг, в духовную борьбу, в духовную победу. Страданье – венец и торжество бессмыслицы и абсурда – Христос наполнил своей верой, своей любовью, своей надеждой, и это значит – смыслом. Страданье – из разрушения жизни – Христос сделал возможностью рожденья в подлинную, духовную жизнь. Возможностью, говорю я, так как нет ничего магического в страданьях Христа. И нет более трудного, по-человечески рассуждая, более непосильного и невозможного подвига, чем претворение этой возможности в реальность.

По-человечески – мы все еще хотим от Бога, от Христа прекращения, а не претворения страданья, хотим того, чего хотели от Него люди, видевшие во Христе только целителя, только Того, кто может уничтожить страданье. Но Христос не уничтожил страданья ни для себя, ни для нас. Христос счел нас достойными неизмеримо большего:

включения в Его страданья, приятия страданья как разрушения его разрушительной силы, как вхождения в веру, надежду и любовь, как победы духа, как вхождения в Царство Божие. «Сила Божия в немощи совершается». И если только мы внимательно посмотрим кругом себя, то убедимся, что если есть в мире подлинные победы духа, победы веры, надежды, любви, победы в людях – Христа, то все они без исключения – это победы этого Христова страданья, нашего страданья со Христом. Все это, сказанное на слабом и нищем человеческом языке, извечно сияет и горит в одном слове Символа веры: «и страдавшего».

11 . Погребенного…

Вслед за исповеданием Христа распятого и страдавшего, Символ веры утверждает и «погребенного». И снова мы невольно спрашиваем себя: почему именно это слово, а не слово «умершего». Погребение, очевидно, включает в себя, предполагает смерть, и все-таки не случайно не смерть, а именно погребение упоминает Церковь в перечислении тех событий жизни и служения Христа, в которых и через которые, верит она, совершилось и вечно совершается спасение мира и человека. И потому, отвечая на вопрос о смысле слова «погребенного», касаемся мы чего-то самого важного, самого сердцевинного для христианской веры.

Можно сказать так: смерть, умирание еще относятся к нашей земной, видимой жизни, суть конец ее и завершение. Смерть, в ее биологической сущности, есть факт самоочевидный, непререкаемый как для тех, кто верит в то, что называют люди «загробной жизнью», так и для тех, кто не верит в нее. Но погребение умершего относится уже не к самому моменту смерти, а к тому, что следует за ней, к тому, как относятся к ней, как думают и верят о ней те, кто совершает погребение. Для одних это обряд вечного расставания признание окончательности смерти как абсолютного конца, как возвращения человека в то небытие, из которого он почему-то возник и в которое безысходно возвращается. Это расставание можно обставить с большей или меньшей торжественностью украсить речами и цветами, но это ничего не меняет в пронизывающем погребальное торжество чувстве безнадежности, бессмыслицы, абсурда: был человек и нет человека. Конец. Для других погребение выражает веру в продолжение жизни за гробом: в древних языческих культах в гробницу умершего клали пищу, оружие, иногда даже убивали жену, чтобы она могла быть и в загробной жизни со своим мужем. Такое погребение мы давно развенчали как детскую наивность, суеверие. Так или иначе, погребение всегда есть утверждение определенного понимания смерти. И потому Церковь в своем Символе веры говорит не о смерти, а именно о погребении Христа. Больше того, каждый год, в день, предшествующий Пасхе, день, который называет она Великой и Благословенной субботой, Церковь как бы повторяет это погребение, опять и опять раскрывая, являя то, что совершилось, прежде всего, с самой смертью, когда принял ее, снизошел и погрузился в нее Иисус Христос, Сын Божий. Когда после потемок Великой пятницы, дня распятия и смерти, дня проявления всей силы зла, обрушившегося на Христа, вступаем мы в субботу – посередине храма возвышается так называемая плащаница, то есть гробница с изображением на ней мертвого Христа. Но всякий, кто хоть раз в жизни пережил вместе с другими верующими этот единственный по своей глубине, по своему свету, по своей белой тишине день, знает – и знает не разумом, а всем существом своим, – что гробница эта, которая, как и всякий гроб, всегда есть свидетельство о торжестве и непобедимости смерти, начинает озаряться каким-то видимым, почти ощутимым светом, что гроб претворяется, как поет Церковь, в «живоносный гроб». Да, видимо смерть торжествует в этой неподвижности мертвого тела, этого бездыханного человека. Все совершилось, все кончено. Но смысл, глубина, ни с чем в мире не сравнимая красота этой службы в том, что, совершаемая у гроба и вокруг смерти, она есть созерцание, явление необычайности, новизны этой единственной смерти этого единственного человека. «О Жизнь! Как ты умираешь? Как можешь ты вселиться в гроб?» Вот вопрос, который задаем мы Христу, лежащему во гробе. И постепенно приходит ответ. На рыданье, на недоуменье, на отчаяние своей Матери, всего мира, всего творения Христос отвечает, и этот ответ звучит в потрясающих песнопениях этого дня: «разве ты, разве вы не понимаете, – как бы говорит Христос. – Я имел двух друзей на земле: Адама и Еву. И я пришел к ним и не нашел их на земле, которую Я дал им. И, любя их, Я спустился туда, где они, – в тьму и ужас и безнадежность смерти». Да, все это выражено, все это сказано, все это поется на языке детей, в образах, символах, как бы сказке. Но как иначе явить, показать потрясающую новизну совершающегося. Тот, кого Евангелие называет жизнью, ибо «в Нем была жизнь, и жизнь была свет человекам», – Тот, кто есть сама жизнь, – в любви и сострадании опускается в смерть, которой Он не сотворил, но которая завладела миром, отравила жизнь. Смерть поглощает жизнь, но вот – в смерти Христа сама оказывается поглощенной Жизнью. Во тьме и сени смертной, в одиночестве и ужасе смерти загорается свет. Церковь поет: «Спит Жизнь и Смерть трепещет…»

Ранним утром еще в полной темноте, обносим мы плащаницу вокруг храма. И вот уже не надгробное рыданье раздается а победная песнь: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный!» Христос шествует в царстве смерти, объявляя пленникам смерти, что царство это пришло к концу. Отныне всякая смерть, сколь ни остается она ужасной печальной и страшной изнутри, побеждена тем, что ее воспринял, пережил и в себе изжил Христос. «Поглощена смерть победой», – восклицает апостол Павел, и у гроба каждого умершего мы поем о «надгробном рыдании претворяемом в победную песнь Аллилуйя!»

«И погребенного…» Это значит – принявшего смерть как свою судьбу и наполнившего ее любовью, и это значит – жизнью, верой, и это значит – жизнью, надеждой, и это значит – жизнью. «Где твое, смерть, жало? Где твоя, о ад, победа?»

Всем нам предстоит войти в смерть, умереть. Но словом Символа веры Церковь утверждает что в смерти мы встречаем Христа, что Он смерть превратил во встречу с собою, в преддверие воскресения.

12. И воскресшего в Третий день по Писаниям…

После креста, после сошествия в смерть, воскресение из Мертвых – это основное, главное, решающее утверждение Символа веры, утверждение им самой сердцевины христианства, действительно, «если Христос не воскрес, вера ваша тщетна». Это слова апостола Павла, и они остаются для христианства основоположными по сей день. Христианство – это превыше всего вера в то, что Христос не остался во гробе, что из смерти воссияла жизнь и что в воскресении Христа из мертвых абсолютный, всеобъемлющий, не терпящий исключений закон умирания и смерти был изнутри взорван и преодолен…

Воскресение Христа составляет, повторяю, самое сердце христианской веры, христианского благовестия. И однако, как ни странно, в реальной жизни христианства и христиан в наши дни вера эта занимает мало места… Она как-то затуманена, и ее современный христианин, сам того не ведая, не то что не принимает, а как-то обходит, ею не живет, как жили ею первые христиане. Да, если он ходит в церковь, он, конечно, слышит раздающиеся в христианском Богослужении ликующие утверждения: «смертию смерть поправ», «поглощена смерть победой», «жизнь царствует» и «мертвый ни един во гробе». Но спросите его, что он действительно думает о смерти, и часто, увы, слишком часто, вы услышите некое расплывчатое, еще и до христианства существовавшее утверждение бессмертия души и ее жизни в некоем загробном мире. Это еще в лучшем случае… В худшем же – просто растерянность, незнание: «я, знаете ли, как-то никогда по-настоящему в это не вдумывался». Между тем, вдуматься в «это» абсолютно необходимо, ибо, повторяю, на вере или неверии – не просто в «бессмертие души», а именно в воскресение – в воскресение Христово и в конце времен наше «общее воскресение», – на вере этой держится все христианство. Если Христос не воскрес, то тогда Евангелие есть обман, самый страшный из всех обманов. Если Христос воскрес, то тогда радикально меняются, да попросту отпадают все наши дохристианские представления и верования в «бессмертие души», тогда весь вопрос о смерти предстает в совершенно ином, радикально ином свете. Ибо воскресенье, прежде всего, предполагает отношение к смерти, понимание смерти – глубочайшим образом отличное от обычных религиозных представлений о ней, а в каком-то смысле и попросту обратное этим представлениям.

Надо прямо сказать, что классическое верование в бессмертие души исключает веру в воскресение, ибо воскресение – и тут корень всего – включает в себя не только душу, но и тело. Простое чтение Евангелия не оставляет в этом никакого сомнения. Увидев воскресшего Христа, апостолы, по рассказу Евангелия, думали, что видят призрак, привидение. И первым делом воскресшего Христа было явить им, дать ощутить реальность своего тела. Он берет пищу и ест перед ними. Сомневающемуся Фоме он приказывает прикоснуться к своему телу, пальцами удостовериться в воскресении. И когда апостолы уверовали, именно провозглашение воскресения, его реальности, его «телесности» и становится главным содержанием, силой и радостью их проповеди. Главным таинством Церкви становится причастие хлебу и вину как телу и крови воскресшего Господа – и в этом акте, как говорит апостол Павел, «смерть Господню возвещая, воскресение Его исповедуют».

Обращающиеся в христианство обращаются не к идеям и принципам, а принимают эту веру в воскресение, этот опыт, это знание воскресшего Учителя. Больше того, они принимают с этой верой веру во всеобщее воскресение, и это значит – в преодоление, разрушение, уничтожение смерти как последнюю цель мира. «Последний же враг истребится – смерть!» – в некоем духовном восторге восклицает апостол Павел. И каждую пасхальную ночь мы восклицаем: «Где твое, смерте, жало, где твоя, аде, победа?.. Воскрес Христос и мертвый ни един во гробе, воскрес Христос и жизнь царствует!» Таким образом, принятие или непринятие Христа и христианства есть, по существу, принятие или непринятие веры в Его воскресение, и это значит, говоря языком религиозных представлений, в воссоединение в Нем души и тела, разделение которых, распад которых и есть смерть. Мы можем не говорить об отвергающих воскресение Христа по той простой причине, что они отвергают самое существование Бога, то есть мы можем не говорить об убежденных, или думающих, что они убежденные атеисты, безбожниках. Тут очевидно спор идет в другой плоскости. Гораздо важнее то странное «затуманивание» веры в воскресение, о котором я только что говорил, затуманивание его среди самих верующих, самих христиан, странным образом сочетающих радостное празднование Пасхи фактическим, зачастую даже подсознательным отвержением воскресения Христова. В историческом христианстве произошел как бы возврат к дохристианскому пониманию смерти, которое состоит, в первую очередь, в признании ее «законом природы», то есть присущим самой природе явлением, с которым по этой причине, и сколь бы ни была смерть страшной, нужно «примириться», которое нужно принять. Действительно, все нехристианские, все естественные религии, все философии в сущности только тем и заняты, что примиряют нас со смертью, стараются показать нам начало бессмертной жизни, бессмертной души в каком-то ином, загробном мире. И, конечно, если, как учит, например, Платон, а за ним и бесчисленные его последователи, смерть есть желанное освобождение души от тела, то вера в воскресение тела становится не только ненужной и непонятной, но просто ложной, неверной.

Итак, для того, чтобы ощутить смысл христианской веры в воскресение, нам нужно начать не с него, а с тела и смерти, с христианского их понимания. Именно тут корень недоразумения даже внутри христианства.

13. Бессмертие

Религиозное сознание воспринимает воскресение Христа прежде всего как чудо, каковым, конечно, оно и является. Но для бытового религиозного сознания чудо это остается «единичным», относящимся ко Христу. А поскольку Христа мы признаем Богом, то чудо это в некотором смысле перестает даже быть чудом: Бог всесилен, Богу все возможно. И, конечно, что бы ни означала смерть Христова, Его божественная сила и власть не дали Ему остаться во гробе. Но дело в том, что все это составляет только половину изначального христианского восприятия воскресения Христова. Радость раннего христианства, радость, живущая и доныне в Церкви, в ее Богослужении, в ее песнопениях и молитвах, особенно же в ни с чем не сравнимом празднике Пасхи, – не отделяет воскресения Христова от «общего воскресения», от воскресения всех людей, воскресения, начавшегося в воскресении Христовом.

Празднуя, за неделю до Пасхи, воскрешение Христом умершего друга Его Лазаря, Церковь торжественно, радостно утверждает, что это чудо есть «общего воскресения удостоверение». Но вот в сознании верующих вера в воскресение Христа и вера в начатое им «общее воскресение» как бы разъединились. Осталась нетронутой вера в восстание Христа из мертвых, воскресение Его в теле, к которому призывает Он прикоснуться сомневающегося Фому: «Вложи пальцы твои в раны Мои и не будь неверующим, но верующим.. .». В том же, что касается нашей последней участи и судьбы после смерти, то они понемногу перестали восприниматься в свете воскресения Христова и по отношению к нему. Про Христа мы утверждаем, что Он воскрес, про самих же себя говорим, что верим в бессмертие души, в которое задолго до Христа верили греки и евреи и до сих пор верят все без исключения религии, и для веры в которое воскресение Христа, как это ни странно звучит, — даже не нужно.

В чем причина этого странного раздвоения? Причина эта в нашем понимании смерти или, лучше сказать, в понимании смерти, как отделения души от тела. Вся дохристианская и внехристианская «религиозность» призывает отделение души от тела считать не только «естественным», но и положительным, видеть в нем освобождение души от тела, мешающего ей быть духовной, небесной, чистой и блаженной. Поскольку в опыте человеческом зло, болезни, страдания, страсти – от тела, то смыслом и целью религии, религиозной жизни естественно становится освобождение души от этой «темницы» тела, освобождение, достигающее полноты своей именно в смерти… Но нужно со всей силой подчеркнуть, что такое понимание смерти – нехристианское, больше того – с христианством несовместимое, ему открыто противоречащее. Христианство провозглашает, утверждает и учит, что отделение души от тела, называемое смертью, есть зло. Это то, чего Бог не сотворил. Это то, что вошло в мир и покорило его себе, но против Бога, в нарушение Его замысла, Его воли о мире, о человеке и о жизни. Это то, что Христос пришел разрушить. Но чтобы не то что понять, а ощутить, почувствовать христианское восприятие смерти, нужно сначала хотя бы несколько слов сказать об этом Божьем замысле, поскольку он открыт нам в Священном Писании и в полноте своей явлен во Христе: в Его учении, в Его смерти, в Его воскресении.

Кратко, упрощенно замысел этот можно очертить так: Бог создал человека с душой и телом, то есть одновременно духовным и материальным, именно это соединение духа, души и тела называется в Библии и в Евангелии человеком. Человек, каким создал его Бог, – это одушевленное тело и воплощенный дух, и потому всякое разделение их, и не только последнее – в смерти, но и до смерти, всякое нарушение их единства – есть зло, есть духовная катастрофа. Отсюда и наша вера в спасение мира воплощением Бога, то есть принятием Им плоти, тела, и не призрачного, не «как будто тела», а тела в полном смысле этого слова: нуждающегося в пище, устающего, страдающего. Таким образом, в смертном разделении души и тела кончается то, что в Писании называется жизнью, то есть тем, что и состоит, в первую очередь, в одушевлении человеческого тела и в воплощении духа. Нет, в смерти не исчезает человек, ибо не дано твари уничтожить то, что призвал из небытия в бытие Бог. Но он, человек, погружается в смерть, в тьму безжизненности и бессилия, он, как говорит апостол Павел, предается распаду и тлению.

Я хочу еще повторить и подчеркнуть: не для этого разделения умирания, распада и тления создал Бог мир. И потому Евангелие христианское провозглашает что «последний враг истребится – смерть!» Воскресение есть воссоздание мира в его первозданной красоте и целостности, это полное одухотворение материи и полное воплощение духа в создании Божием. Мир дан человеку как его жизнь, и потому, по нашему христианскому, православному учению, – Бог не уничтожит его, а преобразует в «новое небо и новую землю», в духовное тело человека, в храм Божьего присутствия и Божьей славы в творении.

«Последний же враг истребится — смерть…». Это разрушение, это истребление смерти началось тогда, когда Сын Божий вольно, из бессмертной любви к нам, сам снизошел в смерть и ее тьму, ее отчаяние и ужас наполнил своим светом и своей любовью. Вот почему на Пасху мы поем не только «Христос воскресе из мертвых…», но также: «Смертию смерть поправ…».

Воскрес из мертвых Он один, но разрушил Он нашу смерть, разрушил ее владычество, ее безнадежность, ее окончательность. Нет, не нирвану, не тусклое загробное житие обещает нам Христос, а восстание жизни, новое небо и новую землю, радость всеобщего воскресения. «Восстанут мертвые и сущие во гробах возрадуются…». Христос воскресе и жизнь жительствует, жизнь живет… Вот смысл, вот бесконечная радость этого действительно главного, сердцевинного утверждения Символа веры: « И воскресшего в третий день по Писаниям». По Писаниям, то есть в согласии с тем знанием жизни, с тем замыслом о мире и о человеке, о душе и теле, о духе и материи, о жизни и смерти, которое открыто нам в Священном Писании. Тут вся вера, вся любовь, вся надежда христианства. И вот почему, «если Христос не воскрес, вера ваша тщетна…».

14. И восшедшего на небеса…

«И восшедшего на небеса, – продолжает Символ веры вслед за исповеданием воскресения Христа из мертвых, – и сидящего одесную Отца» (то есть, в переводе с церковнославянского, «по правую руку от Отца»). Наш следующий вопрос, таким образом, это вопрос о том, что в нашей вере, а также и в нашей жизни выражают, к чему призывают эти слова, это утверждение вознесения Христа на небо. Здесь необходимо остановиться на христианском смысле, христианском «звучании» слова «небо». Необходимо потому, что словом этим пользуются враги религии, недобросовестно толкующие его как сохранение христианством первобытного, донаучного понимания неба – как неба, так сказать, «физического», как места во вселенной, где находится и восседает Бог.

Между тем, это древнее верование не имеет ничего общего с христианским пониманием, ощущением и употреблением слова «небо». Да, конечно, оно взято из того натурального пространственного символизма, который присущ всем культурам, и в этом смысле его нужно рассматривать по аналогии с нашим употреблением таких слов, как «высокий» и «низкий», «широкий» и «узкий» и т. п. Ведь когда мы говорим про один поступок, что он «высокий», а про другой – что он «низкий», для каждого очевидно, что речь здесь идет не о пространстве, а о нравственной, духовной оценке данных поступков, так же, как определение человека «широким» или «узким» самоочевидно не имеет ничего общего с его телесным сложением. Так вот, слово «небо» на языке всех почти народов всегда имело, кроме своего «натурального» смысла, также и смысл символический или духовный, как символ высокого, чистого и даже запредельного. Да, в своих первобытных представлениях о мире, о космосе примитивный человек часто понимал этот символизм буквально. Первобытная космология делила мир, вселенную на три этажа: небо, земля, преисподняя, и, естественно, святое, божественное, высокое поселяла на небе, а злое, греховное и страшное – в преисподней. Так как и в физическом мире, в физическом опыте небо «естественно» прекрасно, светозарно, чисто, возвышенно. Но о том, что христианство не имеет к этой космологии никакого отношения, свидетельствуют хотя бы слова апостола Павла, призывавшего христиан «помышлять о небесном, не о земном», или же слова снятого Иоанна Златоуста, радостно говорившего: «…что мне о неба, когда я сам становлюсь небом…».

Таким образом, повторяю, всякая попытка уличить христиан при помощи слова «небо» в ненаучности, примитивности, глупом суеверии – это не только попытка с негодными средствами, но и попытка, прежде всего, нечестная. И, однако, не может быть никакого сомнения в том, что слово, что символ неба имеет в христианской вере действительно ключевое значение. Прежде всего, в рассказе о творении мира Богом мир определяется как небо и земля. «Вначале, – так открывается Библия, – сотворил Бог небо и землю». Таким образом, небо – это в христианской вере не что-то внемирное, не другой мир. Это – присущее миру, присущее творению духовное, так сказать, вертикальное измерение его. Небо – это в мире то, что высоко, чисто, духовно, это то, что в человеке называет христианство его духом, душой. Не верующие в Бога, материалисты отвергают самое наличие присущей миру духовной, высокой, святой реальности. Для них все в мире объясняется снизу, из материи, из ее чисто физических безличных законов. Но для верующего не земля, то есть не материя, а небо мерит собою жизнь и ее смысл, не землей понимается небо, а небом – земля и земное. Носитель же неба в мире, по христианской вере, – человек. Человек создан «по образу и подобию Божьему», человеку дан ум – и, следовательно сила знания, человеку дана совесть – и, следовательно знание добра, человеку дан дух – и, следовательно, возможность постигать красоту и совершенство. Но в свободе своей человек может отпасть от небесного в самом себе, может захотеть жить только землей, только земным, или, говоря образно, опустить глаза свои – и это значит свой духовный взор, свое сердце – вниз. Вот это и называет христианство грехом и падением. Христианство верит и утверждает, что именно от этого греха, от этого отпадения вниз, от этого отрыва от неба и пришел нас спасти Христос.

В своем пришествии в мир, в своем «вочеловечении» Христос снова явил «небо на земле», образ жизни, обращенной ввысь, к Богу, то есть к высокому, чистому, доброму, истинному, прекрасному, – ко всему, от чего оторвался человек в своей редукции, в своем сведении жизни к земле и земному. Христос открыл нам, даровал нам небо, указал нам собою смысл жизни как подъема, восхождения, вознесения и силой, правдой, божественным совершенством неба наполнил не только землю, но и самую, говоря на языке примитивных символов, преисподнюю.

Христос снизошел на землю, Он снизошел в смерть. Но с Христом и в Нем и в жизнь и в смерть было возвращено небо, открыт путь к победе над всем тем, что только земля, только земное, и чье конечное и безнадежное завершение – тьма смерти. Совершив все это, Христос «вознесся на небо». И это значит для христианской веры, что в Христе на небо вознесен Человек, что человек приобщен к небесной правде, и это значит – вернулся к Богу, к знанию Бога, и в Нем – к единственной подлинной, а потому вечной жизни. Каждый раз, что в Символе веры мы утверждаем: «и восшедшего на небеса», – мы говорим не только о Христе, мы говорим и о самих себе. Если мы верим во Христа, если мы с Христом – то и мы на небе, или, во всяком случае, к небу, ко Христу, к Богу устремлена наша вера, наш дух, наша любовь. Мы знаем небо как нашу подлинную жизнь, и в этом знании осмысленной и радостной становится и наша земная жизнь, так как она во Христе стала восхождением к вознесению.

15. И паки грядущего…

«И паки грядущего со славою судити живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца…». Христиане всегда верили во второе пришествие Христа. для первых христианских поколений вера эта была радостной, они сами христианство переживали, прежде всего, как ожидание Христа. Последняя книга Нового Завета, так называемое Откровение или Апокалипсис Иоанна Богослова, завершается призывом: «Ей, гряди, Господи Иисусе! ».

Апостол Павел в Послании к Фессалоникийцам говорит о радости этого пришествия: «И тогда, – говорит он, – мы всегда с Господом будем…». Однако постепенно, на протяжении веков, радость эта как бы растворилась в страхе – страхе последнего суда, который христиане стали называть страшным. И, наконец, сравнительно недавно, в последние два столетия, можно сказать, – выдыхаться стал и этот страх суда, уступивший место страху уже не перед судом, а перед смертью…

Именно поэтому нам, христианам, нужно сегодня как бы заново вдуматься в изначальную христианскую веру во второе пришествие Христа, в восприятие этой верой суда, обещанного Христом. И наконец, в христианский опыт, христианское понимание страха. И может быть именно с последнего, со страха, и нужно начать. Нужно потому, что слово «страх» в христианском Писании и Предании употребляется в двух разных смыслах – положительном и отрицательном. Уместно сначала остановиться на смысле отрицательном. Этот отрицательный, можно сказать, даже греховный смысл страха лучше всего выражен Святым Иоанном Богословом. В своем первом послании он пишет: «Боящийся несовершенен в любви, ибо в страхе есть мучение. Совершенная любовь изгоняет страх…». Смысл этих слов таков: человеческая жизнь – нужно ли это доказывать? – насквозь пронизана страхом. Страхом неизвестности, страхом несчастья, страхом страданья, страхом умирания, страхом смерти. Страшна жизнь и страшна смерть, и именно от этого страха страстно хочет и не может освободиться человек… Не может и старается как бы заглушить его. Старается запрятать куда-то, не думать, не знать о нем. Но основа христианской веры в том как раз, что Христос пришел нас от страха этого, присущего всей человеческой жизни, освободить. В этом смысле сама вера есть победа над страхом. Ибо мы верим, что Христос открыл нам Бога как любовь, своей смертью победил смерть, своим воскресением открыл нам доступ в вечную жизнь, в вечную радость. Если мы верим во Христа и, веря, любим – нет места страху в нашей душе, он уничтожен светом веры, надежды и любви. Поэтому для верующего – и именно об этом говорит Иоанн Богослов – страх греховен, он показывает недостаток любви ко Христу, недостаток веры в Него. И это же объясняет ту радость, с которой первые христиане ждали возвращения Христа, радость слов, которые, пожалуй, уже и не задумываясь о них, мы продолжаем повторять: «Да приидет Царствие Твое…».

Таков, следовательно, христианский смысл слова «страх», смысл, который я называю отрицательным. И только по отношению к нему можем мы почувствовать второй, положительный смысл. Он выражен в словах Писания: «Начало премудрости – страх Господень». Это страх, который не только не уничтожается в вере, любви и надежде, а присущ им как их глубина. Этот страх – не от незнания, а от знания Бога, от знания Его безмерной святости, любви, от знания Его призыва, обращенного к каждому из нас: «Будьте святы, ибо Я свят», «будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный». Сущность его: благоговение, восхищение, чувство недостоинства. Этот страх иногда, очень редко, испытываем мы и в нашей жизни – когда встречаемся с красотой, совершенством, когда прикасаемся к чему-то высокому, чистому и прекрасному, и в свете этой встречи постигаем свою падшесть, греховность и мелочность своей жизни. Потому это страх спасительный, страх, рождающийся от света и радости, и, по свидетельству святых, этот страх возрастает в душе человеческой по мере приближения ее к Богу. Его не способен пережить мелкий, самовлюбленный, самодовольный человек, погруженный в суету; ему противостоит цинизм, грубость, гордыня, вульгарность, все то, что в падшем человеке заглушает способность к очищению, к восхождению, к совершенству. Именно этот страх открывает нам смысл того последнего, Божьего суда над нами, который называем мы «страшным судом». Нет, это не суд Хозяина, Владыки над рабами. Это суд над нашей душой самой Божественной любви, Божественного добра, Божественной истины и Божественной красоты. Так, в своей притче о суде Христос не говорит о нарушении закона. Он говорит: вы не увидели Меня в братьях, вы не увидели Меня в вашей жизни. Здесь страх не от боязни наказания, ибо не боязнь наказания движет любовью к Богу, рождает в человеке тоску по совершенству и по подлинной жизни. Это страх Божий, это горестное сознание нами наших измен Божественной любви, дарованной нам во Христе. Первые христиане ждали Христа, ждали Его второго пришествия потому, что в них – верили и духовным опытом знали они – откроется вечное царство любви, знание Бога и в Нем – жизни вечной.

Да, они ждали Христа «со страхом и трепетом», как и к причастию подходим «со страхом Божиим и верою…». И это значит – с благоговением, с сознанием высоты дара и нашего по отношению к высоте этой – недостоинства. В свете понимания нами всего этого можно и нужно сказать, что отношение наше ко второму пришествию Христа есть мерило нашей веры во Христа и нашей любви к Нему. Если мы только боимся Его, боимся, как боятся рабы хозяина, то несовершенна наша вера и отсутствует в нас любовь. Если ждем Христа «со страхом Божиим и верою», то знаем и то, что в нем воссияло прощение грехов и что бесконечно милосердие Божие, и что одна слеза подлинного раскаяния и подлинной любви сильнее всех грехов.

16. Его же Царствию не будет конца…

Может быть именно в наши дни, дни усиления страха на земле, нужно нам внутренне вернуться к радостному и победному смыслу слов Символа веры: «Его же Царствию не будет конца». Всякий, кто хотя бы раз в жизни прочел Евангелие или же слышал его в церкви, знает, конечно, что проповедь Христа была, прежде всего, проповедью о Царстве Божьем, его возвещением. «Покайтеся, ибо приблизилось Царствие Божие», – вот первые слова Христа в Евангелии, которое говорит, что Христос проходил через всю страну , «проповедуя Евангелие Царства» , проповедуя, иначе говоря, благую, радостную весть о Царстве.

Если собрать все притчи Христа о Царстве, если вдуматься и вслушаться в то, что говорили, как свидетельствовали о нем святые, мученики, апостолы, если обратить внимание на то, что говорит, всегда говорила о нем Церковь, то смысл этого понятия, этой возвещенной Христом реальности окажется очень отличным от расплывчатого понятия «загробного мира». Царство Божие – это полнота жизни, полнота радости полнота знания, это торжество Божественной жизни – все то, для чего создал Бог человека и мир, от чего отпал человек в грехе и себялюбии и что снова явил и даровал нам Христос – как конечную цель, но и как Содержание науки и мира. В том и особенность, в том и единственность христианского учения о Царстве Божьем, в том несводимость его ни к какой другой религии, потому мы можем молиться о Царстве, желать его, любить его как Последнее и высшее сокровище уже теперь, сейчас, в нашей земной жизни. «Не придет Царство Божие приметным образом, говорит Христос, и не скажут о нем – оно тут или там, ибо Царство Божье внутри вас». Ибо Царство Божие, прежде всего, в самом Христе, в Его жизни – человеческой, но светящейся Божественной красотой, добром и истиной. Царство Божие в любви Христа, в Его послушании, в Его самоотдаче, в Его победе. Христос говорит: «если любите Меня…». Так вот, Царство Божие – это любовь ко Христу как смыслу, содержанию и исполнению жизни. «В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков», – восклицает апостол Иоанн Богослов.

И вот эта жизнь явилась нам, дана нам, мы можем ею жить, и это и есть Царство Божье внутри нас. Вглядитесь, например, в лучезарный образ преподобного Серафима Саровского, одного из величайших русских святых. Разве о «загробном мире» и о «бессмертии души» думает он? Нет, преподобный Серафим Саровский живет Богом, Христом, радостью знания Христа, близости к нему, радостью в такой мере, что самое смерть воспринимает как еще большее соединение с любимым. Это и есть Царство Божие. Завершится, исполнится, придет во славе, как говорит Символ веры, то, что уже явилось, то, о чем тот же Иоанн Богослов говорит: «о том, что мы видели, о том, что осязали руки наши…». И это явление, эта радость столь всеобъемлюща, что апостол Павел пишет: «Ни жизнь, ни смерть не отлучат нас от любви Христовой». Итак, о Царстве Божьем можно и нужно сказать, что мы молимся о нем, потому что любим его, любим же его потому, что знаем его, потому что Христос открыл и даровал нам его. Оно не приходит «приметным образом». Мир продолжает жить своими страстями и своими страхами, своей активностью и своей жадностью. Миллионы людей топчутся на нашей планете, каждый стараясь урвать хоть немного счастья. Но тот, кто, хоть отчасти, хоть иногда открывает свою жизнь Христу – узнает об иной жизни, об ином образе жизни, изнутри освобождается от своего порабощения мировой суете, и в его душе воцаряются те «радость и мир в Духе Святом», которых никто не может дать на земле и которые, между тем, тут, внутри нас. Мы падаем, грешим, уходим от них, но забыть до конца уже не можем – и вот каемся и возвращаемся, и снова объемлет нас та же Божественная любовь, тот же свет. «И Царствию Его не будет конца», – ибо, как говорит Христос, есть жизнь вечная, да знают единого истинного Бога и Того, Кого Он послал – Иисуса Христа. Об этом вечном Царстве, вечной жизни и вечной радости – слова Символа веры.

17. И в Духа Святого…

Вот эта часть Символа веры в переводе с церковно-славянского на русский язык, ибо на славянском языке она стала, я боюсь, более непонятной, чем все остальные: «И в Духа Святого, – говорит Церковь, – Господа животворящего, который исходит от Отца, которому поклоняемся мы наряду с Отцом и Сыном, который говорил через пророков…». Кто этот Дух Святой, которого Символ называет «Господом животворящим» и которому призывает нас поклоняться вместе, то есть наравне, с Отцом и Сыном? Говорить о Духе Святом, пытаться объяснить веру в Него на нашем рациональном человеческом языке неизмеримо труднее, чем говорить об Отце и Сыне. Бог, как Творец мира, как любящий Отец, как Вседержитель, – это отчасти может вместить наш ум. В Сына Его единородного мы верим потому, что верим Христу, потому что любим образ Его, потому что Он сам утверждает о себе, что Он – Сын Божий. Но когда мы пытаемся говорить о Духе Святом, то нам трудно, если не невозможно, почувствовать, воспринять, сознать отличие Его от Отца и Сына, или, проще, воспринять смысл церковной веры в Троичного Бога, в Единого Бога, открывающегося нам в трех лицах или личностях. Между тем, именно такое знание Бога, такой религиозный опыт Его Церковь считала всегда, считает и теперь вершиной веры, вершиной духовной жизни, той последней и всеобъемлющей истиной, знание которой называет Евангелие жизнью вечной.

Остановимся, прежде всего, на самом слове дух, которое, хотя оно звучит для нас привычно и «самоочевидно», оказывается далеко не таким самоочевидным при первой же попытке определить его. Вот, например, мы говорим: «весь дух пушкинского творчества – светлый». Что это значит? Что хотим мы этими словами выразить и передать? Не то ли, что всякую реальность, в том числе и пушкинское творчество, мы можем воспринимать и воспринимаем не только в их «объективности», «фактически», но и в излучаемой ими силе – положительной или отрицательной. О Пушкине можно сказать, что у него есть стихи серьезные и шутливые, глубокие и поверхностные, счастливые и трагические. А все-таки, говорим мы, дух пушкинского творчества – светлый. И это несмотря на то, что Пушкин прожил, в сущности, не очень счастливую, трудную, а в последние годы – и просто несчастную жизнь. Таким образом, то, что мы называем духом пушкинского творчества, – это не просто отражение его характера в его произведениях. Это что-то гораздо более глубокое, самое глубокое в Пушкине, глубже его сознания, идей, настроений, то, что поистине живет и светит нам в его творчестве. Мы мало думаем об этом, но из приведенного примера можно заключить о существовании духовной глубины и духовной власти, духовного измерения жизни. Дух ни с чем не отождествим, и однако – во всем присутствует, через все просвечивает он есть, в самом последнем смысле, – жизнь самой жизни. Это то, о чем сказано в Евангелии: «Дух дышит, где хочет, и не знаем, откуда приходит и куда уходит…». На древнееврейском языке, на котором написана Библия, слово «дух» – «руах» – означает, прежде всего, ветер, силу, которая невидима глазу и тем не менее может двигать вещами, невидимую, но очевидную силу жизни. И потому, когда мы применяем слово «Дух» к Богу, то утверждаем одновременно невидимость Бога и его присутствие, Его действие, Его животворную силу в мире и в жизни. Дух Святой – это Бог в Его действии, в Его «животворной» силе в нас, в мире, во всей природе. Дух Святой – это присутствие Бога везде и всегда. Вот почему и называем мы Его – Духом, а также Господом, и, наконец, животворящим. Без опыта этого присутствия – невидимого, но ощутимого Бога – Бог был бы «идеей», и при этом самой слабой, самой недоказуемой самой, так сказать, отвлеченной из всех идей. Мы не можем «показать Бога» и потому не можем доказать Его, как не можем ни показать, ни доказать радости и красоты солнечного сияния слепорожденному как не можем доказать светлого духа пушкинского творчества тому, кто, не зная русского языка, не может прочитать его. Об идее Бога можно без конца спорить и ни до чего не договориться. Но опыту духовного Его присутствия никакие доказательства не нужны. Его, этот опыт, раз и навсегда выразил, воплотил апостол Павел, сказав: «радость и мир в Духе Святом».

Далее Символ веры говорит: «Дух Святой, который от Отца исходит». И опять, чтобы понять, что это значит, воспользуемся тем же земным примером. Дух пушкинского творчества от Пушкина, но он не есть Пушкин. Через дух пушкинского творчества мы можем узнать Пушкина, но, даже зная все подробности биографии Пушкина, мы не узнаем духа его творчества, если не прочтем его произведений. Святой Дух – это присутствие, явление, действие в мире любви Отца, мудрости Отца, творения Отца, но Он не есть Отец. Он весь от Бога Отца, поэтому Он сам – Бог, но Он не Отец. Дух Божий от Отца исходит, об Отце и Сыне свидетельствует, к Отцу приводит, но Он не есть Отец, не есть и Сын. Если Бог есть Любящий, если Сын есть Любимый, то Дух Святой есть Любовь, соединяющая их, их единство, их единый свет, сила и истина. Он есть дыхание Бога в мире, Он тот, через которого мы, по слову Достоевского, «касаемся мирам иным». Он отсвет Божественной красоты и Божественного добра, Он тот, кто все в мире раскрывает как путь к Богу, как стремление к Нему, как радость Его присутствия. Любящий, Любимый, Любовь: светлая тайна Троицы, откровение последней тайны самого бытия Божия.

Мы верим в единого Бога, но не Бога-одиночество, не Бога-себялюбие, не Бога, в себе и собою живущего. Бог есть Любовь, говорит христианство. А любовь есть обращенность к другому, в пределе – отдача себя Ему. Отец, говорит Евангелие, любит Сына и все отдал Ему. Сын, говорит Евангелие, любит Отца и Себя отдает Ему. И, наконец, сам дар любви, сама эта любовь – как дар, радость, полнота, бытие, жажда и обладание, отдача и принятие – есть Дух Святой. И этой любовью, этой отдачей Бог творит мир, призывает каждого из нас к бытию, делает каждого из нас любимым и свою любовь, свой дух дарует каждому, чтобы каждый мог приобщиться Божественной жизни. И мы молимся духу: «Приди и вселися в нас!». Мы говорим ему: «Утешитель, Сокровище благих, жизни Податель…». И Он вселяется в нас, наставляет нас, по слову Христа, на всякую истину, дарует нам вечную жизнь. Вот светозарная тайна христианской веры, тайна Бога-Троицы, Бога-Любви…

18. Глаголавшего пророки…

Остановимся на словах Символа веры о Духе Святом: «…глаголавшего пророки», то есть, в переводе с церковно-славянского «Дух Святой… который говорил через пророков». В христианской вере понятие пророчества и пророков занимает огромное место. Заметим, что в обычном употреблении слово «пророчество» стало равнозначно слову «предсказание». Пророк – это в нашем сознании тот, кто предсказывает будущее, нечто вроде «ясновидящего». Нужно со всей силой подчеркнуть, что хотя «предсказание будущего», вне всякого сомнения, входит в религиозное христианское восприятие и понимание пророчества оно, во-первых, не исчерпывает собою этого понимания, и, во-вторых, не является в нем главным, центральным. Добрая половина Ветхого Завета состоит из писаний пророков, но они совсем не сводятся к предсказанию будущего. Суть, глубина пророчества в другом, и только по отношению к этому «другому» можно по-настоящему понять отношение пророков и пророчества к будущему. Суть пророчества в даре возвещения людям воли Божьей, скрытой от человеческого взора в событиях человеческой жизни и истории, но открывающейся духовному взору пророка. Эта суть пророчества особенно хорошо выражена в религиозно гениальном Стихотворении Пушкина «Пророк».

«…И Бога глас ко мне воззвал,
Восстань пророк и виждь и внемли
Исполнись волею моей
И Обходя моря и земли
Глаголом жги сердца людей…».

Можно только удивляться тому, с какой полнотой и силой в этих немногих прекрасных и бессмертных строчках выражена суть пророчества и признание пророка. Пророк – это тот, кто услышал голос Божий, то есть некий таинственный, к нему и только к нему обращенный призыв, приказание. Голос этот говорит: «восстань», и это значит – выйди из суетной и пустой жизни, которой ты, как и большинство людей, живешь, разорви путы обыденщины, скрывающей от нас глубокий, потаенный Смысл Совершающегося. Затем этот голос говорит: «и виждь, и внемли!». Это приказ видеть, это приказ слышать. Видеть то, чего не видим мы нашим обычным, к земле и к земному прикованным взором… Услышать то, что мешает нам слышать шум житейской суеты. Увидь другое – главное, услышь другое главное. И дальше: «исполнись волею моей». Это значит – сделай себя служителем не твоих земных и человеческих соображений, планов, желаний, а Моего – Божественного замысла, Моей – Божественной воли. И завершает голос, обращенный к пророку: «и обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей». Моря и земли – это значит весь мир, вся вселенная, все творение Божие. И это значит, что хотя пророк, как и каждый человек, ограничен временем и пространством, живет в определенных условиях, является свидетелем определенных событий, Божественная миссия его преодолевает эту ограниченность, обращена к миру. Или, может быть, лучше сказать так: в самом малом он видит, он слышит, он различает волю Божию, то есть смысл и значение этого малого для всего мира, для каждого человека, для всей истории.

Почитайте ветхозаветных пророков. Они пишут о событиях: войнах, переворотах, убийствах, завоеваниях, в мировой перспективе, каких-то маленьких государств, о людях и событиях давно всеми забытых и с точки зрения наших современных проблем, современного знания – в сущности, ничтожных. Все эти царства истории, войнам которых между собою посвящена огромная часть Библии, сегодня можно облететь на самолете в два-три часа. Почему же мы должны все это не только знать и помнить, но еще признавать священным, Боговдохновенным Писанием, Словом Божиим? да потому что пророки – в этих малых событиях – сами видят и нам раскрывают – волю Божию, уже не об этих только народах и событиях, а о самом человеке, о самой жизни, о самом мире. для них, пророков, все становится знаком, откровением, призывом, уроком. Через малое раскрывается во всем своем неизреченном величии замысел Божий о нас. Замысел не только о том, что совершается сейчас, но также, и прежде всего, о конечной цели мироздания. В этом смысле пророчество обращено и к настоящему, и к прошлому, и к будущему.

Это «видение», эту волю Божью, этот замысел Божий и раскрывает пророк, им жжет сердца людей. Ибо это не просто «объяснение» и не просто «предсказание», как у гадалок и ясновидящих. Это именно призыв, а раз призыв – то и суд. Это раскрытие воли Божией и призыв принять ее. Это обличение зла и призыв к борьбе с ним. Это явление любви Божией и призыв любить Его. Церковь решительно отвергает и осуждает хождение ко всевозможным гадателям и предсказателям будущего. Почему? да потому, что хождение это предполагает фатализм, и это значит – отрицание свободы. Пророчество же, напротив, есть страстный призыв к свободе, к освобождению от сковывающих человека фатализма и пассивности. «Если не покаетесь, все также погибнете!» Вот, в конце концов, сущность пророчества. Оно всегда есть явление двух, и только двух путей, между которыми все время, всегда, в большом и малом призван выбирать человек. Путь Божий и путь не-Божий, и потому противу-Божий.

«Если не покаетесь…». Но это значит, что человек может покаяться, может преодолеть греховный фатализм, может перемениться, может выбрать волю Божию… Миссия пророка – жечь сердца людей этим призывом, обращать их к этому выбору… Пророчество от Бога, от Святого Духа. Ибо нашему земному знанию не дано видеть таинственного и Божественного смысла всего того, что совершается в мире. Можно сказать даже, что чем шире наше знание о мире (а в наши дни оно достигло неслыханной широты), тем все менее и менее глубоко оно. И вот возвещать именно это глубокое знание и посылает Дух Святой пророков.

Надо прибавить, что, по христианской вере, дар пророчества дан в каком-то смысле каждому христианину, ибо каждый из нас получил дар Святого Духа. Каждый из нас призван к глубокой жизни и к глубокому знанию. И каждый из нас, увы, призвание это заглушает в себе и изменяет ему. И о том, чтобы восстановить его в нас, молимся мы в молитве Святому Духу: «Приди, вселися в ны». И еще последнее: «Пророчества не угашайте», – говорит нам апостол Павел.

19. Во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь…

Нужно прежде всего остановиться на самом слове Церковь. В греческом оригинале Символа веры мы находим слово экклесиа, которое на русский язык можно перевести так: «собрание позванных», то есть людей, которых призвали на это собрание, людей, на этот призыв согласившихся. Иначе говоря, не просто собрание, которое может быть и случайным и не иметь никакого осоБого назначения или задачи. Нет, собрание, во-первых, с определенной целью, и потому, во-вторых, собрание людей призванных и способных постичь эту цель, осуществить ее. Итак, чтобы понять центральное место Церкви в христианской вере, мы должны спросить себя: кто же собирает это собрание и для какой цели? На первый из этих вопросов отвечает сам Христос в Евангелии: «Созижду,

– говорит Христос, – Церковь мою…». Церковь созидает Христос. Это собрание, это единство тех, кого призвал и призывает Христос. Церковь Христос создает прежде, чем обращается к людям со своей проповедью. Действительно, Христос начинает свое дело с того, что именно призывает к себе двенадцать человек, которым Он говорит : «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал…». И после его отшествия именно эти двенадцать остаются как Церковь, и они, в свою очередь, «призывают» людей присоединиться к ним.

Церковь, таким образом, основана на Христе. Это Его Церковь, ответ на Его призыв, послушание Его воле. Напомнить это важно потому, что сами христиане очень часто это забывают, начинают воспринимать Церковь как свою, как организацию, которая, в сущности, призвана служить им, удовлетворять их нужды, их духовные и не только духовные потребности. Между тем как само слово «церковь» прежде всего означает, что это единство тех, кто служит Христу, продолжает Его дело. Это служение не себе, а Богу. В чем же состоит служение, или иначе – в чем та цель, то дело, ради которого Христос основывает или, как Он говорит, «созидает» свою Церковь? На этот второй вопрос отвечают четыре определения, которые в Символе веры предшествуют слову «церковь»: «Верую, – говорит каждый из нас, – во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь». Остановимся кратко на каждом из этих определений.

Церковь едина. Подчеркнем сразу же, что слово это определяет Церковь не извне, а изнутри. Это не внешнее, а внутреннее, духовное ее определение. Так как внешне Церковь разделена на множество «церквей», или, как говорит один из древних христианских памятников, «рассеяна» по всему миру. И однако – где бы она ни была, сколь бы ни была она рассеяна, Церковь повсюду призвана являть людям то единство, которое явил в мире Христос. Ибо мир, человечество живут по закону разделения и противоположения. Все на земле разделяет людей, все- даже то, что некоторых из них «объединяет», то есть нации, убеждения, идеологии, вкусы и тому подобное. Грех мира и его трагедия в том, что вся жизнь мира – это, на глубине, война всех против всех – ради себя. И вот, этому разделению Христос противополагает единство. Единство, прежде всего, с Богом, единство свыше. Чем ближе люди к Богу, тем ближе они друг к другу. Единство, далее, с собою. Христос пришел ко всем и для всех, и поэтому в Христе, в Его учении, в Его жизни люди могут найти то единство веры, надежды и любви, которое ничто другое в мире дать не может. Единство, наконец, конечной цели, конечного призвания мира и человека – как единства всех и всего в Боге. Это единство и есть Царство Божие, и именно это новое единство, единство во Христе и призвана являть, ему служить, его осуществлять Церковь всюду и всегда.

«Верую, – говорим мы дальше, – в святую Церковь…». И опять это слово, конечно, не означает, что Церковь состоит из святых и совершенных людей. Оно означает, что дело Церкви освящать нашу жизнь, и это значит – очищать ее силой Божьей, освобождать ее от порабощения греху, возносить ее к Богу, направлять ее ввысь, преображать ее Духом Святым.

За святостью исповедуем мы соборность Церкви. Слово «соборная» – это славянский перевод греческого слова «кафолики», означающего, во-первых, всемирность, универсальность, означающее, во-вторых, целостность и полноту. Церковь – вселенская, универсальная потому, что Христос и Его учение обращены не к какому-либо одному народу, и не к какой-нибудь одной эпохе или культуре, а ко всему человечеству, ко всем культурам и ко всем эпохам. Мы это часто забываем, сужаем Церковь и христианство до своего народа, делаем из нее что-то узкое, провинциальное, частичное. Но Христос говорит: «Идите ко всему миру, проповедуйте Евангелие всей твари…». И на это веками отвечает Церковь: «Вся земля да поклонится Тебе…».

И это так потому, что учение Христа целостное, и это значит: всеобъемлющее, обнимающее собою всю жизнь человека, отвечающее на все его вопросы, обращенное ко всей жизни…

И, наконец, исповедуем мы Церковь апостольской. Апостолы – это те двенадцать первых учеников, которых, как я только что сказал, Христос Сам избрал и сделал как бы основанием Церкви. Слово апостол означает по-гречески «посланец». Это значит, что Церковь, во-первых, основана всегда и навеки на свидетельстве, на учении, на проповеди тех апостолов, которых избрал и научил сам Христос, и во-вторых, что Церковь всегда призвана к апостольству, всегда послана в мир, к людям, ко всей твари, всегда остается миссией, то есть служением делу Христову в мире. Таков смысл слов Символа веры о Церкви, смысл, напомнить о котором так бесконечно важно в наши дни.

20. Во едино крещение…

«Исповедую едино крещение, во оставление грехов…». Евангелие Матфея кончается приказанием Иисуса Христа своим ученикам: «дана Мне всякая власть на небе и на земле; итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам, и се Я с вами во все дни до скончания века. Аминь».

Именно в свете этих слов, а также в свете смысла слово крещение, как оно употребляется в Евангелии, мы и должны постараться понять крещальное исповедание Символа веры.

Начнем с последнего. Если Евангелие завершается с заповеди крестить все народы, то начинается оно с рассказа о крещении, которым крестил Иоанн Предтеча и которое от него принял в реке Иордане сам Христос. Для современников Евангелия крещение, по-гречески «баптизма», т. е. символическое погружение в воду, было понятным обрядом. Оно означало, что человек сознал себя загрязненным грехом, раскаивается и жаждет очищения, прощения, возрождения. Вода, источник жизни, источник очищения, была здесь самым подходящим, «самоочевидным» символом, а погружение в воду – самым распространенным обрядом. Принимая крещение от Иоанна, Христос дал этому обряду новый смысл. Он соединил обряд этот с собою. «Вот Агнец Божий, который берет на себя грехи мира», – говорит Иоанн Креститель, видя приближающегося к нему Иисуса. И когда перед вознесением на небо воскресший Христос заповедует апостолам крестить все народы, это означает, что Он оставляет им и их последователям, общине всех тех, кто поверит в Него, – знак, дар, силу прощения грехов и обновления жизни, которые он, Сын Божий и Спаситель, принес людям. Учение Христа о любви к Богу и к ближнему, о праведности и чистоте можно воспринимать умом. Но всякому, кто хотя бы раз в жизни прочитал Евангелие, не может не стать очевидно, что принятие учения Христа в христианстве, в Евангелии неотрывны от веры в Него. Ибо учение Его – не философия, не мораль, отношение к которым не зависит от нашего отношения к тому, кто философию или мораль эту нам предлагает. Учение Христа – это прежде всего благая весть, возвещение, что в мир явился Бог, и явился – чтобы спасти людей от греха и смерти, даровать им новую, святую жизнь. Поэтому поверивший во Христа жаждет соединения с Ним, жаждет дара спасения, новой жизни. Крещение в христианстве – знак этого дара, или, как говорит Церковь, – таинство; в таинстве, т. е. погружении в воду во имя Отца, Сына и Св. Духа – невидимо осуществляется соединение со Христом, и в нем с Богом Отцом и с даром Духа Святого.

Апостол Павел говорит, что в крещении мы соединяемся со Христом подобием смерти и воскресения. Погружение в воду – это знак смерти, смерти человека в его полном порабощении материи , греху, эгоизму, страстям. Возведение из воды – это знак воскресения и оживления, начала новой жизни в единстве со Христом. Христос – по вере Церкви – воскрес из мертвых, и смерть, по слову апостола Павла, им уже больше не обладает. И вот, свою воскресшую и бессмертную жизнь, свою любовь, силу своей победы Он дарует в крещении нам. Отсюда та удивительная радость, которая окружает крещение в ранней Церкви, отсюда вера в него, как в духовное, но реальное соединение со Христом. «Мы спогреблись с Ним крещением в смерть, чтобы, как и Он, ходить в обновленной жизни», – пишет ап. Павел.

Для христиан крещение – это основа Церкви. Ибо Церковь, т. е. общество верующих во Христа, это не просто организация для распространения учения Христа и для взаимной помощи и поддержки. Это единство во Христе всех тех, кто от Христа принял дар новой жизни и прощения грехов. Единство веры, т. е. приятия Христа как Бога и как Спасителя. Единство любви к Нему, и в Нем – друг к другу. Рассеянная по всему миру, среди всех народов, Церковь составляет новый народ Божий, соединенный не кровью и плотью, не земными интересами, как государство и нация, не языком, и даже не общностью исторической судьбы, а народ, соединенный верой во Христа, любовью к Нему и опытом Его присутствия. «Я с вами во все дни до скончания века».

На земле человек рождается членом определенного народа или нации. Но христианин рождается и вступает в новый народ Божий крещением. «Вода крещения, – пишет один христианский святой, – для нас гроб и мать». Гроб, потому что в воде этой умирает человек, ограниченный только земным и материальным, только «плотью и кровью». Мать, потому что в воде этой рождается новый человек, прощенный, очищенный, возрожденный, живущий уже здесь и сейчас новой и вечной жизнью…

Все время приходят люди ко Христу, слышат Его голос, отдают Ему свое сердце, свою любовь, свою жизнь. Эта самоотдача Христу и есть крещение. Отдав себя Ему, получают они от Него Его жизнь, Его самоотдачу нам. И эта самоотдача Христа нам – есть крещение.

21. Чаю воскресения мертвых…

До сих пор на протяжении всего Символа веры ключевым, краеугольным словом было начальное слово: «Верую…». Именно оно подразумевалось в каждом утверждении: верую – во единого Бога, верую – в Сына Его Иисуса Христа, верую – в Его воплощение «нас ради человек и нашего ради спасения», верую в Духа Святого, и, наконец, верую в Церковь.

Но вот теперь, в утверждении заключительном, которое как бы подводит итог всей нашей вере, всю ее обнимает и объединяет, мы слышим другое слово. Слово это – чаю, т. е., в переводе с церковнославянского: жду. Жду воскресения мертвых и жду жизни будущего века. Именно на этом слове нам и следует остановиться, ему – духовно удивиться… Ведь не только слово вера, но и утверждение «я верю» можно переживать и понимать по-разному. Сказать, например, «я верю в незыблемость законов природы» – еще не раскрывает моего личного, внутреннего отношения ни к этой незыблемости, ни к самим законам, не выражает ни радости, ни печали о них. Но когда, перечислив все то, во что я верю, я добавляю – жду, это означает, что моя вера во мне претворяется в некое активное состояние, пронизывающее меня и определяющее, так или иначе, мою жизнь. Я верую и потому жду. Я жду того, во что верю. Тут ожидание раскрывается как направленность, как действие веры, а вера – как источник ожидания. Славянское «чаю» сильнее русского «жду». «Чаю» включает в себя именно желание того, чего я жду, радость о нем как о приближающемся счастье. Но чаять, ждать в этом смысле можно только чего-то, что я уже хотя бы отчасти знаю. Вот тут-то и раскрывается нам то, что я называю особенностью – радостной и бесконечно глубокой – христианской веры. Вера эта – не в утверждении отвлеченных умственных истин. Нет, она сама есть, прежде всего, встреча с Тем, Кого она утверждает, и потому – знание, видение души, пронзенность сердца. Я чаю, я жду воскресения мертвых, потому что сама вера во мне, хотя бы в лучшие, чистые и высокие минуты моей жизни, пронизана пасхальным светом, тайным, но таким радостным знанием, что Христос воскрес из мертвых, чтобы нам открыть путь к нашему воскресению; Он даровал нам свою бессмертную, из гроба воссиявшую, свободную от смерти жизнь, и тем самым – нашу смерть сделал входом, приближением, началом победы. Я жду, я чаю воскресения мертвых, потому что оно даровано мне, потому что вся христианская вера есть не что иное, как внутреннее, умом недоказуемое и все же самоочевидное знание, что человек призван к вечности.

Вот почему Символ веры заканчивается этим радостным чаю, жду… Идет жизнь. Каждый день приносит свои печали и радости. Мы падаем, поднимаемся, снова падаем… Но если когда-то вошла в душу вера, если состоялась, произошла, иногда почти совсем неприметная, встреча со Христом, и в Нем – с Благим и любящим Отцом, если коснулось души дыхание Духа Святого, если раскрылась нам не внешняя, а внутренняя жизнь Церкви, это постоянное восхождение ее к трапезе Царства, если полюбили мы лучезарный образ пречистой девы Матери, увидели сердцем ласковую улыбку преп. Серафима, услышали внутри себя голос, вечно зовущий домой, к Богу – то тогда «верую» претворяется в нас в «чаю» – «жду». Хочу, люблю, жду… И внешне, может быть, ничего не произошло и не произойдет с моей жизнью. Но на глубине ее воцаряется это «жду». О, суета жизни будет все время заглушать его, я буду как бы засыпать в житейских буднях. Но до конца уже не забуду, до конца не предам этого света, этой радости, этой новой жизни, затеплившейся во мне.

«Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Каким-то краем души я уже вкусил этой жизни и знаю, что она уже сейчас, уже тут началась и доступна. И потому всякий верующий во Христа не только ищет у него помощи в «этом веке», в этой жизни. Он ждет Его. «Ей, гряди, Господи Иисусе!»

Завершен Символ веры, и сама вера живет и побеждает, знает и ждет…

Словарь “Правмира” – Вера

Символ веры толкование и происхождение — вы прочтёте в этой теме об этой молитве, познакомитесь с текстом, узнаете о чём говорится в каждой части.

Символ веры есть учение о том, во что должны веровать христиане, изложенное в кратких, но точных словах.

Текст символа веры

1. Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.

2. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша.

3. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с Небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася.

4. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша и погребенна.

5. И воскресшаго в третий день по Писанием.

6. И восшедшаго на Небеса, и седяща одесную Отца.

7. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца.

8. И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшего пророки.

9. Во Едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь.

10. Исповедую едино Крещение во оставление грехов.

11. Чаю воскресения мертвых.

12. и жизни будущаго века. Аминь.

Кем составлен символ веры?
Учение веры так изложили отцы Первого и Второго Вселенских Соборов.
Что такое Вселенский Собор? Вселенский Собор — это собрание пастырей и учителей христианской Кафолической Церкви, по возможности со всей Вселенной, для утверждения истинного учения и благочиния между христианами.

Сколько было Вселенских Соборов?

Вселенских Соборов было семь

1-й — Никейский (325 г.)
2-й — Константинопольский (381 г.)
З-й — Ефесский (431 г.)
4-й — Халкидонский (451 г.)
5-й — Константинопольский второй (553 г.)
6-й — Константинопольский третий (680 г.)
7-й — Никейский второй (787 г.)

Откуда взято правило собирать Вселенские Соборы?

символ веры толкование молитвы Правило созывать Соборы основывается на примере Апостолов, которые созвали Собор в Иерусалиме (Деян.15). Основанием для этого служит также изречение Самого Господа Иисуса Христа, дающее определениям Церкви такую важность, что нарушающий их оказывается лишенным благодати, как язычник.
«Повеждь (скажи) Церкви, аще же и Церковь преслушает (не послушает), буди тебе, якоже язычник и мытарь» (Мф.18:17). Способ же, которым Вселенская Церковь высказывает свои определения, есть Вселенский Собор.

Для чего собирались Первый и Второй Вселенские Соборы?

Первый и Второй Вселенские Соборы, на которых составлен Символ веры, были созваны по следующим причинам: первый — для утверждения истинного учения о Сыне Божием, против ложного учения Ария; второй — для утверждения учения о Святом Духе, против ложного учения Македония.

Сколько было правил создано на Первом и Втором вселенском соборе? Первый Вселенский Собор составил 20 правил (или канонов), Второй Вселенский Собор составил 7 правил.

О членах Символа верыСколько частей в символе веры? Чтобы лучше понимать Вселенский Символ веры, следует обратить внимание на его деление на двенадцать членов, или частей, и рассматривать каждый член порознь.

О чём говорится в каждой части символа веры?

В каждой части говорится о:

 Боге, Первой Ипостаси Святой Троицы — о Боге Отце,  Творце мира.
Второй Ипостаси Святой Троицы, о Господе Иисусе Христе, Сыне Божие.
    Воплощении Сына Божия.
 страдании и смерти Иисуса Христа.
    Воскресении Иисуса Христа.
    Вознесении Иисуса Христа на Небо.
    Втором Пришествии Иисуса Христа на землю.
   Третьей Ипостаси Святой Троицы, о Святом Духе.
  Крещении, где подразумеваются и другие Таинства.
  будущем (всеобщем) Воскресении мертвых.
Жизни Вечной.

Символ веры — перевод

Верую – верю, я убежден;

О Христе

Единороднаго – единственного;
прежде всех век – прежде всякого времени, от вечности;

единосущна Отцу – имеющего одинаковое существо (природу) с (Богом) Отцом;
Им же вся быша, – и Им, то есть Сыном Божиим, все сотворено;

воплотившагося – принявшего на Себя тело человеческое;
вочеловечшася – сделавшегося человеком, подобным нам, но не переставая быть Богом;

воскресшаго – ожившего:
по Писанием – согласно со Священным Писанием, где пророки предсказали, что Он воскреснет из мертвых в третий день;

восшедшаго – вознесшегося;
одесную– по правую сторону Бога Отца;

паки – опять,
во второй раз; мертвых – умерших, которые тогда воскреснут;

Его же Царствию не будет конца – после суда настанет бесконечно царство Его;
Животворящаго – дающего жизнь;

О Святом Духе

спокланяема и сславима – Духу Святому следует поклоняться и прославлять Его наравне с Отцом и Сыном, т. е. Дух Святой равный Богу Отцу и Богу Сыну;
Глаголавшаго пророки – Дух Святой говорил через пророков;

О Церкви

Соборную – согласную, единодушную, охватывающую людей со всей вселенной;
исповедую – открыто признаю словом и делом;

чаю – ожидаю;
И жизни будущаго века – настанет после всеобщего суда вечная жизнь.

Акафисты

На сайте сделан краткий обзор «Символа веры». В дальнейшем сайт будет пополняться толкованием акафистов и будут сделаны видео ролики на эти акафисты.

При чтении акафиста дома желательно взять благословение у батюшки. Читать акафист можете в удобное для вас время. Начинается чтение начальных молитв как в утренних и вечерних молитвах, окончание чтение акафиста также заканчивается молитвами как утренней и вечерней.

Акафист это гимн, прославление Бога, Святого. Как правило, чтение ведётся стоя. Но, если вы немощны, больны или нет возможности стоять перед иконой, вы можете, например в обеденное время на работе слушать акафист. То, конечно вы не сможете выполнить строго все правила.

Важно, что ваше сердце искренне желает прославить Господа. Поэтому как говорил Апостол Павел: «Непрестанно молитесь» (1 Фес 5. 17). Ничто не должно быть препятствием для молитвы.

Библия

Также вы можете обратить внимание на раздел «Библия». Там можно познакомиться с текстами: Ветхий и Новый Завет.

Каждый христианин старается ежедневно читать Священное Писание. Потому что это душе спасительно, питает нашу душу и очищает приводя к покаянию. Наполняет источником радости о спасении души нашей.

В Библии, как и в Символе вере отображается христианское вероисповедание.

Обычно рекомендуется ежедневно читать Библию, хотя бы по одной главе в день. Чтение на сайте доступно на обычном русском языке, синодальный перевод.

Группа «Вконтакте»

«Символ веры» – это особое произведение, в котором излагаются основы вероучения христиан и описывается жизненный путь Иисуса, Господа нашего. Считается, что если человек не знает эту молитву наизусть и не принимает ее догматов, значит, он не вправе называться православным. «Символ веры» состоит из 12 частей, написанных на церковнославянском языке.символ веры толкование молитвы

Кто придумал текст?

Молитва «Символ веры» была создана на Вселенских Соборах – особых собраниях высших священнослужителей (епископов). Первый раз подобное собрание организовали еще в 325 году (в 4-м веке н. э.) ради опровержения лжеучения Ария, который считал Иисуса Христа лишь высшим творением Господа. На этом Соборе подобная ересь была отвергнута, а истина легла в основу второго догмата «Символа веры», который гласит, что Сын Божий рожден от Всевышнего.

Следующий Вселенский Собор, организованный в Константинополе, датируется 381 годом. Съезд всех епископов провозгласил единство Святой Троицы. Некоторое время назад один арийский священнослужитель высказывал свое мнение о том, что Святой Дух есть творение Отца и Сына, и он служит им, подобно ангелам. Данная точка зрения была отвергнута, так как христианство является монотеистической религией. Другими словами, Всевышний един в Трех Лицах, и православные должны одинаково почитать Бога-Отца, Сына и Святого Духа.символ веры толкование молитвы

Суть 1-го догмата

В первом члене «Символа веры» говорится о том, что православный верует в Единого Бога Вседержителя и Творца, который является видимым и невидимым одновременно. Данный догмат трактуется следующим образом: веровать в Господа – это значит быть твердо уверенным в его предвечном существовании, принимать божественное откровение и исповедовать православие, т. е. выражать свою непоколебимую веру во Христа. Все святые, особенно причисленные к лику великомучеников, являются образцом духовной стойкости и решительности ради нахождения рядом с Господом. Под словами «видимым и невидимым» подразумевают то, что Царство Небесное – это духовный мир, который нельзя узреть глазами. Его проявления можно увидеть лишь сердцем.символ веры толкование молитвы

Тайна Святой Троицы

Толкование «Символа веры» четкое и недвусмысленное. Но поскольку в рассматриваемой молитве используются такие понятия, которые непостижимы человеческому разуму, у верующих возникают проблемы с ее трактовкой. Например, тайна Святой Троицы, о которой говорится во 2-м члене «Символа веры», до сих пор остается для всех загадкой. Она есть Бог-Отец, Бог-Сын, который рождается от Отца, и Святой Дух, который также исходит от Отца. Троица есть единство и Господь. Богословы часто сравнивают Ее с солнцем, от которого рождается свет и исходит тепло. Также объяснить сущность Троицы можно на примере воды, которая имеет жидкое, газообразное и твердое состояние.

символ веры толкование молитвы«Символ веры» также содержит строки о том, что Сын Божий рожден, а не сотворен от Отца, «прежде всех век». Другими словами, Иисус Христос, так же как и сам Господь, всегда был, есть и будет, т. е. Святая Троица находится вне времени и пространства. Слова «рожден от Отца» внесены в «Символ веры» для того, чтобы опровергнуть доктрину Ария. Она гласила, что Иисус Христос есть творение Божье, а это нарушает понятие о единосущности Святой Троицы.

Божественное спасение

Молитва «Символ веры» также повествует о земной жизни Мессии. Воплощение Господа в человеческом обличье необходимо ради спасения людских душ. О пришествии на Землю Иисуса Христа была известно еще с ветхозаветных времен. Эти знания передавались через пророков Исайю, Михея, Малахию. Почему спасение людей оказалось возможным только после пришествия Иисуса Христа?

В райском саду Адам и Ева совершили беззаконие, вкусив плод с древа познания. Нарушив этим Божий Завет, они обрекли весь человеческий род на вечную погибель. Спустившись на Землю, люди стали смертными. Все без исключения, даже праведники, попадали после своей кончины в царство дьявола, так как грех стал неотъемлемым свойством человека, полностью нарушившим его природу. Словно ген, он передавался из поколения в поколение, обрекая людей после смерти на вечные муки. Господь же, спустившись на Землю, пожелал очистить грехи человеческие и открыть ворота рая. На третий день после своей земной кончины Сын Божий спустился в ад и забрал души праведников. После этого люди получили возможность войти в Царствие Небесное. Иисус Христос научил людей жить по Закону Божьему для того, чтобы после смерти они в полной мере смогли унаследовать рай.символ веры толкование молитвы

Четвертый догмат молитвы

В этой части «Символа веры» говорится о том, что Иисус Христос был распят за человеческие грехи при Понтии Пилате. Это событие исторически засвидетельствовано: когда Сын Божий умер земной смертью, померкло солнце, и по всей Земле сделалась кромешная тьма. Христос все время от предательства Иуды до последнего вздоха мучился так же, как и другие люди, распятые рядом с ним на крестах. Именно поэтому в «Символе веры» точно указывается – «и страдавша, и погребенна».

О том, что Господь действительно воплотился на Земле человеком, также свидетельствуют еще два чуда. Первое – это Туринская плащаница, в которую Иосиф завернул тело Иисуса, сняв его с креста. О существовании данного полотна говорится в Евангелии. Считается, что плащаница содержит кровяные отпечатки тела Христова, и это делает ее бесценной реликвией и неопровержимым доказательством существования Господа. Есть предположение, что четкий образ Сына Божия появился на ткани во время Его Воскресения, когда Бог-Отец озарил Его своим светом.символ веры толкование молитвы

Благодатный огонь – еще одно явление, которое не может объяснить ни один ученый. Божья искра в субботний день перед Пасхой сходит в кувуклию Иерусалимского храма, превращаясь в пламя, исцеляющее своей силой. В первые минуты появления благодатный огонь не оставляет ожогов на теле. Христиане всего мира с трепетом ожидают это событие. Считается, что если благодатный огонь не сошел на Землю в Великую субботу, значит, Господь сильно прогневался на род людской, и среди нас не осталось ни одного праведника. В этом случае следует ждать скорого Страшного Суда.

Победа над смертью

В пятой части молитвы говорится о том, что Господь воскрес в третий день, согласно Писанию. Иисус Христос умер приблизительно в 3 часа дня, в пятничный день, а воскрес в полночь в день после субботы, именуемый с тех пор воскресением. В древние времена половина суток уже воспринималась как день, поэтому считается, что Христос пробыл во гробу 3 дня. Первыми узнали о воскресении Господа Дева Мария и жены-мироносицы, которые не побоялись прийти в гробницу.

Вознесение в Царство Небесное

О том, как Христос вернулся к Своему отцу, повествует шестая часть «Символа веры». С того момента и по сей день Иисус восседает «одесную» (т. е. по правую руку от Всевышнего), воссоединив Божественное и человеческое.

Господь вновь придет на Землю, но не как бедняк, страдающий от жестокости людской, а как истинный Царь Славы, готовый судить «живых и мертвых», о чем мы можем прочитать в 6 догмате «Символа веры». Другими словами, праведный суд совершится над всеми людьми. На каждом будут таблички с надписями нераскаянных грехов. Те, кто жил в праведности, станут буквально светиться изнутри, словно звезды. На таких людях тоже будут начертаны слова, означающие не грехи, а заслуги перед Господом, например, «нищий духом» (полагающийся на волю Божью), «исповедник» и другие.

Глаголющий через пророков

Особое значение в восьмой части «Символа веры» придается существованию Святого Духа, исходящего от Бога-Отца. Он является третьим ликом Единосущной Троицы, поэтому Его мы должны славословить наравне с Всевышним и Иисусом Христом.

Еще будучи в обличии человека, Мессия говорил, что никому не простится хула на Духа Святого – жестокое и сознательное отвержение непреложной истины предвечного Его существования. Такое сопротивление уводит людей от желания покаяться.

Ветхозаветные пророки всегда были проводниками Святого Духа, т. е. о грядущих событиях говорили не они, а Господь. Также Святой Дух являлся людям в виде голубя (например, при крещении Христа Иоанном Предтечей) или как пламенные языки, сошедшие на апостолов в день Пятидесятницы.

В десятой части молитвы говорится о том, что православные веруют в святую соборную церковь. В данном случае подразумевается совокупность всех православных, умерших и ныне живущих, которые исповедуют одну христианскую религию.

символ веры толкование молитвы

Таинства

В православии есть семь главных обрядов, священных действий, через которые человек получает Божественную благодать. К ним относятся крещение, исповедь, причащение, священство, соборование, елеосвящение и брак. Главным среди них является обряд принятия веры Христовой, так как без него невозможно свершение других таинств. Именно поэтому крещение как символ остальных священных действий упоминается в одиннадцатом члене «Символа веры».

Бесконечное счастье

О том, что все праведные, в том числе умершие, обретут Царствие Небесное, говорится в 11-й и 12-й частях молитвы. Апостол Павел утверждал, что эта жизнь будет настолько радостна и блаженна, что ни один человек не сможет вообразить себе ее. А вот те, кто не принял Божьей истины и не исповедовался в своих грехах, не смогут вступить в рай, так как отвергли его. Эти люди, согласно Священному Писанию, будут подвергаться невыносимым мучениям от осознания того, что они потеряли возможность быть рядом с Господом. Православный «Символ веры» заканчивается словом «Аминь», что означает «Да будет так». Этим самым мы подтверждаем, что вся произнесенная нами молитва есть непреложная истина.

Как выучить

Символ веры – молитва на крещение, которая произносится крестными матерью и отцом. Кроме того, перед таинством им желательно исповедаться и причаститься. Ведь крестные – это духовные отец или мать, наставляющие свое чадо на истинный путь. Они также должны обучать ребенка основам православия, периодически причащать. Поэтому знать молитву «Символ веры» для крестной и крестного необходимо.

Многим тяжело выучить это произведение наизусть. Для начала можно просто ежедневно читать «Символ веры» с ударениями, которые проставлены в каждом молитвослове. Крестные должны иметь в виду, что они берут на себя ответственность за духовное воспитание ребенка, поэтому нельзя ограничиваться лишь изучением данного произведения. Молитва «Символ веры» для крестного или крестной может стать отправной точкой в мир православия. Также духовным отцам и матерям желательно посетить православный храм, поставить свечи за здравие своего чада. Очень хорошо, если дома у крестных есть образы Христа и Святых. Перед ними необходимо молиться за своего крестника, прося помощи у Господа. Причем произносится особая молитва, в которой испрашивается Божья помощь и наставление.

Знание такой молитвы, как «Символ веры», для крещения просто необходимо. Желательно, чтобы будущие духовные отец и мать старались вникнуть в смысл данного произведения, ведь на них возлагается огромная ответственность – взрастить истинного христианина. «Символ веры» – молитва на крещение и не только. Обязательно читайте ее перед всяким благим начинанием.

6 декабря 2012 18:05

символ веры толкование молитвы

Мы называемся православными христианами, то есть право, правильно славящими Бога. Для того, чтобы быть уверенным, что делаешь что-то правильно, нужно многое узнать, многому научиться. Прочесть книги, расспросить опытных людей. Если человек ничего не знает и не хочет знать, но полностью уверен, что все делает правильно – жди беды. Простой пример. Некий человек совершенно не знает о правилах дорожного движения, но он самоуверенно садится за руль и начинает ехать на машине. Пройдет очень немного времени и он поймет, что делает что-то не так: он едет по левой стороне дороги, но почему-то все машины несутся ему навстречу, гудят, и он еле-еле успевает увернутся от них. Он подъезжает к светофору, загорается красный свет, но этот чудак уверен, что он может продолжать движение, ведь правил  он не знает! Что произойдет дальше, думаю ясно. Очень скоро этот несчастный попадет в аварию и, слава Богу, если останется жив. Но если в жизни обычной, материальной повседневной мы прекрасно понимаем, что должны изучать законы и правила, соблюдать технику безопасности, чтобы не попасть в беду, то тем более в жизни духовной. Там тоже существуют установленные от Бога законы, есть свои правила безопасности. И вред, который мы можем нанести себе, не зная этих законов или пренебрегая ими гораздо больший, чем от незнании законов физического мира. Ибо мы можем нанести непоправимый урон не телу, а душе.

Как узнать правила духовной жизни, как верить правильно? Для этого есть Слово Самого Бога – Священное Писание, его надо читать, изучать, по нему надо строить жизнь. Существуют заповеди, которые тоже дал нам Сам Бог, также мы, православные люди имеем огромный опыт Церкви, опыт, которому уже 2 тысячи лет в мире и тысяча лет у нас на Руси. Этим путем прошли многие миллионы людей, с Рождества Христова до наших дней. Мы имеем Церковь, ее создал Господь Иисус Христос и вложил в нее все, что нужно для нашего спасения. «Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). В церковную сокровищницу также вложен опыт святых отцов и подвижников 2-х тысячелетий Христианства.

Церковь Православная потому так и называется, что она в полноте и неповрежденности, без искажений сохранила учение, данное нам Самим Богом. Мы знаем как правильно верить в Бога, как правильно его прославлять, Он сам открыл нам это, поэтому наша вера правая, наша вера православная

*                 *                *

Символ веры, или исповедание христианской православной веры – это молитвословие, в котором содержатся все основные положения и догматы веры православной. Учение Церкви в «Символе» изложено в краткой, но очень точной форме.

Символ веры составлен в 4-м веке, отцами Первого и Второго Вселенских соборов. В древней Церкви и ранее существовали символы веры, но с возникновением и усилением ложных учений о Боге, потребовалось составить более точное и догматически безупречное исповедание веры, которым могла бы пользоваться вся Вселенская Церковь.

Первый Вселенский Собор был созван в городе Никее по поводу лжеучения пресвитера Ария, который учил, что Сын Божий, Иисус Христос  сотворен Богом Отцом и не является истинным Богом, а лишь высшим творением. Собор осудил эту ересь и изложил православное учение, составив первые семь членов Символа веры. На втором вселенском соборе, созванном для осуждения ереси Македония, который отвергал Божество Святого Духа, были даны последующие пять членов Символа веры.

Символ веры  необходимо знать каждому православному христианину наизусть, чтобы иметь правильное знание о Боге и собственной вере, а также всегда уметь дать ответ всем вопрошающим нас: «как ты веришь?»

Символ веры нужно знать еще до крещения, потому что необходимо еще до принятия этого таинства и вступления в Церковь иметь правильные знания о Боге и основах вероучения. При крещении младенцев, за них Символ веры читают восприемники, крестные, и они также, конечно, обязаны знать его наизусть и читать без ошибок. Выучить Символ Веры несложно, ведь он входит в состав утренних молитв, и каждый православный читает его, молясь по утрам. Также Символ веры поется каждую литургию, в храме всем народом, и человек, который регулярно молится по утрам и ходит на воскресные и праздничные литургии, очень скоро его запомнит.

Но нам следует не только знать текст Символа веры, но и понимать его смысл, для этого надо изучать его.

Символ веры

По церковно-славянски

1. Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.

2. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век: Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша.

3. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася.

4. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна.

5. И воскресшаго в третий день по Писанием.

6. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца.

7. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца.

8. И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки.

9. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.

10. Исповедую едино крещение во оставление грехов.

11. Чаю воскресения мертвых,

12. и жизни будущаго века. Аминь.

Русский перевод

1. Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого.

2. И в единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рожденного от Отца прежде всех веков; Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, одного существа с Отцом, Им же все сотворено.

3. Нас ради людей и ради нашего спасения сошедшего с небес и воплотившагося от Духа Святого и Марии Девы, и сделавшегося человеком.

4. Распятого же за нас при Понтии Пилате, страдавшего, и погребенного.

5. И воскресшего в третий день, согласно с Писанием.

6. И восшедшего на небеса, и сидящего по правую сторону от Отца.

7. И снова грядущего со славою, чтобы судить живых и мертвых, и Царству Его не будет конца.

8. И в Духа Святого, Господа, подающего жизнь, от Отца исходящего, равно с Отцом и Сыном покланяемого и прославляемого, говорившего через пророков.

9. В единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.

10. Исповедую одно крещение для оставления грехов.

11. Ожидаю воскресения мертвых,

12. и жизни будущего века. Истинно так.

О ПЕРВОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого.

Христианство как единственная истинная религия, прежде всего, выделяется учением о Боге. Мы воспринимаем Бога и обращаемся к Нему, как своему Небесному Родителю. Бог называется Отцом, потому что предвечно рождает Сына (об этом речь пойдет дальше), но также потому, что Он является Отцом для всех нас.  В молитве, которую нам дал Господь Спаситель, мы говорим: «Отче наш…» (Отец наш). Святой апостол Павел говорит, обращаясь к христианам: «вы не приняли духа рабства , но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы — дети Божии» (Рим.8:15-16).  Слово «авва» в арамейском языке соответствует нашему «папа» — доверительное обращение детей к отцу.

Святой апостол Иоанн Богослов говорит, что «Бог есть любовь» (1Ин.4:8). Этими словами выражено самое главное свойство Бога. Этим определяется весь строй духовной жизни христианина. Наши отношения с Богом основаны на взаимной любви. Небесный Отец любит нас любовью совершенной и абсолютной.  Плоды этой любви мы, верующие, можем воспринять только тогда, когда всей полнотой нашего существа возлюбим Бога. Поэтому любовь к Богу является первой и главной заповедью. В Священном Писании раскрываются основные свойства Бога в тесной связи с Домостроительством спасения человека.

Бог – всесовершенный Дух. Он вечен. Не имеет ни начала, ни конца. Бог – Всемогущий. В Священном Писании Он назван Вседержителем, так как Он все держит в своей силе и власти.

Святые отцы учат нас не только верить в Бога, но во всем Ему доверять, потому что Он Всеблагий и Человеколюбивый. Милосердие Господа простирается на каждого человека. Если человек хочет быть всегда с Богом и обращается к Нему, то Он не оставляет человека ни при каких обстоятельствах. В одной старинной византийской рукописи приводится утешительное назидание святого старца: «Некто поведал мне, что один человек всегда молился Богу, чтобы Он не оставлял его на его земном пути, и, как некогда Господь сшествовал со Своими учениками на их пути в Эммаус (см.: Лк 24, 13–32), так чтобы и с ним сшествовал по дороге его жизни. И вот при конце своей жизни он имел видение: он видел, что идет по песчаному берегу океана (конечно, разумей океан вечности, вдоль берега которого проходит путь смертных). И, оглянувшись, он увидел отпечатки своих стоп на мягком песке, уходящие далеко назад: это был пройденный путь его жизни. И рядом с отпечатками его стоп шли отпечатки еще пары стоп; и он понял, что это Господь сшествовал с ним в жизни, как он и молился Ему. Но в некоторых местах пройденного пути он видел отпечатки только одной пары стоп, которые глубоко врезывались в песок, как бы свидетельствуя о тяжести пути в оное время. И вспомнил этот человек, что это было тогда, когда в его жизни были особо тяжелые моменты и когда жизнь представлялась непосильно трудной и мучительной. И этот человек сказал Господу: вот видишь, Господи, в трудные времена моей жизни Ты не шел со мной; Ты видишь, что отпечатки только одной пары стоп в те времена говорят о том, что тогда я один шел в жизни, и Ты видишь из того, что следы глубоко врезались в землю, что мне было тогда очень тяжело идти. Но Господь ответил ему: сын Мой, ты ошибаешься. Действительно, ты видишь отпечатки только одной пары стоп в те времена твоей жизни, которые ты вспоминаешь как самые трудные. Но это — отпечатки не твоих стоп, а — Моих. Потому что в трудные времена твоей жизни Я брал тебя на Свои руки и нес. Так что, сын Мой, это — отпечатки не твоих стоп, а — Моих».

Бог имеет Всеведение. В его бесконечной памяти запечатлелось все прошлое. Он все знает и видит в настоящем. Ему известен не только любой человеческий поступок, но каждое слово и чувство. Господь знает будущее.

Бог Вездесущ. Он на Небе, на земле. Созерцание Божественного всеприсутствия вызывает радость и поэтическое умиление у псалмопевца Давида:

«Взойду ли на небо — Ты там; сойду ли в преисподнюю — и там Ты.

Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, — и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя» (Пс.138:8-10).

Бог – Творец неба и земли. Он является Причиной и Создателем всего видимого и невидимого мира. Наш мир, вселенная невероятно сложно и премудро устроена, и конечно создать все это мог только Высший, Божественный Разум. В сотворении мира участвовала Вся Божественная Троица. Бог Отец творил все своим Словом, то есть Единородным Сыном, при содействии Святого Духа.

Бог обладает Премудростью. Псалом 103 является величественным гимном Богу, Который сотворил все Своей премудростью и продолжает заботиться не только о человеке, но и о других Своих созданиях: «Ты напояешь горы с высот Твоих, плодами дел Твоих насыщается земля. Ты произращаешь траву для скота, и зелень на пользу человека, чтобы произвести из земли пищу» (Пс.103:13–14).

Кроме того, что Бог является Творцом видимого, материального мира, Он также сотворил мир духовный, невидимый нами. Мир духовный, ангельский создан Богом еще раньше нашего материального мира. Все ангелы были сотворены добрыми, но часть из них, во главе с верховным ангелом Люцефером, возгордилась и отпала от Бога. С тех пор эти ангелы стали темными духами злобы, желающими людям, как творению Божию, всякого вреда. Они всячески стараются совратить людей во грех и  погубить. Но Бог очень сильно ограничил их власть и воздействие на людей, к тому же у каждого христианина есть свой ангел- хранитель, который оберегает и защищает его от зла, в том числе и от воздействия дьявольских сил.

О ВТОРОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

И в единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рожденного от Отца прежде всех веков; Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, одного существа с Отцом, Им же все сотворено.

Второй член Символа веры посвящен Сыну Божию, Господу Иисусу Христу, и здесь настало время поговорить о тайне Святой Троицы.

Познавая Божественные свойства, верующий человек постепенно приготовляется к восприятию краеугольной истины христианства — учения о Пресвятой Троице. Бог един по Существу, но имеет три Лица (Ипостаси), каждое из Которых обладает полнотой Божества: Отец, Сын и Святой Дух. Святые отцы, раскрывая и изъясняя догмат о Троице, определяют отношения между тремя Лицами такими понятиями «единосущны» и «равночестны». Одновременно они указывают и на личностные свойства каждой Ипостаси. Отец – не сотворен, не создан, не рожден; Сын – предвечно рождается от Отца; Святой Дух – предвечно от Отца исходит. Молитвенно мы исповедуем Троицу словами: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь». На чем основана наша вера? На святом Евангелии: Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф 28, 19). У Отца, Сына и Святого Духа одно.

Земной человеческий ум собственными силами без Бога не может возвыситься до этой тайны. Другие монотеистические религии (иудаизм, ислам), основанные на естественном разуме, а не на Откровении, подняться до этой тайны не могли.

Уже  в Ветхом Завете имеются указания на тайну Божественной Троицы.  Уже в начале святой Библии Бог говорит о Себе во множественном числе: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт.1:26-27). Слова «сотворим человека» указывает на множественность  лиц, а «сотворил его» указывает на единство Бога. В книге Бытия есть еще два таких места:

— И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас (Быт 3.22).

— И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык… сойдем же и смешаем там язык их (Быт. 11:6–7).

Когда патриарх Авраам сидел под деревом у дубравы Мамре он увидел трех пришедших путников. Он побежал им навстречу и, поклонившись до земли, обратился: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего» (Быт. 18:3. Явились три мужа, а Авраам обращается как к ним, как к одному – Владыка.

Учение о Троице не является лишь богословско-теоретическим. В новозаветных священных книгах оно раскрывается в теснейшей связи с великими событиями Боговоплощения и Искупления. Господь Иисус Христос неоднократно говорит и о Своем Богосыновстве, и о том, что Отец послал Его (Ин.5:36), чтобы «мир спасен был чрез Него» (Ин.3:17). Святой Дух участвует во всех делах Домостроительства спасения человечества. Он оживотворяет и освящает. Участвующий в Святых Таинствах и молитвенной жизни Церкви не сомневается в этой истине, она — неотъемлемая принадлежность его религиозного сознания. Изучавший догматическое учение нашей Церкви не мог не изумляться внутренней согласованности его частей. Такой человек убежден, что это стройное и величественное здание немыслимо без краеугольного камня — догмата о Пресвятой Троице.

Познать до конца тайну Святой Троицы человеческий ум не может. Но мы можем использовать некие аналогии, которые, правда, являются весьма упрощенными и ограниченными, для того, чтобы хотя бы частично понять единство и отношение между собой лиц Святой Троицы.

Святые отцы приводили в качестве образа Троицы солнце. Видимая часть солнца – это круг, от него рождается свет и исходит тепло.

Образом Святой Троицы может служить человеческая душа, созданная по образу и подобию Божию. Такой пример приводит Святитель Игнатий Брянчанинов: «Ум наш — образ Отца; слово наше (непроизнесенное слово мы обыкновенно называем мыслью) — образ Сына; дух — образ Святого Духа. Как в Троице-Боге три Лица неслитно и нераздельно составляют одно Божественное Существо, так в троице-человеке три лица составляют одно существо, не смешиваясь между собой, не сливаясь в одно лицо, не разделяясь на три существа. Ум наш родил и не перестает рождать мысль, мысль, родившись, не перестает снова рождаться и вместе с тем пребывает рожденной, сокровенной в уме. Ум без мысли существовать не может, и мысль — без ума. Начало одного непременно есть и начало другой; существование ума есть непременно и существование мысли. Точно также дух наш исходит от ума и содействует мысли. Потому-то всякая мысль имеет свой дух, всякий образ мыслей имеет свой отдельный дух, всякая книга имеет свой собственный дух. Не может мысль быть без духа, существование одной непременно сопутствуется существованием другого. В существовании того и другого является существование ума».

Итак второй член Символа веры говорит нам, что вторая ипостась Святой Троицы является Единородным Сыном Божиим, который рожден Отцом прежде сотворения всего видимого и невидимого, даже до сотворения времени. Он рожден, а не сотворен, это сказано, чтобы опровергнуть лжеучение Ария, учившего о тварности Сына Божия, а также всех последующих еретиков. Имя Иисус означает – Спаситель, а Христос, значит Помазанник. Помазанниками с древности называли царей, пророков и первосвященников. Спаситель соединил в себе все три этих служения.

Бог Отец сотворил весь мир видимый и невидимый Сыном Своим. Об этом говорится в Евангелии от Иоанна: «Все через Него начало быть, и без Него ничего не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:3).

О ТРЕТИМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

Нас ради людей и ради нашего спасения сошедшего с небес и воплотившагося от Духа Святого и Марии Девы, и сделавшегося человеком.

Чтобы спасти род человеческий Господь в определенный исторический момент «во дни царя Ирода» (Мф. 2:1)  сходит на землю, чтобы воплотится, посредством наития, содействия Святого Духа от Девы Марии, принять на себя наше человеческое естество и родится в Палестине, в городе Вифлееме.

Он воспринял все человеческое естество, душу и тело, чтобы воссоздать, обожить, спасти его.  Божественная природа во Христе не поглотила человеческое естество, как учат некоторые еретики, но два естества в Нем пребудут навечно неслитно, неизменно, неразлучно и нераздельно.

У Спасителя не было человеческого отца, ибо его Отцом был Сам Бог. Зачатие Его во чреве Богородицы происходило без семени мужа, поэтому и называется оно «непорочным», «бессеменным». Церковь  в своих песнопениях говорит, что плоть Христа, силой Божией, внутри чрева Богородицы исткалась. Мы знаем, что обычное, человеческое зачатие происходит с участием семени мужа, но зачатие Христа было сверхестественным. Еще Адаму и Еве после грехопадения, было дано от Бога обетование-пророчество о Семени жены, которое поразит главу змия. (Быт. 3:15). Но мы знаем, что у жены не может быть семени, семя бывает только у мужа.

Святитель Филарет Московский (Дроздов), говорит, что это указание «на таинство, которое выше природы; – на рождение, о котором природа спрашивает: како будет сие, идеже мужа не знаю? (Лк 1,34), и о котором благодать ответствует: Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя (35); – на чудесное рождение Сына от жены без мужа, на рождение Христа, Богочеловека, от Девы». Церковь называет Богородицу Приснодевой, то есть Она была девственницей до рождения Христа, не потеряла девства в момент рождения, и оставалась Девой после рождества Спасителя. Богородица не испытывала мук при родах Иисуса, по той же самой причине: потому, что «Дева и рождением своим не нарушила девства», —  говорит Святитель Иоанн Златоуст.

Как такое могло произойти? Для Бога ничего невозможного нет. Он Своей Премудростию, Словом создал этот мир. Первого человека Адама Бог,  создал из «персти земной» и вдохнул в него дыхание жизни, и чудо рождения без участия мужа, также подвластно Ему. Христианский писатель 3 века Тертуллиан пишет:

«Подобно тому, как земля ( при творении первого человека Ред.)была обращена в эту плоть без семени мужа, так и Слово Божье могло перейти в материю той же плоти без связующего начала».

Спаситель, приняв на себя человеческую плоть и душу, является и одновременно истинным Богом и истинным человеком, во всем, кроме греха.

Он пришел на нашу землю, полностью пройти путем человеческой жизни. Он трудился для Своего пропитания, Он испытывал холод, зной, голод и жажду, Его также преследовали соблазны и искушения от дьявола и немощи человеческой, но Он победил их и соблазны не коснулись Его. Господь неустанно трудился для людей: проповедовал,  исцелял больных, воскрешал мертвых.

Господь принял наше естество, прожил человеческую жизнь, чтобы исцелить, воссоздать наше истлевшую грехом природу, обожить ее и показать нам путь спасения, путь истинной христианской жизни. Как сказал святитель Афанасий Александрийский: «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом».  И теперь, всякий рожденный от Христа через крещение в Его Церкви становится новым творением «которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, а от Бога родились» (Ин.1:13).

О ЧЕТВЕРТОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

Распятого же за нас при Понтии Пилате, страдавшего, и погребенного.

Крестная жертва  Христа Спасителя на кресте за нас – это акт высочайшей Божественной любви. «Ибо как возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную»  (Ин. 3:16). И Сам Господь Иисус Христос говорит о своей крестной жертве: «Нет больше той любви, если кто положит душу свою за друзей своих.  ( Ин. 15:13) За други своя, это значит за нас с вами, за всех чад Божих. Крестная смерть была самой мучительной и позорной казнью в Римской империи, человек много часов испытывал невероятные страдания, и из него как бы по каплям выходила жизнь. Христос был распят при наместнике императора, правители Иудеи, Понтии Пилате. Его имя внесено в «Символ», чтобы подтвердить историческую реальность события. Нехристиане часто не могут понять: почему мы носим на своей груди крест, изображаем на себе крестное знамение, венчаем крестом купола наших церквей и вообще, очень чтим крест. Они говорят: зачем вы почитаете крест, ведь на нем распяли вашего Бога? Но именно поэтому для нас крест Христов является святыней. Ведь он постоянно напоминает нам: какая огромная жертва была принесена за людей и как велика Божественная любовь к людям. Бог не только сотворил человечество и заботится о сотворенных им людях, но если надо, Он готов пойти за своих грешных и недостойных чад на смерть, на распятие. Бог восходит на крест, чтобы принести Себя в жертву за грехи людей, и тем самым избавить их от греха и вечной смерти. Бог создал мир с непреложными духовными и физическими законами. Одним из духовных законов является то, что грех, преступление должны иметь последствия, наказание. Наказанием за грехи человечества являлась вечная смерть. «Что посеет человек, то и пожнет» (Гал. 6:7).  Грехи людей умножились настолько, что человечество своими силами не уже никак не могло восстать из бездны греха, поэтому то наказание, которое должны были получить люди, берет на Себя Сам Господь. «Наказание мира нашего было на Нем и ранами его мы исцелились» (Ис. 53:5), -говорит о Божественной жертве пророк Исаия.  Можно использовать такой образ, который, несомненно, является довольно условным, упрощенным.

Допустим, некий юноша, почти еще отрок, совершил преступление. Он должен понести за него очень суровое наказание, например, много лет провести в лагере строгого режима, а может быть даже умереть. При совершении преступления присутствовал его отец. И вот отец, зная, что сын не сможет понести наказание, что вся его жизнь будет исковеркана, испорчена тюрьмой, а может быть он и вовсе никогда не выйдет из лагеря и сгинет там навечно, решается на подвиг. Он, будучи сам невиновным, берет на себя преступление сына и несет за него наказание. Тем самым он спасает сына от страданий и смерти и дает пример высочайшей любви и самопожертвования.

Христос называется вторым Адамом. Почему? Мы все по плоти, по человеческому естеству, происходим от нашего общего праотца- Адама. Он некогда согрешил, не сохранив своего первозданного достоинства. После грехопадения и духовная и телесная природа человека исказилась, в мир вошли болезни и смерть. Мы, как люди как потомки первого Адама, наследовали его испорченную грехом природу. Но вот в мир приходит Спаситель. Он прожил на земле без греха, победив соблазны и грех, Он принес за нас жертву на кресте и воскрес. Господь Иисус Христос обновил наше падшее естество, и теперь каждый, кто рождается от Христа, как от Второго Адама  и идет, указанным Им  путем, распинает «плоть со страстями и похотями» (Гал. 5:24 ), наследует вечную жизнь со Христом.

О ПЯТОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

И воскресшего в третий день, согласно с Писанием.

Воскресение Господа нашего Иисуса Христа, является основой нашей христианской веры. « Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша» (1 Кор. 15:14). Праздник воскресения Христова, Пасха – самый главный Христианский праздник. Он называется в пасхальном каноне «праздником, праздников и торжеством из торжеств». Мы каждую неделю вспоминаем событие Воскресения Христа, празднуя день воскресный.

Почему без Воскресения наша вера была бы тщетной и потеряла бы смысл? Потому что Христос приходил на землю, страдал и умер, чтобы воскресить нашу человеческую природу и одержать победу над дьяволом, адом и смертью. А если бы не было воскресения, все это было бы невозможно. Все закончилось бы страстной пятницей, смертью и погребением Христа. Но Христос воскрес и  теперь мы имеем веру и надежду воскреснуть с Ним.

До воскресения Христова все люди после смерти сходили во ад, в преисподняя земли. По еврейски это место называлось Шеол.  Даже души ветхозаветных праведников находились там. Христос после Своей смерти также сошел в преисподнюю.  Господь сходит во ад, чтобы проповедовать там и вывести из него души всех с верою ожидавших Его. Господь находился в преисподней до дня Своего Воскресения, как поется в пасхальном песнопении: «Во гробе плотию, во аде же с душой, как Бог». На третий день Христос воскрес и своим воскресением разрушил власть ада и вывел из него тех, кто ждал Его пришествия, а также тех, кто принял весть о спасении.  Отныне ад не имеет власти над теми, кто являются последователями Христа и живут по Его заповедям.

Символ веры говорит, что Спаситель воскрес  в третий день, согласно с Писанием. Какие тексты писания говорят нам о воскресении?  Во-первых, Сам Господь Иисус Христос постоянно говорил о своем будущем воскресении, предсказывал его, достаточно вспомнить евангелие от Матфея: «С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим, и много пострадать от старейшин, первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (Мф.16:21). Предсказания  Христа о своем воскресении из мертвых содержаться во всех четырех Евангелиях. Что касается ветхозаветных пророчеств, здесь, в первую очередь, можно привести слова пророка Давида, сказанные о Месии: « Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление» (Пс.15: 10)  Также пребывание пророка Ионы три дня и три ночи в чреве кита прочески праобразовало воскресение Христа Спасителя. На этот праобраз воскресения ссылается Сам Спаситель: «Как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» ( Мф. 12: 39-40).

После своего воскресения Господь неоднократно  являлся своим ученикам:

1)    Марии Магдалине (Иоан. 20:11-18; Мар. 16:9)

2)    Другим женщинам (Мат. 28:8-10)

3)    Петру (Лук. 24:34; 1 Кор. 15:5)

4)    Двум ученикам по дороге в Еммаус (Лук. 24:13-35; Мар. 16:12)

5)    Одиннадцати ученикам ( кроме апостола Фомы ― Лук. 24:36-43; Иоан. 20:19-23)

6)    Позже двенадцати ученикам  (1 Кор. 15:5; Иоан. 20:24-29)

7)    Семи ученикам возле Тивериадского моря (Иоан. 21:1-23)

8)    Пятистам последователям (1 Кор. 15:6)

9)    Иакову (1 Кор. 15:6)

10)      Апостолам в момент вознесения (Деян. 1:3-12).

Пещеру, где было погребено тело Христа, охранял отряд воинов римской армии, одной из самых лучших, обученных и дисциплинированных в мире. Если бы ученики Христовы пришли ночью унести Его тело, как говорили потом иудеи, хоть один из них заметил бы их и схватил, к тому же вход в пещеру закрывал большой, тяжелый камень, который бесшумно не отвалишь. Даже если бы похищение удалось, апостолы были бы схвачены, и их попытались бы пытками заставить выдать местонахождение тела Учителя. Но мы знаем, что они спокойно разгуливали на свободе, совершенно не скрываясь. Если бы тело Иисуса забрали Его враги, то, конечно бы они не стали скрывать этот факт и очень скоро показали бы его народу, чтобы опровергнуть прижизненные свидетельства Христа о Своем воскресении.

О ШЕСТОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

И восшедшего на небеса, и сидящего по правую сторону от Отца.

После своего воскресения Господь еще в течении сорока дней находился на земле, со своими учениками, чтобы уверить их в истинности воскресения, укрепить их веру и дать необходимые наставления.

Вознесение произошло на горе Елеон. Известно, что Спаситель любил эту гору и часто удалялся туда для молитвы . Вот как описывает это событие евангелист Лука: « И вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдалятся от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим…» (Лк. 24:50-52).

Господь Иисус Христос вознесся на Небо,  Своим человечеством, а Своим Божеством он всегда пребывал с Богом Отцом. Небо, на которое вознесся Господь – это место особого присутствия Божия, горнее, то есть возвышенное место, Царство Божие. Христос прошел весь путь нашей человеческой жизни и вознесся на небеса, этим Он прославил наше человеческое естество и указал путь в Отечество Небесное, в горний Иерусалим. Он открыл его для всех своих истинных последователей.

Слова Символа веры о восхождении Господа Иисуса Христа на небо имеют основание в Священном Писании: «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф. 4:10).

В «Символе» сказано, что Христос воссел по правую сторону от Отца. Но мы знаем, что Бог вездесущь, Он находится везде. Эти слова о сидении одесную указывают на то, что Сын Божий, Вторая Ипостась Святой Троицы, имеет одинаковую силу и славу с Отцом. « Я и Отец — одно» (Ин. 10:30 ), — говорит Он сам о Себе.

О СЕДЬМОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

И снова грядущего со славою, чтобы судить живых и мертвых, и Царству Его не будет конца.

Первый приход на землю Господа Иисуса Христа было смиренным, Он воспринял на Себя «образ раба»  ( Филип. 2:7 ). Второе Его пришествие будет иным, Он снова придет, но уже как Судья, для того, чтобы судить дела всех людей, как доживших до Его второго пришествия, так и уже умерших.

Второе пришествие будет весьма грозным. Сам Господь говорит о нем так: «как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого»,- и далее: «солнце померкнет и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются. Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутс все племена земные, и увидят Сына Грядущего на облаках небесных с силою и славою великою. И пошлет ангелов Своих с трубой громогласной; и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их» (Мф. 24:27-31).

Когда произойдет? Спаситель говорит нам: « О дне же том и часе никто не знает, ни ангелы небесные, а только Отец Мой Один» (Мф. 24:36).

И раньше и в наше время нередко появлялись всевозможные лжепрепедсказатели, которые пророчествовали о конце света и даже называли точную дату этого события. Никому, кто будет сообщать число или точное время Страшного суда верить нельзя, ибо оно неведомо никому, кроме Бога. К тому же для любого из нас каждый день нашей жизни может стать последним, и мы должны будем ответить перед Нелицеприятным Судией. Вот, что говорит о кончине этого мира, и о нашей собственной кончине святитель Игнатий Брянчанинов:  «Неизвестны день и час, в которые Сын Божий прекратит жизнь мира пришествием на суд; неизвестен день и час, в которые по повелению Сына Божия прекратится земная жизнь каждого из нас, и мы будем призваны к разлучению с телом, к отданию отчета в земной жизни, к тому частному суду, прежде общего суда, который ожидает человека после его смерти. Возлюбленные братия! Будем бодрствовать и приготовляться к страшному суду, ожидающему нас на гранях вечности для невозвратного решения нашей участи навеки. Будем приготовляться, запасаясь всеми добродетелями, особенно милостию, которая заключает в себе и увенчивает собою все добродетели, так как любовь – побудительная причина милости – есть «совокупность» христианского «совершенства» (Кол.3:14). Милость соделывает человеков, преисполненных ею, богоподобными (Мф. 5:44,48; Лк.6:32,36)! «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут; суд без милости не оказавшему милости» (Мф.5:7; Иак.2:13).

Перед концом мира будут, предсказанные в Священном Писании, войны, смуты, землетрясения, голод и народные бедствия. Произойдет оскудение  веры и нравственности. Явится «человек погибели», Антихрист, лжемессия – человек, который захочет стать вместо Христа, занять Его место и иметь власть над всем миром. Достигнув верховной земной власти, Антихрист потребует себе поклонения как Богу. Власть Антихриста будет уничтожена пришествием Божиим.

После своего пришествия Господь будет судить всех людей. Как будет происходить Страшный суд? Святитель  Филарет Московский (Дроздов) пишет, что Бог «будет судить так, что совесть каждого человека откроется пред всеми  и обнаружатся не только все дела, какие кто сделал в продолжении всей своей жизни на земле, но и все сказанные слова , тайные желания и помышления». Другой святитель Иоанн (Максимович), архиепископ Шанхайский и Сан- Францисский  также говорит: «Страшный Суд не знает свидетелей или протокольной записи. Все записано в душах человеческих и эти записи, эти «книги» раскрываются. Все становится явным всем и самому себе, и состояние души человека определяет его направо или налево. Идут одни в радость, другие в ужас.

Когда раскроются «книги», всем станет ясно, что корни всех пороков в душе человека. Вот пьяница, блудник — когда умерло тело, кто-то подумает — умер и грех. Нет, в душе была склонность и душе грех был сладок.

И если она в том грехе не покаялась, не освободилась от него, она на Страшный Суд придет с тем же желанием сладости греха и никогда не удовлетворит своего желания. В ней будет страдание ненависти и злобы. Это адское состояние.

«Геенна огненная» — это внутренний огонь, это пламень порока, пламень немощи и злобы, и «тут будет плач и скрежет зубов» бессильной злобы.

Судить мир будет Господь Иисус Христос. «Ибо Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну» (Ин.5:22 ). Почему? Потому что Сын Божий, есть и Сын Человеческий. Он жил здесь на земле, среди людей, испытывал скорби, страдания, искушения и саму смерть. Ему ведомы все скорби и немощи человеческие.

Последний суд будет страшным, потому что пред всеми от кроются все человеческие дела и прегрешения, и еще потому, что после этого суда уже ничего нельзя будет изменить, и каждый получит достойное по делам своим.

Как человек жил на земле, как готовился к встрече с Богом, и какого состояния достиг, то и пойдет с ним в вечность. И пойдут достойные, праведные в  вечную жизнь с Богом, а  грешники в муку вечную, уготованную дьяволу и его слугам.  После этого наступит вечное Царство Христа, Царство добра, правды и любви.

Но Господь не только Грозный Судья, Он и Милосердный Отец, и конечно Он по своему милосердию будет использовать все возможности, чтобы не осудить, а оправдать человека. Об этом пишет Святитель Феофан Затворник: «Господь хочет всем спастись, следовательно, и вам…Господь на страшном суде будет не то взыскивать, как бы осудить, а как бы оправдать всех. И оправдает всякого, лишь бы хоть малая возможность была».

О ВОСЬМОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

И в Духа Святого, Господа, подающего жизнь, от Отца исходящего, равно с Отцом и Сыном покланяемого и прославляемого, говорившего через пророков.

Святой Дух— третья ипостась, лицо Святой Троицы. Дух Святой  единосущен и равен Отцу и Сыну, поэтому Он также именуется в Символе веры Господом.

Святой Дух назван Животворящим, дающим жизнь, во-первых: потому что Он вместе с Отцом и Сыном участвовал в творении мира. В книге Бытия, при описании творения земли говорится: «и тьма над бездной; и Дух Божий носился над водою» (Быт. 1:2). «Дух Божий создал меня» (Иов 33, 4), — говорит праведный Иов. Во- вторых, Святой Дух, дает, вместе с Отцом и Сыном духовную жизнь людям, сообщая им божественную энергию. «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царство Божие» (Ин. 3:5).

Пророки, провозвестники слова Божия писали свои книги не от себя, а по наитию Святого Духа, поэтому Священное Писание называется Богодухновенным.

Господь Иисус обещал послать своим ученикам, святым апостолам Святого Духа, Которого Он называет Утешителем: «Когда придет Утешителем, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит» ( Ин. 15:26). И в пятидесятый день по воскресении Христовом, когда апостолы были собраны в одном месте, в Сионской горнице, на них сошел Дух Святой в виде языков пламени, и сообщил им благодатные дары.

Святой Дух действует в жизни Церкви, особенно сообщая свои дары в святых таинствах. Святитель Василий Великий сравнивает Святого Духа с солнечным светом, согревающим и дающим жизнь: Он … наподобие солнечного сияния,- каждый наслаждающийся им как бы один, между тем это сияние озаряет землю и море и растворяется в воздухе. Так и Дух в каждом из приемлющих Его пребывает, будто присущий ему одному и всем достаточно изливает всецелую благодать, которою наслаждаются причащающиеся, по мере собственной способности принять, а не по мере возможного для Духа».

О ДЕВЯТОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

В единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.

Церковь имеет не человеческое, а божественное происхождение, ее основал и установил Сам Господь Иисус Христос, придя на землю и собрав первую общину Своих учеников – последователей. «Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее»  (Мф. 16:18). Христос также является главой Церкви, о чем тоже свидетельствует Священное Писание. Апостол Павел говорит, что Бог Отец «поставил Его выше всего, главой Церкви, которая есть Тело Его. (Еф. 1: 22-23). Слово Божие, Священное Писание, не случайно употребляет в отношении Церкви название Тела Христова.  Спаситель Сам говорит: «Я есмь лоза, а вы ветви» (Ин. 15:5). Как ветки растут на дереве, происходят от него, получают жизнь и приносят свои плоды, питаясь соками ствола, и все вместе образуют единое древо, также и христиане, происходят от Христа, берут начало и жизнь от Своего Учителя и Бога, и вместе образуют единую Церковь, приносящую плоды веры. «Вы – тело Христово, а порознь – члены» (1Кор. 12:27).

Церковь составляют все люди, едино исповедующие веру православную, живущие по всему миру, поэтому Церковь называют Вселенской. Церкви принадлежат не только православные христиане ныне живущие на земле, но и все ее чада, которые ныне уже отошли в мир иной, ибо «Бог не есть Бог мертвых, но  живых, ибо у Него все живы» (Лк. 20:38  ). Матерь Божия, все святые, а также небесное воинство архангелов, ангелов и всех небесных сил бесплотных, также составляют единую Церковь со всеми нами. Таким образом, Церковь едина, но  подразделяется на земную и небесную. Церковь состоит не из одних святых и праведных людей, но называется святой, потому что она основана Самим Господом и в неповрежденности и святости хранит учение, данное Им.

Господь создал Церковь и вложил в нее все потребное для нашего спасения: учение истинное, православное, церковную иерархию, святые таинства.

Святитель Филарет Московский определяет Церковь как «от Бога установленное общество людей, соединненых православной верой, Законом Божиим, священноначалием и Таинствами». Все это: и веру и иерархию, и таинства имеет божественное происхождение, поэтому грешат и глубоко заблуждаются те люди, которые говорят, что верят в Бога, но церковь не признают, считают ее каким-то позднейшим человеческим изобретением. Про таких людей священномученик Киприан Карфагенский сказал: «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец». Нельзя называть себя православным христианином и не веровать в Церковь, установленную Христом,  отрицать церковную иерархию, которая также дана Спасителем и имеет непосредственное приемство от самих апостолов, и не приступать к таинствам,  которые существовали с первохристианских времен, и которые все имеют основание в Священном Писании. Отрицая Церковь, спасись невозможно: «Без Церкви нет спасения», — как говорил священномученик Илларион (Троицкий).

В Церкве, основанной Спасителем, действует Святой Дух. Он участвует в жизни Церкви, поставляет церковную иерархию и преподает Свои благодатные дары в таинствах и священнодействиях церковных. Апостол Павел обращается с пресвитерам (священникам) города Милит с такой речью: «Внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Своею кровью» (Деян. 20:28).

Господь приобрел, стяжал Свою Церковь, пролив за нее Свою Божественную кровь, притерпев страдания и саму смерть. Он поставил апостолов, дав им власть совершать святые таинства: « примите Духа Святаго. Кому пристите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся»  (Ин 20: 21-23 ), это сказано о таинстве исповеди, в котором Господь через священнослужителя разрешает кающегося человека от греха. Спаситель дал апостолом власть совершать и другие таинства: Причащения, Крещения, Священства. Святые апостолы получили от Христа и епископскую власть, они поставили, рукоположили себе приемников, других епископов. С тех пор апостольское приемство в Церкви через неприрывную цепь рукоположений не прекращается. Каждый из существующий ныне православных епископов, имеет  преемство от самих апостолов. Поэтому Церковь наша называется апостольской. И апостолы, и последующие епископы, рукополагали   пресвитеров, священников. Пресвитеры также могут совершать все таинства, кроме рукоположения. Священство – это вторая ступень церковной иерархии после епископа. Рукополагать, поставлять в священство может только епископ.

Церковь называется соборной, потому что мы все составляем во главе со Христом Спасителем, и священноначалием, единый собор, собрание верующих людей. Слово Церковь, по- гречески экклесия, переводится как собрание верующих. Также Церковь является соборной, так как высшая власть в ней принадлежит Вселенским соборам. Они собираются для обсуждения очень важных церковных вопросов и осуждения лжеучений. На Вселенских Соборах присутствуют епископы, по возможности, со всей Вселенской Церкви. Также жизнью Церкви руководят поместные  соборы, которые регулярно собираются в поместных православных церквах. Поместные Церкви –это церкви, расположенные в разных странах, каждая из них имеет своего предстоятеля, главного епископа церкви, но все являются членами единой Вселенской православной Церкви.

Церковь как богочеловеческий организм, вечна и пребудет, по обещанию Спасителя, до скончания века.

О ДЕСЯТОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

Исповедую одно крещение для оставления грехов.

Исповедую, значит верую, несомненно, признаю. Почему «едино крещение»? «Один Господь, одна вера, одно крещение» (Еф. 4, 4), — учит апостол Павел. Это означает, что существует только одна истинная Церковь, установленная Единым истинным Богом, и в ней существуют спасительные таинства, так как благодать Божия действует в Церкви. Единственность и неповторимость Крещения внесено в Символ Веры еще потому, что во времена первых Вселенских соборов были споры по поводу того: как принимать отпадших от Церкви еретиков, нужно ли повторять над ними таинство Крещения, или нет? Поэтому второй Вселенский Собор, дополнил «Символ», словами о том, что Крещение может быть только одно. Падших было решено принимать через покаяние.

В Символе веры называется таинство Крещения, но не упомянуты другие таинства. Крещение является таинством вхождения в Церковь, без него нельзя стать Христианином, последователем Христа и членом Его Церкви. Входя в Церковь через Крещение, как через некие врата, человек получает возможность приступать и к другим таинствам и священнодействиям церковным. В Церкви семь таинств: крещение, миропомазание, причащение, исповедь, елеосвящение (или соборование), венчание и священство.

Итак, духовная жизнь христианина начинается с Крещения, он рождается в этом таинстве для жизни новой, жизни со Христом. Господь посылает апостолов, чтобы они проповедовали Его учение, слово Божие всем людям и крестили всех, кто уверует во Христа и захочет следовать за ним: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф. 28:19-20). В другом Евангелии, написанном святым евангелистом Марком, Спаситель говорит про Крещение: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» (Мк. 16:16). Необходимым условием крещения является вера и жизнь по вере. Крещение это не только новое рождение, но и смерть для иной жизни, греховной, плотской: «Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним» (Рим. 6, 8) — читаем мы слова апостола Павла при таинстве Крещения.

Перед погружением в Святую купель с призыванием имени Святой Троицы: Отца, Сына и Святого Духа, приступающий к Крещению отрекается от дьявола и «от всех дел его», то есть от греховной жизни», ибо «творящий грех от  (). И сочетается Христу, обещает хранить веру в Господа и верность Ему, обещает не противится воле Божией и жить по Его заповедям.

В водах крещения человек потопляет свои грехи, свое падшее естество, выходя из купели очищенным и обновленным, и получает благодать и силу на борьбу с дьяволом и грехом.  Поэтому в Символе веры сказано, что Крещение совершается «во оставлении грехов». Когда к таинству крещения приступает взрослый человек от него требуется не только вера, но и покаяние в грехах.

Младенцев мы крестим по вере их родителей и восприемников (крестных), которые являются поручителями за них перед Богом. И родители, и крестные должны быть людьми верующими, знающими свою веру и живущими по ней. Они должны воспитать ребенка в вере. Праобразом новозаветного Крещения было был ветхозаветный обряд обрезания, он совершался над младенцами в восьмой день после рождения. Крещение мы также совершаем и над младенцами, ибо апостол Павел прямо называет Крещение «обрезанием нерукотворным» — (Кол. 2, 11-12);  Еще святые апостолы совершали крещения над целыми «домами», семействами, в которых, конечно были и маленькие дети. Сам Господь повелел не препятствовать детям приходить к Нему: «пустите детей приходить ко Мне, и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» (Лук. 18, 16). То, что благодать Божия может сообщаться по вере других людей, явствует из Евангелия. Когда ко Христу обращались люди с верой прося об исцелении своих родных и друзей, Господь совершал чудеса по вере просящих. Например, когда начальник синагоги Иаир просил исцелить свою дочь, когда женщина сирофиникиянка молила об изгнании беса также из своей дочери, или когда ко Господу пришли четыре человека и принесли своего расслабленного товарища. «Иисус видя веру их, говорит расслабленному: чадо, прощаются тебе грехи твои» (Марк. 2: 5).

Для любого православного верующего человека, имеющего детей, немыслимо, чтобы наши чада оставались вне благодати Божией, которая преподается в спасительных Таинствах Церкви. Поэтому православная Церковь своими каноническими правилами установила необходимость крещения младенцев. Например, в 124 правиле Карфагенского Собора сказано: «кто отвергает нужду крещения малых и новорожденных от матерней утробы детей, или говорит, что хотя они и крещаются во отпущение грехов, но от прародительского Адамова греха не заимствуют ничего, что надлежало бы омыть баней пакибытия (то есть Крещением Ред.), из чего следовало бы, что образ крещения во отпущения грехов употребляется над ними не в истинном, но в ложном значении, тот да будет анафема». Таким образом, становится понятно, что младенцы, хотя и не имеют личных грехов, но также нуждаются в очищении, и в благодати Божией, действующей в  таинствах, так как они, как и все люди, наследуют всеобщую прародительскую испорченность, удобоприклонность ко греху.

ОБ  ОДИНАДЦАТОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

Ожидаю воскресения мертвых,

Человек создан Богом существом бессмертным. После грехопадения Адама, человеческое тело стало болеть, стареть, разрушатся, оно утратило свои бессмертные свойства. Люди рождаются, живут на земле, а потом умирают. Бессмертная душа разлучается с телом, после телесной смерти Господь судит все дела земной жизни человека и определяет место пребывания души до дня страшного суда. При кончине мира, в день Последнего Суда, Бог воскресит, восстановит тела умерших людей, чтобы вынести Свой окончательный суд над человечеством и отделить достойных Вечного Царства Блаженства с Богом, от тех, кто по своим грехам недостоин Царства Божия. Нераскаянные грешники пойдут в «муку вечную»( Мф. 25:46), «в огонь вечный, уготованную дьяволу и ангелом его» (Мф.25:41), то есть в место лишенное божественного света, где они будут пребывать в вечных муках, вместе с сатаной и его служителями.

Нынешнее состояние усопших, то есть существование души без тела является не окончательным и неполным. Человек это не только душа, но душа и тело вместе. И поэтому для Суда над всеми людьми и дальнейшей вечной жизни, Господь воскресить усопших в теле. Те люди, которые на момент второго пришествия Христова будут живы, также предстанут на суд Божий.

Понятие бессмертии души есть почти у всех народов, ибо в человеке, как существе изначально бессмертном, существует чувство, ощущение своей вечности.

Господь Иисус Христос, пройдя полным путем человеческой жизни от рождения до смерти, показал нам путь, который ожидает всех усопших людей. Он воскрес, и Его душа соединилась с телом. Об этом говорит апостол Павел: «если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших о Иисусе, Бог приведет С Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы, живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших; потому что Сам Господь при возвещении, при гласе архангела и трубе Божии, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде, потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1Сол. 4: 14-17).

В Священном Писании как Нового, так и Ветхого Завета много раз говорится о будущем воскресении мертвых. Господь дал пророку Иезекиилю видение, которое имеет и историческое значение (повествует о восстановлении израильского царства), но также является прообразом всеобщего воскресения тел. Пророк видел поле, полное мертвых, сухих человеческих костей. И вот Бог говорит, что введет в них дух, обложит жилами, нарастит на них плоть и обтянет кожей. И все происходит по слову Господню, потом «вошел в них дух и они ожили и стали на ноги свои – весьма, весьма великое полчище» (Иез. 37: 1 -10).

Человеческому сознанию, привыкшему мыслить земными, ограниченными категориями, сложно представить, как может произойти воскресение давно умерших людей и восстановление распавшейся плоти. Но мы знаем, что Господь создал первого человека из «праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни» (Быт. 2 :7), то есть дал ему бессмертную душу. Земля, «прах земной», это набор химических элементов из которого состоит вся природа, в том числе и человек. Умирая, тело разлагается и  возвращается в состояние праха. После грехопадения Бог говорит Адаму, что «ты … возвратишься «в землю, из которой ты взят» (Быт. 3:17-19). Конечно же, Бог, Который некогда создал человеческое тело из естества земли, сможет и восстановить обратно истлевшее тело человека.

Чтобы уверить нас в будущем воскресении тел, апостол Павел использует образ зерна, брошенного в землю: «Скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело… Так и при воскресении мертвых» (1 Кор. 15, 35-33, 42).

«Если семена прежде не умрут, не сгниют и не истлеют,- не произрастят колоса. И как ты, когда замечаешь, что семя подвергается порче и тлению, не только не сомневаешься, но тем самым еще тверже убеждаешься в его воскресении (ибо если бы семя осталось целым без повреждения и разрушения, то и не воскресло бы), так рассуждай и о своем теле», — также говорит  Святитель Иоанн Златоуст.

О ДВЕНАДЦАТОМ ЧЛЕНЕ СИМВОЛА ВЕРЫ

и жизни будущего века. Истинно так.

После всеобщего воскресения и Страшного суда, земля посредством огня будет обновлена, преображена. На новой земле будет установлено Божие Царство, как сказано в священном Писании, Царство правды: «Мы ожидаем, по обещанию Господа, нового неба и новой земли, где будет царствовать только одна правда» (2 Пет. 3: 13). Святой апостол Иоанн Богослов в откровении о будущих судьбах мира,  увидел «новое небо и новую землю» (Откр. 21: 1). Ничего греховного, нечистого, несправедливого на новой земле уже не будет. И природа, и человеческое естество также обновится. Апостол Павел пишет, что тела людей будут подобны воскресшему телу Спасителя: «Наше же жительство — это на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа(нашего) Иисуса Христа, который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силою, которой Он действует и покоряет Себе все.( Филип. 3 : 20,21). В Царстве Божиим не будет, ни болезней, ни страданий, ни скорбей.

Что это будет за жизнь, как будет выглядеть новые небо и земля? Представить нам это трудно. Но, несомненно одно, что и Царство Божие, и жизнь в нем, будет несравнимо, несоизмеримо прекраснее всех нынешних земных красот и радостей. « Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9), — говорит апостол Павел. Можно привести такой пример. Живет человек, который страдает тяжелой болезней глаз от рождения, он почти лишен света, окружающие предметы, людей он различает только как смутные силуэты. И вот ему делают операцию, и через некоторое время ему становятся доступны для созерцания все краски, все красоты окружающего мира. Или человеку глухому от рождения даровали слух, и открыли перед ним прекрасный мир звуков, слов и музыкальных гармоний. Да, нам сложно представить, что «Бог приготовил любящим Его», но мы чаем, верим, что жизнь с Господом, в постоянном божественном свете и любви, будет блаженной и прекрасной. Наши нынешние, земные радости не могут дать нам представления, о той, иной радости и счастье. Даже радости духовные, от любви, благодарности Богу, молитвы – это только слабое начало, тонкий росток того, что будет там, в новом Царстве правды. Для нас ожидание жизни будущего века, является предметом веры, нашего упования, и можно только пожалеть людей, которые этого упования не имеют, то есть не верят в будущую жизнь. На этот счет существует одна притча.

В животе беременной женщины разговаривают двое близнецов. Один из них верующий, а другой — неверующий. Неверующий считает, что вся их жизнь- это обитание в этом тесной и темном помещении, где они могут только слегка шевелится, и никакой другой жизни нет. Другой младенец, напротив, верит в то, что их нынешнее положение, временное, это только начало настоящей, прекрасной жизни, что когда- нибудь они увидят свет, красоты мира, будут сами есть пищу ртом и ходить своими ногами. А главное, этот малыш верит, они увидят свою  мать. На что неверующий отвечает, что верить в мать – просто безумие, мы не видим ее, а значит она не существует. Его верующий брат пытается его разубедить, говоря, что мать радом с ними, она заботится о них, дает им жизнь и питание, мать везде, она вокруг них. Но неверующий близнец остается стоять на своем.

Символ веры заканчивается словом «Аминь», что означает: истинно, несомненно так. Этим мы подтверждаем, свидетельствуем, что принимаем как истинные православные христиане, данное исповедание веры, оставленное нам святыми отцами, и утвержденное вселенскими соборами.

Оценка 3.4 проголосовавших: 14
ПОДЕЛИТЬСЯ

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here