Сыне даждь ми сердце твое

Тихон Задонский о сердце Сердце сие есть начало и корень всех деяний наших. Ибо что ни делаем внутренне или вне нас, — сердцем делаем: или добро, или зло.
Сердцем веруем или не веруем; сердцем любим или ненавидим; сердцем смиряемся или гордимся; сердцем терпим или ропщем; сердцем прощаем или злобимся; сердцем примиряемся или враждуем; сердцем обращаемся к Богу или отвращаемся; сердцем приближаемся, приходим к Богу или отходим и удаляемся; сердцем благословляем или клянем; на сердце радость или печаль, надежда или отчаяние, покаяние или нераскаянная жизнь, страх или дерзновение; в сердце простота или лукавство; сердце воздыхает, молится, уповает или противоположное делает, и проч. Следовательно, чего на сердце нет, того и по сути нет. Вера не есть вера, любовь не есть любовь, если на сердце их нет, но одно лицемерие; смирение не есть смирение, но притворство, если не в сердце; дружба не дружба, но горшая вражда, если вне только является, а в сердце не имеет места. Поэтому Бог требует от нас сердца нашего: Даждь Ми, сыне, твое сердце.

Что в сердце зачинается — доброе или злое, — то и вовне через органы телесные является; и сердце человеческое внешние члены, как-то: язык, руки, ноги и проч., употребляет как орудия к осуществлению замыслов своих на деле. Так, языком оно благословляет или клянет, руками похищает или подает, убивает или сохраняет; ушами слушает доброе или злое; ногами ходит к намеченному месту; другими членами другое намерение свое совершает. Кто доброе сердце и святою верою Христовою очищенное имеет, тот нелицемерно добрые и плоды вне показывает, а кто злое сердце имеет, злые и плоды являет, как Господь говорит: благий человек от благаго сокровища сердца своего износит благое: и злый человек от злаго сокровища сердца своего износитзлое.

Всякое дело человеческое не по внешнему, но по внутреннему сердца состоянию и намерению судится. Ибо часто внешнее дело у того и у другого одинаково бывает; но внутреннее расположение и намерение различным может быть. Например, один судья не приемлет мзды и другой не приемлет; первый потому не приемлет, что указы монаршие казнью грозят, а брал бы, если бы того не было; другой же не берёт, чтобы Бога не прогневать преступлением заповеди Его святой — этот истинно не мздоимец и имеет доброе и богобоящееся сердце, а оный хотя руками не приемлет мзды, но сердцем принимает, и потому как мздоимец судится, ибо он страх имеет человеческий, а не Божий, человека боится, а не Бога, и, значит, злое и неверное сердце имеет. Один не крадет потому, что не хочет; другой не крадет оттого, что не может, а крал бы, если бы случай был: первый подлинно не тать, а второй всегда сердцем крадёт. Один подает милостыню ради имени Христова, желая помочь просящему по бедности, а другой — чтобы славу добрую нажить: первый истинный милостивец, а второй тщеславец. Один входит в церковь вместе с верными молиться и славословить имя Божие; другой — посмотреть на церемонии: первому полезен, а второму не полезно входить в церковь, ибо и язычники смотрят на церемонию христианскую. Один принимает ранг ради того, чтобы богатство собрать и большей чести удостоиться, а другой ради того, чтобы обществу и братии своей послужить: у второго доброе, а у первого злое и пагубное намерение. Один проповедник говорит проповедь для того, чтобы показать себя, славу и похвалу от слушателей получить и высокую степень снискать; другой проповедует на пользу людям, и у него доброе намерение, а у того — злое. Если не убиваешь, не прелюбодействуешь, не крадешь, не злословишь ближнего оттого, что боишься суда гражданского — то ты политик, а не христианин: человека боишься, а не Бога, и потому стоишь в одном ряду с неверными, хотя и Xристово имя носишь; если не делаешь зла потому, что Бог запретил и ты боишься Бога прогневать, — то это дело веры христианской. Если идешь на брань, чтобы корысть получить от неприятеля, обогатиться, — то немногим или почти ничем не отличаешься от разбойника, который для того на людей нападает, чтобы обогатиться; если идешь против неприятеля, чтобы Церковь и отечество свое защитить, — то это похвальное намерение. Если смотришь на женщину просто, без всякого вожделения, как на создание Божие, — то в этом нет греха; а если смотришь с нечистою похотью, — то прелюбодействуешь в сердце своем, — как учит Господь. Если одеваешься в платье, приличное рангу твоему, — безгрешно делаешь; если же украшаешь себя одеянием, чтобы пышность показать и почёт от не знающих тебя получить, —значит, любишь мир сей и гордое сердце имеешь. Если просишь у ближнего твоего прощения за оскорбление и обиду, боясь суда гражданского, — то это мудрость человеческая; а если смиряешься пред братом твоим с сожалением, что ты оскорбил его, — это знамение любви. Если не упиваешься, поскольку нечего пить, — пьянствуешь в сердце твоем; если же потому, что грешно, — то это дело воздержания, и ты — истинный воздержник. Плачет ли кто, что потерял богатство или лишился чести — это печаль века сего и потому неполезна; плачет другой, что ближнему не может ответить, — тут действие злобы и печаль пагубная; плачет третий, что Бога Человеколюбца прогневал, — это печаль по Бозе, и душеспасительная. Если плачешь над мертвым или отцом, или братом, или другом, что с любимым разлучился, — это печаль бесполезная; если плачешь над мертвым, помышляя, что грех наш в такое бедственное состояние привел нас, — то это плач христианский. Если наказывает командир подчинённого за то, что не почтён им или обесчещен, — то это исполнение гнева и злобы, а не наказание; если же наказывает, как законопреступника и чтобы впредь исправнее себе вел, — то такое наказание правильное, и намерение хриcтианское. Если даешь просящему милостыню, чтобы выгоду от него какую-либо получить, — то это купля и торг, а не милостыня. Если почитаешь царя или им посланных, боясь наказания за непочтение, — то это человеческая хитрость; почитаешь потому, что Бог велел почитать,— дело христианское. Терпишь обиду, поскольку не можешь ответить, — терпение невольное; терпишь обиду добровольно, повинуясь заповеди Христовой, — это дело истинного терпения и спасительное. Так и во всём прочем по состоянию сердечному судится всякое дело, злое или доброе, о чем всякий в своей совести извещается, — как это и из Святого Писания видим. Каин и Авель приносили жертву Богу; но призре Бог на Авеля и на дары его, на Каина же и на дары не внят. Мытарь и фарисей молились в церкви Богу, но мытарь принят, а фарисей отвержен. Радовался Закхей, увидев Господа нашего Иисуса Xриста, радовался и Ирод, но Ироду в пагубу, а Закхею во спасение обратилась радость. Так по внутреннему состоянию сердечному судится пред Богом всякое дело. И хотя дело внешне может казаться добрым, но, происходя от намерения недоброго и непотребного, пред Богом судится как непотребное. Ибо намерение — как основание, на котором дело созидается. И каково намерение, таково и дело: если намерение доброе — доброе и дело; если злое намерение— злое и совершаемое дело. Отсюда следует, что никого ни хвалить, ни хулить безрассудно не должно нам. Поскольку внутреннего человеческого состояния и намерения никто, кроме единого Бога, знать не может. Кто бо весть от человек, яже в человеце, точию дух человека живущий в нем? Ибо часто бывает, что безумно хвалим того, кто пред Богом окаянен и потому по самой сути мерзок; осуждаем того, кого Бог оправдает, и оправдываем неразумно того, кого Бог осуждает, а потому грешим.Таким образом, поскольку всякое дело человеческое, как внутреннее, так и внешнее, от сердца зависит и каково сердце, таково и дело — доброе или злое — а также поскольку от природы мы имеем сердце растленное, то должно усердно и непрестанно молиться и просить у Сердцеведца Бога, Который из ничего всё и из худого доброе делает, просить сердца нового и духа правого, чтобы помышления и дела, от сердца происходящие, правые были и одной Божией славе служащие; должно, по примеру Псалмопевца, всегда воздыхать: сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. А если сердце правое будет, то и дела правы будут.

•  

• 23:8

•  

• А́ще ся́деши вечеря́ти на трапе́зѣ си́льнаго, разу́мно разумѣва́й предлага́емая тебѣ́,

• и налага́й ру́ку твою́, вѣ́дый, я́ко сицева́я тебѣ́ подоба́етъ угото́вити:

• а́ще же несы́тнѣйшiй еси́, не жела́й бра́­шенъ его́: сiя́ бо и́мутъ живо́тъ ло́женъ.

• Не распростира́йся убо́гъ сы́й съ бога́тымъ, тво­е́ю же мы́слiю удаля́йся.

• А́ще устреми́ши на него́ о́ко твое́, никогда́же яви́т­ся: содѣ́ланы бо су́ть ему́ кри́ла я́ко орлу́, и обраща́ет­ся въ до́мъ настоя́теля сво­его́.

• Не вечеря́й съ му́жемъ зави́стливымъ, ниже́ похо́щеши пи́щей его́:

• и́мже бо о́бразомъ а́ще кто́ поглоти́тъ власы́, си́це я́стъ и пiе́тъ: ниже́ къ себѣ́ да введе́ши его́ и снѣ́си хлѣ́бъ тво́й съ ни́мъ:

• изблюе́тъ бо его́ и оскверни́тъ словеса́ твоя́ до́брая.

• Во у́шiю безу́мнаго ничто́же глаго́ли, да не когда́ поруга́етъ разу́мная словеса́ твоя́.

• Не прелага́й предѣ́лъ вѣ́чныхъ и въ стяжа́нiе сиро́тъ не вни́ди:

• избавля́яй бо и́хъ Госпо́дь крѣ́покъ е́сть и разсу́дитъ су́дъ и́хъ съ тобо́ю.

• Да́ждь въ наказа́нiе се́рдце твое́, ушеса́ же твоя́ угото́вай словесе́мъ чу́в­ст­вен­нымъ.

• Не престава́й младе́нца нака́зовати: а́ще бо жезло́мъ бiе́ши его́, не у́мретъ :

• ты́ бо побiе́ши его́ жезло́мъ, ду́шу же его́ изба́виши от­ сме́рти.

• Сы́не, а́ще прему́дро бу́детъ се́рдце твое́, воз­весели́ши и мое́ се́рдце,

• и пребу́дутъ въ словесѣ́хъ тво­и́ устнѣ́ къ мо­и́мъ устна́мъ, а́ще пра́ва бу́дутъ.

• Да не ревну́етъ се́рдце твое́ грѣ́шникомъ, но въ стра́сѣ Госпо́дни бу́ди ве́сь де́нь:

• а́ще бо соблюде́ши я́, бу́дутъ ти́ вну́цы, и упова́нiе твое́ не от­сту́питъ.

• Слу́шай, сы́не, и прему́дръ быва́й и исправля́й мы́сли тво­его́ се́рдца:

• не бу́ди винопі́йца, ниже́ при­­лага́йся къ сложе́ниемъ и купова́ниемъ мя́съ:

• вся́къ бо пiя́ница и блудни́къ обнища́етъ, и облече́т­ся въ раздра́н­ная и въ ру́бища вся́къ сонли́вый.

• Слу́шай, сы́не, отца́ роди́в­шаго тя́, и не презира́й, егда́ состарѣ́ет­ся ма́ти твоя́.

• И́стину стяжи́ и не от­ри́ни му́дрости и уче́нiя и ра́зума.

• До́брѣ воспитова́етъ оте́цъ пра́веденъ, о сы́нѣ же прему́дрѣмъ весели́т­ся душа́ его́.

• Да весели́т­ся оте́цъ и ма́ти о тебѣ́, и да ра́дует­ся ро́ждшая тя́.

• Да́ждь ми́, сы́не, твое́ се́рдце, о́чи же тво­и́ моя́ пути́ да соблюда́ютъ.

• Сосу́дъ бо сокруше́нъ чужді́й до́мъ, и студене́цъ тѣ́сенъ чужді́й:

• се́й бо вско́рѣ поги́бнетъ, и вся́кiй законопресту́пникъ потреби́т­ся.

• Кому́ го́ре? кому́ молва́? кому́ су́дове? кому́ го́рести и сва́ры? кому́ сокруше́нiя вотще́? кому́ си́ни о́чи?

• Не пребыва́ющымъ ли въ винѣ́? и не назира́ющымъ ли, гдѣ́ пи́рове быва́ютъ?

• Не упива́йтеся вино́мъ, но бесѣ́дуйте ко человѣ́комъ пра́веднымъ, и бесѣ́дуйте во прохо́дѣхъ: а́ще бо на ча́шы и сткля́ницы вда́си о́чи тво­и́, послѣди́ и́маши ходи́ти нажа́йшiй бѣли́лнаго дре́ва:

• послѣди́ же я́ко от­ змі́а уя́звенъ простре́т­ся, и я́коже от­ кера́ста разлива́ет­ся ему́ я́дъ.

• О́чи тво­и́ егда́ у́зрятъ чужду́ю, уста́ твоя́ тогда́ воз­глаго́лютъ стро́потная:

• и воз­ля́жеши я́ко въ се́рдцы мо́ря и я́коже ко́рмчiй во мно́зѣ волне́нiи.

• Рече́ши же: би́ша мя́, и не поболѣ́хъ, и поруга́шася ми́, а́зъ же не разумѣ́хъ: когда́ у́тро бу́детъ, да ше́дъ взыщу́, съ ни́миже сни́дуся?

• А́ще ся́деши вечеря́ти на трапе́зѣ си́льнаго, разу́мно разумѣва́й предлага́емая тебѣ́,

• и налага́й ру́ку твою́, вѣ́дый, я́ко сицева́я тебѣ́ подоба́етъ угото́вити:

• а́ще же несы́тнѣйшiй еси́, не жела́й бра́­шенъ его́: сiя́ бо и́мутъ живо́тъ ло́женъ.

• Не распростира́йся убо́гъ сы́й съ бога́тымъ, тво­е́ю же мы́слiю удаля́йся.

• А́ще устреми́ши на него́ о́ко твое́, никогда́же яви́т­ся: содѣ́ланы бо су́ть ему́ кри́ла я́ко орлу́, и обраща́ет­ся въ до́мъ настоя́теля сво­его́.

• Не вечеря́й съ му́жемъ зави́стливымъ, ниже́ похо́щеши пи́щей его́:

• и́мже бо о́бразомъ а́ще кто́ поглоти́тъ власы́, си́це я́стъ и пiе́тъ: ниже́ къ себѣ́ да введе́ши его́ и снѣ́си хлѣ́бъ тво́й съ ни́мъ:

• изблюе́тъ бо его́ и оскверни́тъ словеса́ твоя́ до́брая.

• Во у́шiю безу́мнаго ничто́же глаго́ли, да не когда́ поруга́етъ разу́мная словеса́ твоя́.

• Не прелага́й предѣ́лъ вѣ́чныхъ и въ стяжа́нiе сиро́тъ не вни́ди:

• избавля́яй бо и́хъ Госпо́дь крѣ́покъ е́сть и разсу́дитъ су́дъ и́хъ съ тобо́ю.

• Да́ждь въ наказа́нiе се́рдце твое́, ушеса́ же твоя́ угото́вай словесе́мъ чу́в­ст­вен­нымъ.

• Не престава́й младе́нца нака́зовати: а́ще бо жезло́мъ бiе́ши его́, не у́мретъ :

• ты́ бо побiе́ши его́ жезло́мъ, ду́шу же его́ изба́виши от­ сме́рти.

• Сы́не, а́ще прему́дро бу́детъ се́рдце твое́, воз­весели́ши и мое́ се́рдце,

• и пребу́дутъ въ словесѣ́хъ тво­и́ устнѣ́ къ мо­и́мъ устна́мъ, а́ще пра́ва бу́дутъ.

• Да не ревну́етъ се́рдце твое́ грѣ́шникомъ, но въ стра́сѣ Госпо́дни бу́ди ве́сь де́нь:

• а́ще бо соблюде́ши я́, бу́дутъ ти́ вну́цы, и упова́нiе твое́ не от­сту́питъ.

• Слу́шай, сы́не, и прему́дръ быва́й и исправля́й мы́сли тво­его́ се́рдца:

• не бу́ди винопі́йца, ниже́ при­­лага́йся къ сложе́ниемъ и купова́ниемъ мя́съ:

• вся́къ бо пiя́ница и блудни́къ обнища́етъ, и облече́т­ся въ раздра́н­ная и въ ру́бища вся́къ сонли́вый.

• Слу́шай, сы́не, отца́ роди́в­шаго тя́, и не презира́й, егда́ состарѣ́ет­ся ма́ти твоя́.

• И́стину стяжи́ и не от­ри́ни му́дрости и уче́нiя и ра́зума.

• До́брѣ воспитова́етъ оте́цъ пра́веденъ, о сы́нѣ же прему́дрѣмъ весели́т­ся душа́ его́.

• Да весели́т­ся оте́цъ и ма́ти о тебѣ́, и да ра́дует­ся ро́ждшая тя́.

• Да́ждь ми́, сы́не, твое́ се́рдце, о́чи же тво­и́ моя́ пути́ да соблюда́ютъ.

• Сосу́дъ бо сокруше́нъ чужді́й до́мъ, и студене́цъ тѣ́сенъ чужді́й:

• се́й бо вско́рѣ поги́бнетъ, и вся́кiй законопресту́пникъ потреби́т­ся.

• Кому́ го́ре? кому́ молва́? кому́ су́дове? кому́ го́рести и сва́ры? кому́ сокруше́нiя вотще́? кому́ си́ни о́чи?

• Не пребыва́ющымъ ли въ винѣ́? и не назира́ющымъ ли, гдѣ́ пи́рове быва́ютъ?

• Не упива́йтеся вино́мъ, но бесѣ́дуйте ко человѣ́комъ пра́веднымъ, и бесѣ́дуйте во прохо́дѣхъ: а́ще бо на ча́шы и сткля́ницы вда́си о́чи тво­и́, послѣди́ и́маши ходи́ти нажа́йшiй бѣли́лнаго дре́ва:

• послѣди́ же я́ко от­ змі́а уя́звенъ простре́т­ся, и я́коже от­ кера́ста разлива́ет­ся ему́ я́дъ.

• О́чи тво­и́ егда́ у́зрятъ чужду́ю, уста́ твоя́ тогда́ воз­глаго́лютъ стро́потная:

• и воз­ля́жеши я́ко въ се́рдцы мо́ря и я́коже ко́рмчiй во мно́зѣ волне́нiи.

• Рече́ши же: би́ша мя́, и не поболѣ́хъ, и поруга́шася ми́, а́зъ же не разумѣ́хъ: когда́ у́тро бу́детъ, да ше́дъ взыщу́, съ ни́миже сни́дуся?

Синодальный

• Когда сядешь вкушать пищу с властелином, то тщательно наблюдай, что перед тобою,

• и поставь преграду в гортани твоей, если ты алчен.

• Не прельщайся лакомыми яствами его; это – обманчивая пища.

• Не заботься о том, чтобы нажить богатство; оставь такие мысли твои.

• Устремишь глаза твои на него, и – его уже нет; потому что оно сделает себе крылья и, как орел, улетит к небу.

• Не вкушай пищи у человека завистливого и не прельщайся лакомыми яствами его;

• потому что, каковы мысли в душе его, таков и он; «ешь и пей», говорит он тебе, а сердце его не с тобою.

• Кусок, который ты съел, изблюешь, и добрые слова твои ты потратишь напрасно.

• В уши глупого не говори, потому что он презрит разумные слова твои.

• Не передвигай межи давней и на поля сирот не заходи,

• потому что Защитник их силен; Он вступится в дело их с тобою.

• Приложи сердце твое к учению и уши твои – к умным словам.

• Не оставляй юноши без наказания: если накажешь его розгою, он не умрет;

• ты накажешь его розгою и спасешь душу его от преисподней.

• Сын мой! если сердце твое будет мудро, то порадуется и мое сердце;

• и внутренности мои будут радоваться, когда уста твои будут говорить правое.

• Да не завидует сердце твое грешникам, но да пребудет оно во все дни в страхе Господнем;

• потому что есть будущность, и надежда твоя не потеряна.

• Слушай, сын мой, и будь мудр, и направляй сердце твое на прямой путь.

• Не будь между упивающимися вином, между пресыщающимися мясом:

• потому что пьяница и пресыщающийся обеднеют, и сонливость оденет в рубище.

• Слушайся отца твоего: он родил тебя; и не пренебрегай матери твоей, когда она и состарится.

• Купи истину и не продавай мудрости и учения и разума.

• Торжествует отец праведника, и родивший мудрого радуется о нем.

• Да веселится отец твой и да торжествует мать твоя, родившая тебя.

• Сын мой! отдай сердце твое мне, и глаза твои да наблюдают пути мои,

• потому что блудница – глубокая пропасть, и чужая жена – тесный колодезь;

• она, как разбойник, сидит в засаде и умножает между людьми законопреступников.

• У кого вой? у кого стон? у кого ссоры? у кого горе? у кого раны без причины? у кого багровые глаза?

• У тех, которые долго сидят за вином, которые приходят отыскивать вина приправленного.

• Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно ухаживается ровно:

• впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид;

• глаза твои будут смотреть на чужих жен, и сердце твое заговорит развратное,

• и ты будешь, как спящий среди моря и как спящий на верху мачты.

• «били меня, мне не было больно; толкали меня, я не чувствовал. Когда проснусь, опять буду искать того же».

Греческий

Еврейский

Латинский

Английский (NKJV)

Арабский

Грузинский

Испанский Reina-Valera 1995

Киргизский

Китай.упрощ.(简 中文和合本圣经)

РБО 2011

Немецкий (DGNB)

Рус. (Юнгеров)

Таджикский

Украинский (Огиенко)

Французский (LSG)

“…А Бог хочет именно нашего сердца. Даждь Ми, сыне, твое сердце (Прит. 23, 26); потому что сердце — главное в человеке, жизнь его; больше — сердце наше есть самый человек. Потому, кто не молится или не служит Богу сердцем — тот все равно, что вовсе не молится, потому что тогда молится тело его, которое само по себе, без души — то же, что земля. Помните, что предстоя на молитве, вы предстоите Богу, имеющему разум всех. Поэтому молитва ваша должна быть, так сказать, вся дух, вся разум. “

Из книги посвящённой молитве.

О молитве

Выборки из его писаний.

Сия книга “В Мире Молитвы” издана Комитетом Русской Православной молодежи за границей как очередной вклад к 1000-летию Св. Крещения Русского Народа.

Всероссийский молитвенник и чудотворец Св. Праведный от. Иоанн Кронштадтский, Чудотворец, был образцом православного священника не только в России, но во всей вселенной. По его молитве изливалось море чудес и всех посещала Божия Милость и Благодать.

1988 г. является годом историческим и неповторимым. А для каждого из нас является годом проверки своей совести — верны ли мы святому отеческому Православию и ставим ли мы во главу угла исполнение заповедей Христовых и хранение чистоты и верности Истине.

Читая эту книгу, мы увидим, какими мы должны быть, и пусть это издание принесет пользу каждому и заставит нас отрясти суету мирскую и заняться главным — слушанием и хранением и исполнением единого на потребу — глаголов Верной Жизни Св. Евангелия.

Господь и Царица Небесная и Св. Праведный от. Иоанн Кр. Чудотворец да будут в том деле нашими помощниками и наставниками.

(Обзор книги В.Федченкова «О Богослужении в Православной церкви»).

После Символа веры начинается главная часть Литургии – Евхаристический канон. Во время Евхаристического канона происходит пресуществление Даров – анафора: преложение вина и хлеба в Тело и Кровь Господню. Слово «канон» в переводе с греческого обозначает инструмент, который у нас зовётся «отвесом». С его помощью правильно выводят стены. Как отвес не даёт уклониться в сторону, так и Евхаристический канон до скончания века должен остаться неизменным. Это вершина Литургии.

Собственно Литургией является Литургия верных, когда все оглашенные удаляются. В храме могли остаться только крещёные. И не просто крещёные, а те, кто приступает к Причастию. Все, кто не причащается на Литургии, обязаны покинуть храм. Причащались все и всегда. При Василии Великом стало принято причащаться три раза в неделю. Когда же спросили Иоанна Златоуста, сколько раз нужно причащаться, он ответил: «Не спрашивай «сколько», а спроси «как?». В России частота Причастия сократилась перед революцией до минимума. По правилам хорошего светского тона считалось приличным причащаться не более раза в год Великим Постом. Так же охлодели к вере и бедные слои населения. Не удивительно, что после революции в стране оказалось столько безбожников. Это был результат теплохладности, поразившей дореволюционную Россию.
Во времена оны иначе совершалась и Проскомидия. Её совершали после Литургии оглашенных, перед Литургией верных. С 6 века Проскомидию стали совершать перед самым началом Литургии, так как оглашенных было мало. Но что же такое Евхаристия? Очень часто Евхаристию понимают, как Жертву. После Символа веры диакон приглашает приступить к святому возношению. «Но как? С сокрушенным ли сердцем? С воплями о помиловании? Нет. Ничуть не так, а «в мире приносити», в мирном состоянии. А какой же может быть мир при мольбах о пощаде, о прощении? Мирно можно прийти уже помилованному, чтобы отблагодарить Помиловавшего, чтобы хвалить за милость». Вот в этом, подчёркивает Вениамин Федченков, основной смысл Литургии и самой Евхаристии: в благодарении. «Вместо древнего елея… мы приносим «жертву хваления…Значит, и мы в храме с этого момента должны проникнуться возвышенным чувством хваления, а не сокрушенным молением о помиловании». Это не время и для просьб о разных нуждах житейских. По-гречески: «Евхаристомен то Кирио»,- благодарим Господа. Лик поёт «Достойно и праведно есть покланятися»…Здесь нужно поклониться, принести поклон – земной ли, поясной… Но это должен быть поклон не слёзного покаяния, а поклон благодарения за Дар. «Что же взывают? Если уж славословят, то не просят, не ходатайствуют, а хвалят». В видении Иезекииля были те, кто изображён на Евангелии. Вот поэтому мы и поём: «Победную песнь поюще (это орёл), вопиюще (телец), взывающе (лев) и глаголюще (человек). И эта песнь: «Свят, свят, свят Господь Саваоф, небо и земля полны славы твоея! Осанна в вышних! (т.е. хвала). Благословен Грядый во имя Господне! Осанна!» В момент Искупительной, Жертвенной части Литургии Церковь не плачет, а радуется и благодарит. В алтаре повторяется Голгофская жертва, а люди ликуют и радостно поют: «Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, Господи!» «Жертва не составляет сущности Евхаристии.» Священник изрекает: «И да будут милости Господа нашего Иисуса Христа…», -и народ отвечает: «Аминь».

«Мы теперь, — пишет В. Федченков, — всё больше просим да каемся.. И чем далее от начала христианства, тем молитвы становились всё более покаянными». А все святые души не плакали, а пламенели Любовью: «Сладчайший Иисусе…» Дух Евхаристии – это Дух Любви, Дух Благодарности. Но это «не есть благодарность раба, отпущенного на свободу. Нет, это есть славословие сына, любящего и любимого…Бог идёт до последнего предела в любви к созданному Им миру. Нам нужно, непременно нужно почувствовать эту исходную точку всего дальнейшего дела спасения: неизреченную, бесконечную любовь Божию. «Аз любящие Мя люблю! И ищущие Мене обрящут благодать». Таков «закон» любви. «Бог Любы есть», — так сказал о Боге апостол Любви Иоанн.
Когда священник говорит: «Двери! Двери!», — он напоминает нам о евангельском моменте: «Се Жених грядет! Исходите в сретение Его!» «Готовые внидоша с Ним на браки… И затворены быша двери». После этого пришли и прочие. Но двери уже закрыты: «Не вем вас». «Вечеря Любви. Пир радости. Приглашаются самые родные,близкие… «Сыне Божий, Причастника мя приими.» Во время Причащения мы не вспоминаем лишь Господа, но принимаем в себя. Так мать питает в утробе ребёнка своей кровью и своим телом. Как ребёнок во чреве матери, так и мы в Господе: «Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем.» Живые приобщаются видимо, зримо. А усопшие причащаются невидимо, таинственно – вынутые за усопших частицы опускаются в Чашу уже после причащения живых: «Омый убо, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею Честною…» Молясь и подавая записки на проскомидию об усопших, мы им помогаем принять Причастие. Потому и поминаются только крещёные и православные. Новый Завет заключён: одни «пиют вино новое» в Царствии Отца, другие причащаются на земле.
Литургия посвящена не только лишь второму Лицу Троицы – Иисусу Христу. Мы общаемся с Пресвятой Троицей – Единосущной и Нераздельной. С самого начала возглас: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа». Литургия – это не только благодарение за спасение. В молитвах Василия Великого – благодарение за сотворение человека.
«Да. Я думаю, что не случайно люди теперь не причащаются: они испытывают затруднение подниматься до высоты истинных участников пира и славы, им легче остаться лишь «зрителями» и лишь немного утешаться отблесками чужой радости. Мы теперь подобны тем кающимся, коим после покаяния уже разрешалось стоять на Литургии верных, но не дозволялось приступать к Евхаристии»… Да, мы знаем, что мы грешны. Но мы дерзновенно просим Пресвятую Троицу: «Очисти наши души и телеса…» «Даждь … со страхом и любовью служащим Тебе неповинно и неосужденно причаститися Святых Твоих Таин и Небесного Твоего Царствия сподобиться…» Гнетущее покаяние не приведёт к доверчиво детской любви дитя к Отцу нашему. А ведь и молитва «Отче наш» — это тоже «детская» молитва, молитва детей к Отцу. «Ободрись же, человек!.. Вас и всех православных Христиан да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда, ныне и присно и во веки веков.» Аминь.

Читателей — (69)